Под ногами чавкала осенняя грязь. Надо завести коврик за дверью, чтобы вытирать обувку… Он отпер замок, с наслаждением втянул раздутыми ноздрями стылый ветерок, гуляющий над Доном, в очередной раз кривовато улыбнулся. Сегодня он празднует! Вот и дождя нет, и солнышко пробивается сквозь серые тучи. Даже грохот над головой звучал победным маршем. Он шагнул через порог, окунаясь в запах сырого бетона. Стукнула дверь, отсекая грохот мчащихся над головой машин и превращая его в мерный приглушенный гул. Леший дотронулся рукой до шершавой, влажной и трясущейся стены и внезапно выкрикнул куда-то в направлении потолочных трещин:

– Что, съели, суки-и?!!

Только теперь он окончательно поверил, что ему удалось соскочить. И он знал, чуял, кому обязан спасением. «Доктор» – адвокат – это только инструмент, как отмычка в умелых руках. И только один человек мог открыть замки фээсбэшной кичи этой отмычкой. Кроме Лиса никто бы не стал вытаскивать его из крутого замеса. Ништяк, Михалыч, отработаю!

Леший вошел в «гостиную». Чтобы расширить площадь, в свое время пришлось полностью разбить одну бетонную стену, ох и намучился! Зато теперь здесь было просторно. Как в настоящей квартире. Ковры, как ни крути, создавали уют. Включил «козла» – мощная спираль тут же налилась красным теплом. Чтобы усилить ощущение праздника, он врубил запыленный телевизор, стоящий у стенки. Самодельная антенна тянулась аж на три метра, но все равно показывал он хреново. Тем не менее музыка прорывалась сквозь хрипы и помехи.

Настроение достигло пика. Мурлыкая под нос, Леший скинул провонявшее шмотье и прошел в душевую. Конечно, это громкое название: просто в небольшой бетонной каморке свисал шланг, закрепленный на потолке. Вода, конечно, была холодной. Зато бодрила. Он выдержал под тугой струей почти минуту, наблюдая, как мыльные потеки уплывают в специальное отверстие. Остальные вентиляционные и дренажные дырки пришлось заделать, спасаясь от крыс и сквозняков. А сюда удачно легла железная сетка. Куда сквозь нее уходила вода – неизвестно. Скорее всего, под бетон и дальше вниз, к Дону. Это Лешего не волновало. Гораздо важнее, что в доме не прибавлялось сырости.

Выскочив из душа, Леший переоделся, постукивая зубами от холода. «Козел» заметно нагрел гостиную. Теперь можно и выспаться. Сон спокойнее, когда не надо прислушиваться к каждому шороху…

Неожиданно до его слуха донеслись ритмичные удары. Они шли не сверху, где могли долбить асфальт какие-нибудь ремонтники. Нет, били во входную дверь! Его бросило в жар, сырое тело мгновенно высохло. Леший накинул пиджак, бесшумно спустился по ступеням, осторожно, на ощупь прокрался к брезжившей под дверью тонкой полоске света. Стук повторился. С запоздалым удивлением босяк вдруг узнал тюремную азбуку. Неведомый гость барабанил одно и то же:

– Свои… свои… свои…

Он прильнул к небольшой дырочке в двери. За ней стояли двое парней – кавказец и славянин. Явно не из ментов, скорей всего – блатные. До этого Леший их не встречал. Какого хера им надо?! Леший прижался к двери и грубым голосом спросил:

– Чего долбишься? Кто тебя звал?

– Здорово, Клоп, – ответил кавказец. – Отпирай. От Батона мы. Дело есть. Хорошая тема.

– Не боись, папаша, все будет в елочку, – добавил второй.

С каких это пор Батон присылает чужаков к нему домой? Все знают, что он не любит незнакомцев! Нет, тут что-то не то… Но не пустить их – значит, выказать слабость. Или страх. Он взял топорик, сунул под ремень на пояснице, прикрыл пиджаком. И отодвинул задвижку.

– Ну, заходите, коли пришли… Только обзовитесь для начала!

– Султан, – глядя в сторону, назвался худощавый, но резкий в движениях брюнет, одетый под какого-то «рэпера» – в черную косуху и высокие ботинки.

– А я – Митек!

