– А ты опять с этим толстомордым путалась? – перестав сдерживаться, закричал Иван. – Видел я, как из аэропорта вышли, – словно муж с женой!

«Фольксваген» резко свернул в переулок, завизжал скатами, едва не задев припаркованный грузовик. Ирка уперлась в панель.

– Тише, убьемся!

– Ну и пусть!

– Останови, я сказала! А то выпрыгну! – Она стала нашаривать защелку двери. Обычно в такой ситуации ей давали по морде. Но сейчас, завизжав тормозами, автомобиль встал между глухим забором и стеной какого-то склада.

Заглушив двигатель, Иван развернулся к ней всем телом.

– Я не понимаю, что происходит? Зачем же ты мне постоянно мозги вкручиваешь? Сама говоришь, что будешь со мной, и тут же бежишь к этому…

– Опять двадцать пять! – Ирка наморщила носик и с чувством превосходства опытной женщины над глупым мальчиком принялась в очередной раз втолковывать прописные истины: – Сколько можно объяснять, Ванечка? Ты – студент. У тебя же ничего нет! Я что, с тобой на стипендию буду кефир с батоном чавкать? А закончишь ты свое речное училище, будешь боцманом, да? Покатаешь меня на барже, вот здорово! А Андрей Александрович – солидняк, у него свой бизнес, положение, связи, бабки. С ним в любой кабак можно ногой двери открывать. Подарки делает, деньжат подбрасывает, на море за границу возит!

Она еще что-то объясняла, но Иван уже не вслушивался. Он отвернулся, и вдруг представил, как на далеком иностранном пляже его девушка, стоя на коленях, гладит развалившегося в шезлонге упыря по огромному волосатому брюху, потом наклоняется… На душе стало гадко и муторно. Он угрюмо прошептал:

– Ну, ты, Ирка, и сука!

– А ты вообще никто! У тебя же ни хрена нет и не будет! – не особо обидевшись, парировала Ирка.

И тут Ивана прорвало. Он развернулся и захрипел ей в лицо, ломающимся юношеским басом:

– Это ты – никто, обычная шлюха! И твой ёб…рь – дерьмо на палке! «Андрей Александрович», «Андрей Александрович»! Какой он «солидняк»?! «Шестерка» у моего отца, если хочешь знать! Кликуха у него – Питон! А я – сын Валета! Слышала про такого?

– Какого Валета? – оторопело переспросила подруга.

– Того самого!

Ирина отшатнулась. Ничего себе! Клички крупнейших городских «авторитетов» у всех на слуху, к тому же папик в подпитии часто упоминал о Валете, причем с явным подобострастием. На всякий случай она уточнила:

– А не врешь? Зачем тебе тогда в «речуге» париться?

– Затем! Твое-то какое дело? – Иван перестал кричать, но еще не успокоился, не отошел.

Ирина провела рукой по юношески гладкой щеке.

– Ванечка, не сердись. Правда же, странно. Я думала, ты – бедный работяжка. А ты, оказывается, наследный прынц! Ничего себе заявочка! А чего ж я тебя с ним нигде не видела? Его вон в журналах печатают, а тебя – нет…

– Да разошлись они с матерью давно! Но батя мужик классный, просто так жизнь сложилась. – В голосе парня проскользнули теплые нотки. – Мы с ним нормально общаемся. Он в гости приходит, деньгами помогает, продукты присылает… Вещи…

Иван осекся. Про то, что отец держит у них свои вещи, посторонним лучше не говорить. Конечно, «вещи» – громко сказано. Кейс с кодовыми замками на антресолях в кладовке. Мать туда не лазила, поэтому Иван хранил рядом рогатку, позже – сигареты, а сейчас – презервативы…

– …Вещи покупает, машину вот подарил. Мы даже похожи.

Действительно, Валет тоже был высоким, сутуловатым, черноволосым. И носы у них одинаковые – крупные, цыганистые, с горбинкой.

– Так если папаша такой хороший, чего тебя в бизнес не зовет? – вкрадчиво спросила Ирка. Она придвинулась поближе и положила ему на бедро загорелую ручку.

