Рулев хохотнул, что-то быстро изобразил на рисунке, подвинул листок к Лене.

— Такой?

Лена Давыдова смотрела, будто громом пораженная. Потом сказала:

— Да, это он.

Таня Лопатко взяла у нее портрет, глянула и тоже чуть не расхохоталась. Вместо носа Рулев нарисовал обычный свинячий пятак. Похоже, это дело будет девятой его творческой удачей.

Позже Рулев подправил нос, чтобы рисунок не вызывал прямых ассоциаций с персонажами «Разговорчиков», обвел линии рапидографом, любовно нарисовал в уголке «РУЛ» и отдал все на ксерокс. К концу дня изображение должны сверить с фотографиями из картотеки — нет ли там чего похожего. Таня Лопатко вернулась в прокуратуру и до самого вечера занималась анализом собранных показаний.

Информации мало, странностей много — вот и все, что можно сказать по этому поводу.

Что за странное нападение? Не пьяные ханыги, забредшие добавить по сто пятьдесят беленькой и избившие не отпускавшего в долг буфетчика… Двое в рабочей одежде, трезвые, разбрасывают по залу какое-то гнилье, лупят всех, кто под руку попадет…

Странно ведет себя и директор «Пилота». Во-первых, не заявил. Девчонки пожаловались в милицию — Давыдова с Бурак, а после смерти поварихи все и завертелось. Иначе никто бы о нападении не узнал. А ведь директор кровно заинтересован, чтобы хулиганов нашли и такого больше не повторилось! А он — наоборот, не склонен откровенничать. Не помнил, как выглядела машина, на которой приехали налетчики. С большим трудом, с пыканьем и мыканьем описал их внешность.

Весь персонал кафе вслед за заведующим поразила та же непонятная амнезия.

Вода в электрочайнике почти выкипела, когда Таня наконец оторвалась от бумаг. По привычке бросила взгляд через стол: обычно там видела она безукоризненный прямой пробор на голове Тихона, склоненного над пишущей машинкой и осторожно тыкающего пальцами в клавиши. Но сейчас Тихона нет, он ушел в половине седьмого. Таня Лопатко сидела в кабинете одна.

— Так даже лучше, — подумала она вслух.

Крус был обычный мужик: в меру сердечный, в меру злой, готовый работать как вол, чтобы прокормить семью. Носки, перхоть, растаявшая шоколадка в нагрудном кармане (для жены), дешевый польский презерватив, припрятанный в пачке сигарет (на всякий пожарный). Вообще-то Крус к выпивке равнодушен, он не способен понять до конца, что приятного в том, что ноги не идут, а в голове оглушительно играет малиновый звон, — но если Кравченко нужен напарник, чтобы придушить бутылочку домашнего вина, то уговоры занимают не больше пяти секунд.

Таня понимала, что точно так же получилось и с ней. Тихону сто лет не нужна любовница, но он привык идти, куда ведут. Пусть идет тогда к чертям свинячьим.

Вот так.

Она вспомнила, что Тихон в свои двадцать шесть лет не научился попадать без посторонней помощи, он беспомощно тыкался то в одно бедро, то в другое, однажды даже колено обкончал — и пыхтел, пыхтел, как паровоз, пока она не брала наконец инициативу в свои руки и не направляла ее в нужное место. В такие минуты Тане казалось, что она завязывает взрослому дяде шнурки на ботинках. В этом Тихон весь. Его надо брать за поводок и вести. И-не отпускать.

«Почему не отпускать? На х… он нужен?» — спросила себя Таня и налила кофе.

Вместо одной ложки всыпала две, чтобы взбодриться. Сахару побольше. Отпила глоток и стала прикидывать, что может скрываться за странностями этого дела.

«Пилот» молчит, потому что боится. Это могут быть какие-то грешки, припрятанные в пыльных углах кафе. Игра с наценкой? Пересортица? «Левые» продукты? Это могут быть… Таня почувствовала, как внутри закопошилась увесистая, полноценная идея.

