Как всегда, вождь Твала путал реальность и вымысел. А точнее, реальную силу президента США и силу вымышленного Бога, который якобы наслал самолеты на его племя. Но, в конце концов, мне это было на руку. Надо только придумать красивое и звучное имя…
Я задумался. Идея пришла неожиданно, и мне понравилась.
– Моего Бога зовут Юджин, – гордо сказал я, еще больше выпятив грудь. – Отныне он будет и вашим Богом.
– Да будет так! – Вождь Твала приложил к груди соединенные ладони и коснулся их подбородком. – Мы будем поклоняться ему так же верно, как служили Макумбе. У него всегда будут богатые дары…
Я одобрительно кивнул.
– Хорошо. Но ему надо будет поставить изваяние. Каждый Бог должен иметь материальную оболочку. Должен иметь тело.
Вряд ли вождь Твала понял, что такое материальная оболочка. Но общий смысл моих слов распознал верно.
– Мы поставим тотем. Красивый тотем, – охотно подтвердил он. – Ты укажешь нам подходящее место?
– Да, конечно, – сказал я. – Оно должно быть не таким мрачным, как Черное ущелье. Потому что Юджин – это добрый Бог, который пошлет народу нгвама много дичи, рыбы, фруктов. Но Юджин не любит человеческих жертвоприношений!
Окружившие нас туземцы слушали внимательно и почтительно.
– Вам придется отказаться от этого обычая. Можете приносить в жертву только птиц, рыб и животных. Приносить в жертву людей отныне – табу! Очень строгое табу!
– Хорошо, – сказал вождь Твала и смиренно склонил голову, как будто я и был великим Богом. В этот день он неотступно ходил за мной по пятам. И даже в хижине сидел на пороге и не спускал с меня глаз. При нем я сел за рацию и вызвал американского резидента.
– Спасибо, старик, – сказал я. – Спектакль удался на славу. Меня уже не собираются есть. Наоборот, я в большом почете. Вождь Твала сидит на полу и смотрит, как прирученная собачка.
Вождь Твала действительно то смотрел на меня, то осматривался по сторонам. При всей своей продвинутости он явно не понимал, как можно разговаривать с тем, кого нет поблизости.
– Я твой должник. Ты меня здорово выручил, Юджин!
Вождь Твала упал на пол и закрыл лицо руками. Но глаза смотрели сквозь неплотно сдвинутые пальцы.
– Ладно, – снисходительно сказал резидент. – Как говорят в России: «Долг платежом красен!»
– Ничего себе! С каких это пор ты стал изучать русские пословицы, Юджин?
Глаза Твалы зажмурились, очевидно, от благоговейного ужаса.
– Да так, прочел случайно в одной книжке.
Гм… Странно.
– Еще раз спасибо, Юджин.
Я выключил рацию.
Твала проявил признаки жизни.
– Неужели ты говорил с… С самим…?
Он не смог произнести имя, только показал пальцем вверх, на крышу из пальмовых листьев.
– Конечно, с Юджином. Ты же слышал. Я сказал, что ты будешь отвечать за его тотем.
– Да, я слышал, – дрожащим голосом сказал вождь Твала. – Его тотем не будет ни в чем нуждаться!
– Иначе тебя постигнет судьба Макумбы! – нагнал холоду я.
В «Ту-95 РЦ» герметизирована только пилотская кабина. Зачем отапливать и поддерживать нормальное давление в огромном фюзеляже: при необходимости можно защитить только наиболее чувствительные приборные блоки, это гораздо экономичней…
Поэтому Симаков вначале снизился до полутора тысяч метров, и только тогда бортинженер Высоков впервые за весь полет открыл дверь и вышел в не успевший прогреться, выстуженный, как морозильная камера, покрытый инеем фюзеляж. За ним без особой охоты пошел Заносов: командир послал его для подстраховки. Только в кино все рвутся в самое пекло и готовы вылезти даже на самолетное крыло, в реальной жизни находится не много желающих рисковать. И вряд ли можно осуждать людей за то, что они, в большинстве своем, не герои.
