– Хм… Здравствуйте…

Четыре пары глаз уставились на него, как на ожившее дерево.

– Здравствуйте, – холодно произнесла женщина. Она была симпатичной, но непривлекательной. Какой- то строгой, начальственной, что ли…

– Вы что-то хотели?

На лице Виталия Васильевича появилась добродушная улыбка. Он сделал еще один шаг вперед. При этом вид у него был не менее удивленный. Будто встретил инопланетян. В принципе, так оно и было. Здесь, в сохранившемся без изменений квартале, на грунтовке, среди деревянных домишек отставных полковников и небогатого пейзажа, люди на огромных машинах, в дорогих костюмах, остроносых лакированных туфлях, с высокомерным выражением холеных лиц, смотрелись чуждыми элементами. Куда менее органичными, чем отставной полковник в старом камуфлированном бушлате и обрезанных резиновых сапогах. Который умело изображал простодушного провинциального аборигена.

– Конечно, хотел, – весело согласился Комарницкий. – Вот, интересуюсь, что вы тут такое производите?

– Что производим? Где вы видите производство? – не понял один из мужчин, с тонкой белой полоской давнего шрама на загорелом лице и с перекошенным ртом. Виталий Васильевич определил в нем чуть более высокомерия и властности и тут же сделал вывод, что он здесь старший.

– В том смысле, какие вы тут действия производите? И с какой такой целью?

– А с целью вашу жизнь улучшить, дедушка!

– Вот те на! – удивился Комарницкий. – Это что-то в лесу сдохло! С тех пор как Хрущев нас в отставку отправил, мне вот кто жизнь улучшает!

Он выставил вперед большие, грубые, как лопаты, кисти.

– Раньше я на полковничью пенсию жил, как кум королю! А теперь крышу перекрыть не могу, бабке на лекарства не хватает, хожу с голой жопой! Да и другие также бедуют. А эти ваши лимузины небось ценой как самолеты? Сытый голодного не разумеет… Так с чего вы мне помогать решили?

– А разве хорошо вот так, без асфальта, в курятниках жить? – спросил второй пришелец.

Старый отставник мигом смекнул, что к чему.

– А-а-а, так вот откуда ветер дует! У нас тут слух прошел, что всех переселить хотят, а землю нашу застроят небоскребами американскими!

Человек со шрамом рассмеялся. Перекошенный рот при этом принял и вовсе противоестественный вид.

– Правда, прелесть, Галина Васильевна? Американскими небоскребами! Почему американскими-то, батя?

Но Комарницкий не принял шутливого тона.

– Не получится у вас ничего! – отрезал он. – Ни в жизнь нас не выселите!

– Это почему же? – удивился самый молодой пришелец, который держал карту. Преувеличенно так удивился. На грани издевки.

– Потому что мы тут живем, – как неразумному ребенку, пояснил Виталий Васильевич. – Мы эту землю заслужили. Нам ее государство за службу дало. Может, у кого-то и прикупите участочек. Но всех выселить не выйдет.

– Да неужто? – Издевка усилилась.

– Однозначно! – использовал Виталий Васильевич крылатое словцо своего любимого политика, который правду-матку всем в лицо режет.

– И как же вы нам помешаете? – откровенно развеселился пришелец.

– Да очень просто! Как помешали фашистам нашу землю отобрать! – В его голосе звучал вызов. Сейчас весь вид отставного полковника говорил о внутреннем превосходстве. Будто он вновь стал начальником штаба танкового полка.

– У нас, почитай, в каждом доме двустволка имеется! А то и чего получше! Во, гляди – наградной!

Комарницкий распахнул свой бушлат. За крепким армейским ремнем торчало средство от неожиданностей с изрядно потертым воронением.

– Смотрите, наган музейный! – засмеялся человек со шрамом. – Нет, правда, прелесть! Ну почему я не писатель?

– Шли бы вы обратно, на печку, дедушка, – снисходительно посоветовала женщина. – Вам уже о вечном пора думать…

Комарницкий с наслаждением вдохнул запах прелых листьев, сырой земли, отдыхающей после сбора урожая. Легкий ветерок с Дона вплетал в аромат родной природы тонкий оттенок речной свежести. Виталий Васильевич запахнулся, с ног до головы осмотрел незваных гостей. Нелепых в своей надменности, неуместных здесь, как их модельные туфли, вязнущие в немного раскисшей после дождя грунтовке. И добродушно усмехнулся:

– О вечном, говоришь? Так у нас здесь каждый второй – вечный, как памятник. Это вы так… временные прыщики.

Он развернулся и уверенно зашагал домой. К себе домой. По своей земле.

– Занятный старикашка, – покрутил головой человек с косым ртом. – Все-таки в глубинке есть любопытнейшие экземпляры!

– Зря веселишься, Максим, – одернула его женщина. – Если бы он начал стрелять из своего музейного нагана, нам было бы не до смеха!

Джипы развернулись, раздирая дерн на обочине мощными ребристыми шинами, и проплыли в обратном направлении мимо окон Комарницкого.

– Чего они тут ездят? – спросила Марья Ивановна, бросая на скворчащую растительным маслом сковородку белые пирожки с картошкой.

– Чего, чего… Это те и есть, которые хотят тут домищи в двадцать этажей поставить!

– Выходит, не брешут люди?

– Выходит, не брешут…

Старый полковник проводил черные джипы внимательным взглядом.

Несколько вечеров Лис вел себя не как оперативник криминальной милиции, а как какой-нибудь бухгалтер, научный работник или писатель. Дождавшись, когда Ребенок уснет, он садился за стол, включал серебристый ноутбук и не очень ловко набивал какой-то текст.

Настроение было скверным. Кадровики сказали ему прямо: «Спасибо за службу, уважаемый Филипп Михайлович, но руководство считает, что вам пора готовиться к увольнению… Заканчивайте неотложные дела, подчищайте „хвосты', а через пару недель напишете рапорток, возьмете отпуск, съездите в санаторий, а потом на медкомиссию…»

Спорить в таких случаях не столько бесполезно, сколько унизительно. И потом – не захочешь уходить по-хорошему, уйдешь по-плохому: опера всегда можно за что-то зацепить… Если захотят – то и посадить недолго!

Таковы условия работы, все оперативники это знают. И работают…

Больше всего огорчало, что не удалось «забить» москвичей. Этот гад Кашин ведет себя как наследный принц Борсханы – по повесткам не приходит, присылает адвоката, и приводом его не доставишь – в офисе два кольца охраны: частная фирма, и свои, милицейские, по договору… А ему, Лису, уже хватит скандалов с силовыми захватами… Поэтому до сих пор так и не провели опознания, да очной ставки с Сысоевым не провели, а когда показания не закреплены, от них и отказаться легко… И с санкцией будут проблемы – за этим уродом мощные силы стоят… В таком скользком деле любой судья скажет: «На одних показаниях Сысоева арест основывать нельзя… И косвенных улик – вроде распечаток телефонных соединений да очевидцев их встречи, тоже недостаточно… Тем более что киллер – лицо заинтересованное…» Короче, найдут отговорки. Когда абстрактные решения принимаешь – это одно, а когда лично тебя жареный петух в жопу клюет – совсем другое…

К концу недели Лис закончил свои писательские труды и позвонил Григорию Степановичу Косинцову – бывшему потерпевшему. Восемь лет назад его квартиру обворовали, а Лис почти случайно нашел воров и вернул все вещи. А потом, по обыкновению, поддерживал отношения, о здоровье спрашивал, с водительскими правами как-то помог. За эти годы Косинцов из референта главы районной администрации