Это могут быть конкуренты. Внутрикорпоративные разборки. Торговые мафиози шерудят друг дружку без посредников. Таня оценивающе прислушалась к своим мыслям, прокрутив их еще разок для демонстрации. Да, похоже на правду.

А потом одним глотком прикончила холодный кофе и вдруг подумала, что не имела бы ничего против, если бы такой мужик, как Тихон Крус, повстречался ей лет пять назад. Ей не пришлось бы сейчас сидеть допоздна в опустевшем здании прокуратуры и травиться кисловатым «Кафе Пеле» и сигаретами на голодный желудок. Она бы сумела взнуздать Тихона так, что он несся бы вперед, взмыленный и счастливый, задрав пышный рыжий хвост, выбивая из-под копыт звонкую монету, — а она сидела бы в бричке, одной рукой сжимая поводья, другой придерживая у груди симпатичного голубоглазого ребеночка…

Резко раздался телефонный звонок. Таня невольно вздрогнула.

— Алло, Татьяна Леонардовна?

— Да, это я.

— Майор Липницкий беспокоит, отдел розыска ГУВД. Хорошо, что я застал вас.

Обычно даже поздней осенью, когда отопление еще не успевают включить, а на улице и в кабинете одинаково холодно и сыро — даже тогда телефон на столе Тани Лопатко не остывает. Звонки, звонки, звонки… А теперь трубка в руке, словно холодный камень.

— Слушаю вас, товарищ майор.

— Мне доставили робот на одного из ваших подозреваемых.

— Это не робот…

— Неважно. Недавно я подобрал пачку фотографий для одного из ваших коллег — Петровского. Там был один тип — некто Есипенко Павел Григорьевич. Кличка — Дрын.

Так вот ваш подозреваемый и этот Дрын — одно и то же лицо!

— Точно? — спросила Таня. Она не очень удивилась. Многие преступления раскрываются вот так — случайно.

— Девяносто пять процентов. Может, девяносто семь. Попросите у Петровского фото и сами убедитесь. Е-сипен-ко — запомнили?

— Да.

У Тани на кончике языка вертелся какой-то вопрос, она пыталась поймать его и не могла.

— Ну… Тогда все, — сказал майор.

Но прежде чем он положил трубку, Таня вспомнила.

— Секунду! Где он работает, этот Есипенко?

Майор помолчал.

— М-мм… Так. Так… Есть! Грузчик. Общество с ограниченной ответственностью «Визирь».

— Спасибо, — сказала Таня. Свободной рукой она записала на листке название фирмы и обвела несколько раз. Завтра надо обязательно выяснить, не имеет ли «Визирь» отношение к городской сети общепита.

— А вы не боитесь так поздно возвращаться домой, Татьяна Леонардовна? — вдруг поинтересовался майор. — Темень-то какая. А у меня служебная «семерка» — могу подвезти, если что…

Голос бархатистый, «короткошерстный», как называла Таня. Майор наверняка в разводе, брюнет, возраст — чуть больше тридцати, курильщик со стажем, щеголь, в постели требователен и неинтересен. Таня Лопатко не выдержала и хмыкнула в трубку: все-таки профессиональные дедуктивные навыки иногда помогают ей избежать нежелательных знакомств.

— Спасибо, но только что за мной выехал муж, — сказала она. Зачем-то добавила:

— На серебристом «Саабе».

— А может, все-таки?.. — сказал майор, будто не расслышав про мужа. Видно, он тоже неплохо владел дедуктивными способностями.

В темноте ступни собственных ног казались ей двумя проворными крысами, безуспешно пытающимися обогнать друг дружку. Асфальта не видно, только по звуку шагов можно догадаться, что он здесь: твердый, прочный, покрытый тонкой пленкой взбитой грязи. Уличные фонари едва тлеют сиреневым карамельным светом. Если бы кто-то и в самом деле захотел отведать этим вечером свежей девичинки, Таня Лопатко, следователь горпрокуратуры с вполне безукоризненными (особенно в этом полумраке)