Здесь грохот и вибрация были вообще непереносимы, а от холода начали стучать зубы.
«Ничего, сейчас потеплеет», – машинально подумал Высоков, хотя не это сейчас было главным.
Достав из чемоданчика с инструментами гаечные ключи, штурман и бортинженер быстро отвинтили люк для регламентных работ, за которым открылся темный проем. Высоков посветил туда фонариком.
Крыло внутри выглядело как приплюснутый тоннель с косой крышей. Метра два в ширину, сантиметров семьдесят высотой, все в переплетении трубопроводов, кабелей, проводов…
Вдруг в темноте раздалось какое-то шевеление, громкий скрип, скрежет, тут же в крыло проник свет и резкий ветер, а впереди стало как будто свободней. Командир выпустил шасси. Это, конечно, еще больше уменьшило скорость и увеличило расход топлива, но подобраться к двигателю стало легче.
– Ну, Вася, будь наготове! – сказал бортинженер, хотя вряд ли мог бы уточнить, что он имеет в виду.
Заносов тоже ничего не понял. Но ему было достаточно того, что лезть в эту зловещую щель предстоит другому.
– Давай, Петя, с Богом! – Он хлопнул напарника по напряженной спине.
Высоков неуклюже пролез в щель и, стоя на четвереньках, принялся с трудом протискиваться в глубину крыла. За собой он тащил тяжелый аварийный чемоданчик.
До двигателя было метра четыре, но этот путь занял целую вечность. Он расцарапал лицо и руки, разорвал комбинезон на плече, вывозился в солидоле и грязи. Когда он подобрался к цели своего путешествия, то увидел под ногами бездну, над которой висела стойка с четырьмя черными колесами, каждое размером с половину человеческого роста. На дне бездны раскинулась серо-желтая холмистая пустыня с торчащими скалами. По пустыне неслась скособоченная крестообразная тень, от которой убегали то ли лошади, то ли козы.
У майора перехватило дыхание, и он чуть не потерял сознание. Возможно, оттого, что в лицо бил холодный и упругий поток, забивавший нос и рот, мешающий дышать. Однако стало гораздо теплее. Он с трудом развернулся и принялся рассматривать остывший серый обтекатель двигателя.
Огромный самолет, словно раненый дракон, с шумом и ревом несся над Африкой, пугая жирафов, носорогов и даже львов. Крыло заметно прогибалось и вибрировало. Под ногами зияла открытая гондола шасси. Как можно искать неисправность в таких условиях?
Больше всего майору хотелось вернуться в кабину. В конце концов, там он окажется в одном положении со всеми остальными. И будет делать то, что делают они. Может, и обойдется – дотянут как-нибудь. А если поступит приказ покидать машину – ну и прыгнет, как все… Да, гораздо проще, когда от тебя лично ничего не зависит. Но надо хотя бы посмотреть, хотя бы обозначить какие-то действия, чтобы товарищи не сказали, что ты ничего не сделал, а просто наложил в штаны…
Вцепившись в какую-то стойку, бортинженер выпрямился, подсвечивая фонариком, осмотрелся по сторонам. В конце концов, он вылез в крыло, он добросовестно искал неисправность, и не его вина, что он не смог ее найти!
А это что? Какие-то брызги, а здесь они сливаются в одно большое пятно, которое протянуло вниз щупальца-потеки… Вот она – причина! Протечка в трубопроводе! Вот здесь, на изгибе медной трубки… Причина настолько наглядна, что не заметить ее невозможно! Даже сделать вывод, что не заметил, – невозможно! Хотя зачем делать вид? Можно просто устранить неисправность! Наложить хомут – и все, что может быть проще… Где хомут?
Он полез в свои инструменты. Но одно дело – открыть чемоданчик на ровной поверхности и спокойно искать то, что тебе нужно, а совсем другое – сидеть над бездной, как пташка на жердочке, и с трудом
