– А Томашу валить никуда не надо. Здесь он дома, у него всё схвачено-перехвачено, он, как говорится, уже приехал. Так что рано или поздно, но они сцепятся, как два пса у одной миски. Нужен только повод! Ну, да хрен с ними! Давай за нас…

Лера обескураженно смотрела на пустой стакан, трясла его, наклоняла, будто ожидая, что от этих нехитрых манипуляций в нем появится виски. Я поднял руку, и один из «братьев»-официантов тут же появился у столика.

– Два холодных черных пива, – заказал я.

– Пива? – удивилась Лера.

– Конечно! – уверенно кивнул я. – И пиво, и виски делают из ячменя, так что никакого противоречия тут нет…

– Ну, раз так…

У меня удивительный организм. Он не любит ждать похмелья. Поэтому я пью «Алказельцер» прямо во время застолья и утром просыпаюсь с ясной головой. И холодное пиво «вдогонку» каким-то непостижимым образом нейтрализует крепкий алкоголь. Поэтому, когда мы выходили из «Скалы», я чувствовал себя очень прилично. Чего нельзя было сказать о Лере, организм у которой был самым обычным. Она напилась «в хлам» и едва держалась на ногах.

Пришлось мне сесть за руль, а в квартиру заносить ее на руках. Убойный перегар виски и пива, разбавленный тяжелым ароматом французских духов, не возбуждает никаких эротических фантазий. Но доверительное сближение с объектом предполагает многократное повторение акции «W» и исключает какие-либо оговорки. Поэтому, вместо того, чтобы трусливо ретироваться, я раздел беспомощную подругу, отнес ее в ванную и привел в чувство, после чего завершил вечер так, как и подобает джентльмену. Ничего не поделаешь – работа есть работа!

Без четверти двенадцать. Я сижу в кафе «Опера» у окна, смакую бехеровку и кофе, курю легкую сигару и наслаждаюсь жизнью. Для живой музыки еще рано, из динамиков над стойкой несется легкий свинг Армстронга, за стеклом, как в громадном телевизоре, крутится передача Сенкевича «Курорты Чехии» из забытого цикла «Клуб кинопутешественников».

Качество изображения отличное, прекрасные декорации, великолепная погода, разнаряженные отдыхающие степенно прогуливаются по набережной Теплы. Многие держат в руках плоские кружечки, коробки с вафлями или пакеты с покупками. Спокойная, размеренная, обеспеченная жизнь, в которой растворился охотник на анаконду – хотя и против своей воли, но не без удовольствия. Ванны, массаж, диетическое питание, почти ежедневное адаптирование Галочки или Леры…

Концерн «Бета-групп» и лично господин Будницкий могут посчитать, что я просто-напросто развел их на деньги для комфортабельного отдыха, да и генерал Иванников вполне может объявить нерадивому майору Полянскому выговор за недостаточную активность. Хотя нет, как раз он-то знает, что я сейчас не груши одной штукой околачиваю и не любуюсь всей этой курортной идиллией за стеклом, а вышел на плановую встречу со связником. Вчера, как всегда случайно, я встретился с Карлом у источника, и он, глядя в сторону, пробурчал сквозь зубы: «Завтра в полдень прибудет Одиссей. Он получил результат по „Проводнику“». Вацлав молодец, он оказался результативней Центра, который сообщил коротко и отстраненно: «Визуальная идентификация Александра с объектом розыска положительного результата не дала». Дескать, выкручивайтесь, ребята, сами, как хотите! И Вацлав выкрутился…

Без десяти двенадцать. Я наблюдаю за обстановкой и не вижу ничего подозрительного. Обычная курортная толчея, ни странных фигур, ни немотивированных действий… Хотя вон тот мужчина, облокотившийся спиной на парапет набережной… Что-то он, вместо того, чтобы кормить рыб или для релаксации смотреть на бегущую воду, бесцельно вперился взглядом в какую-то точку – кажется, там находится магазин женской одежды… И уже довольно давно! Но тут к нему подходит полная женщина с пакетом «Армани», и все становится на свои места. Взявшись под руку, пара удаляется.