Второй выглядел намного крепче приятеля – шире в плечах, старше и солидней. Поверх короткого полупальто болтался элегантно завязанный длинный шарф. Его даже можно было принять за лоха, если бы не злой пронзительный взгляд и хищный бульдожий оскал. Лохов с такими вывесками Леший пока не встречал.

Парни неумело, хотя и старательно демонстрировали дружелюбие, но в сердце Лешего словно воткнули холодный гвоздь: он явственно ощутил опасность. Дело явно было нечисто. Но прятаться от проблем всегда хуже, чем идти им навстречу…

В комнате Митек достал из-под пальто бутылку водки. Клоп выставил три стакана, но Султан смахнул два на пол. А Митек набулькал оставшийся до краев.

– Это что значит? – презрительно скривил губы Клоп.

– Пей один, тебе нужнее, – сказал Султан, придвигая полный стакан. В глаза он по-прежнему не смотрел. Руки у него мелко, почти незаметно подрагивали. Митек молчал. Они перестали улыбаться и рассматривали Клопа, как ворвавшиеся в квартиру «мокрушники» смотрят на обреченного хозяина. В спертом сыром воздухе тошнотворным облаком сгустилась угроза.

– А почем ты знаешь, что кому нужней? – недобро спросил Клоп. – Когда я свой первый стакан выпил, ты еще на свет не народился!

– Знаем, Клоп, знаем, ты вор опытный, старый, – процедил Султан. – Вот и докажи это – отгадай загадку!

– Что за загадка?

– А вот что: «Не плотник, а всю жизнь ходит с топором за спиной. Кто это такой?»

«Откуда они узнали про топор? – подумал Клоп. – Вроде не выпирает, да и спиной я не поворачивался…» А вслух сказал:

– Ты, братан, не туда пришел. Тебе в цирк надо. Там попугай клювом билетик вытаскивает, а на нем ответ написан!

– Ответ тут простой – это стукач! Дятел, утка, наседка! Не знаю про попугая, а они все с клювами, и все стучат мусорам поганым, братву закладывают! – недобро оскалился Султан. – Нас Черкес прислал, с конкретной предъявой!

Несмотря на молодость, в паре он держался за старшего.

– И что за предъява? – ухмыльнулся Клоп, хотя ему было не до смеха. Наступил момент, которого он боялся всю жизнь, который видел в кошмарных снах, когда просыпался с истошным животным криком…

– Черкеса ты сдал, падла ссученная. И Зему по твоей наводке замели. Сам знаешь, что за это бывает!

– За падлу ссученную ответишь, сучонок! – возмутился Клоп. – Ты что, из беспредельной хаты выскочил? Законов правилки не знаешь?! Это не я Зему, а он меня сдал с потрохами! Подставил чекистам, я из фээсбэшной хаты только откинулся, еще и трех часов не прошло! Чего вы сюда заявились? Разбор на сходняке делают!

Он постепенно повышал голос и в конце уже кричал, с надрывом, как и положено человеку, чувствующему себя на сто процентов правым. Тем более, правда стояла за ним. Во всяком случае, насчет Земы… Иногда можно выехать «на базаре», надо только играть убедительно – и в падучей биться, и пену изо рта пускать… Но разбираться с ним никто не собирался.

Митек наклонился вперед и схватил его за руки – как в клещи зажал. Султан полез за отворот куртки. Рукав косухи задрался, обнажая наколку в виде оскаленной звериной пасти. И тут же достал опасную бритву.

– Суки вы рваные! На кого работаете? За беспредел с вас еще спросят… – Клоп дернулся, пытаясь освободиться, но – бесполезно. Бритва нырнула ему под кадык, как будто услужливый парикмахер хотел сбрить неряшливую щетину.

И тут раздался страшный грохот. Мост содрогнулся, бетонный свод лопнул, вниз полетели камни, посыпалась цементная крошка, удушливое пыльное облако наполнило помещение.

Султан выронил бритву и с криком отскочил, Митек разжал руки и отшатнулся. Оба с ужасом уставились в потолок. И устрашающий вид разверзающихся трещин стал последним зрелищем, отведенным им в этой жизни.

Рука Лешего нырнула за спину. Топорик, намертво сжатый в побелевших пальцах, сверкнул и врезался Митьку в висок. Удар получился с оттягом. Лезвие выскочило, не застряв в кости, и это было очень важно.