– Почему «не зовет»? Много раз предлагал отдать ларьки на набережной. Говорит – управляй, получай твердый доход. Ну, еще много всяких вариантов было…

– Так чего ж ты не хочешь?!

– Хочешь, не хочешь, – нехотя пробурчал Иван. – Ну его на фиг! Почти все детство на чьих-то похоронах провел. Постоянно разборки, менты в дверь ломятся. Не хочу! Ты говоришь – «речуга»? А чем плохо?! Буду на грузовых судах ходить. Интересно – новые города, новые люди.

– Это год, два, три интересно, – рассудительно заметила Ирка. Ей было девятнадцать, она много повидала и считала себя взрослым, опытным человеком. – А потом осточертеет. И платят там негусто.

– В принципе, да, – согласился Иван. – На ларьках другие пашут, а хозяин только бабки скирдует…

Ирка чмокнула его в щеку:

– И ты еще думаешь?! Дурачок ты мой! Решайся, будем вместе бизнес делать…

От таких слов Иван растаял. Она подвинулась вплотную, положила руку на ширинку, нащупала «молнию».

– Ты что делаешь… На улице? – Он попытался отстраниться, но не очень решительно.

– Тут никого нет, и стекла темные…

Она говорила томным, тягучим голосом, в карих глазах светились желание и будоражащая кровь покорность. Иван нажал рычаг и вместе со спинкой сиденья откинулся назад. С тихим шелестом разошлась «молния», узкая прохладная ладошка нетерпеливо скользнула в образовавшуюся щель, быстро нашла то, что искала, и сноровисто вытащила наружу. Жаркие губы сомкнулись вокруг самой чувствительной части его тела… Она умело и с азартом принялась исполнять то, что делала в воздухе пару часов назад. Иван растворился в облаке сладкого дурмана, его пальцы гладили хрупкие плечи, пробежали по узкой спине, задрали короткую юбку, впились в мягкие загорелые ягодицы…

Потом он еще несколько минут лежал в блаженной неге, сквозь прищуренные веки рассматривал тонкий Иркин профиль и ее задранные на панель голые ноги. С блестящей панели подмигивали сложные, разноцветные циферблаты. Ирка включила музыку и дергалась в такт рваному ритму: «Ориентация – Север, я хочу, чтоб ты верил, я хочу, чтоб ты плакал…»

Ему было очень хорошо, а в мозгу нелепой альтернативой всплывали ободранные коридоры училища, ржавые борта и воняющие нефтью трюмы танкеров и сухогрузов… Иван открыт глаза.

– Раньше ты такого не делала… Ирка рассмеялась.

– Значит, не заслуживал!

«И не надо бояться, что нам нужно расстаться…»

– А теперь заслужил?

– Конечно!

– Чем же?

Иван ничего не понимал. Ирка смотрела на сына преступного авторитета совсем не так, как на правильного студента-отличника. Она была восхищена, причем совершенно искренне! Тогда действительно, зачем ему эта «речуга»? И стоит ли его нынешняя жизнь жертв, если главное, ради чего он жертвует, уже лежит рядом?

Никто не хочет умирать. Даже бомж с разрушенной суррогатами печенью не спешит совать в петлю завшивленную голову. Он тоже любит жизнь. Ему хочется свежей порции отбросов на родной помойке, глотка стеклоочистителя, затяжки почти целого окурка, ласкового внимания Любки Щеки, которая, как известно, никому не отказывает.

Тем более не торопятся на тот свет богатые люди. У них куда больше соблазнов и приятностей, и им тем более есть что терять. Например, двухэтажный особняк на Кипре, или новенький «Мазератти», который заставляет исходить на дерьмо других братков, или самый дорогой отель мира в Дубае, выговорить название которого невозможно, но можно называть просто – «Парус» и снимать просторные номера с позолоченными кранами – на месяц и больше, от души резвясь там с целым выводком моделей и разномасштабных номинированных красавиц.