Без семи двенадцать. А вот, заложив руки за спину, неспешно прогуливается по набережной какой-то франт. Это и есть Одиссей. Легкие белые брюки в синюю полоску, светло-синий холщовый пиджак, белая майка под горло, большие солнечные очки, белая шляпа, наподобие ковбойской. Вот он остановился у перил, посмотрел на объевшихся уток и ленивую форель. Затем проводил взглядом проплывшую мимо сочную даму рубенсовского типа.

Не могу сдержать улыбку: Вацлав верен себе. Я отчетливо представил, как за зеркальными стёклами очков его глаза быстро перебегают с могучего крупа толстухи на окружающую обстановку. Он хороший оперативник и мгновенно фиксирует любую подозрительную деталь в радиусе сорока метров. Я хорошо знаю его вкусы, пристрастия, привычки. Сейчас он пойдет налево, задумчиво остановится, затем резко повернет и двинется в обратную сторону…

На душе становится тепло. Я люблю Вацлава. Сколько мы не виделись? Лет семь-восемь? Около того. Но он не постарел и не потерял хватку: довольно быстро отработал повара Александра и получил результат. Сейчас он его доложит, и в нашем розыске появится перспектива завершения. Потому что раскрыть близкую связь Лазарева – это все равно что схватить анаконду за хвост! Хотя вряд ли рептилии это понравится…

Бесцельно фланирующий франт, с ног до головы оглядывая встречных женщин, прогулочной походкой идет в сторону «Пуппа». Но вот он остановился, будто что-то вспомнил, развернулся и пошел к Колоннаде. Я мысленно аплодирую – то ли себе, то ли Вацлаву, то ли обоим. У меня хорошая память, а он не меняет привычек. Значит, можно приготовить ему сюрприз…

Делаю знак бармену.

– Кофе по-ирландски с двойным виски!

Тот кивает.

Погуляв в пределах видимости несколько минут, Вацлав принимает решение и лёгкой походкой переходит улицу, направляясь ко входу в бар. На миг он скрывается из поля зрения. Я с улыбкой смотрю на входную дверь. Напротив дымится пахнущий виски кофе.

Но миг затягивается. Затягивается! Затягивается!! Затягивается!!!

Улыбка исчезает сама собой, а через несколько секунд женский крик срывает меня с места. Выскакиваю в тамбур. Вацлав лежит на полу вниз лицом, щегольские брюки задрались, открывая приспущенные носки, шляпа откатилась в сторону. Какая-то тетка стоит над ним, прижав руки к груди, и нескончаемо верещит, как раненый заяц.

Оттолкнув тетку, выбегаю на улицу, смотрю влево, вправо, вперед… Нервы натянуты, мышцы напряжены, пальцы полусогнуты, как клешни стальных манипуляторов, – сейчас я готов разорвать на куски любую хищную тварь!

Но рвать некого. Мимо, как и прежде, идут расслабленные курортники. Две женщины средних лет, молодой парнишка, грузный мужчина, страдающий отдышкой… Седой старичок, опираясь на трость тёмного дерева, украшенную металлическими вставками, медленно ковыляет в сторону Колоннады. Две молоденькие дурочки в белых майках с надписью «ТАТУ» обнимаются и целуются на ходу, не обращая ни на кого внимания и балдея от самих себя. Никто не бежит, не прячется…

Двенадцать ноль пять. Возвращаюсь назад. Тамбур забит зеваками, Вацлава перевернули на спину, обмахивают платками и газетой, но мне ясно, что ему уже не поможешь.

– Больному нужен воздух, не толпитесь, освободите помещение! Вызовите полицию и «скорую помощь»! – громко приказываю я.

Люди склонны подчиняться четким и властным командам, особенно в критической ситуации. Тамбур пустеет. Став на колени, прикладываю ухо к груди старого друга. Сердце не бьется. Быстро обшариваю карманы, забираю телефон. Больше ничего, представляющего интерес, при нем нет. Остановившийся взгляд синих глаз Вацлава устремлен в потолок. Провожу ладонью по спокойному лицу сверху вниз, закрывая веки. Как в кино. Даже не «как». В кино я этот жест и видел.

Захожу в бар, смешиваюсь со взволнованно гудящей толпой, пытаюсь поучаствовать в обсуждении чрезвычайного происшествия. Сейчас нельзя выделяться, держаться особняком или казаться более осведомленным: мне вовсе не улыбается оказаться в роли подозреваемого или главного свидетеля. На моем столике еще дымится кофе по-ирландски с двойной порцией виски…