Италию, союзники переправятся в Грецию и там будут воевать с теми, с кем пожелает царь; материковые государства и острова, прилегающие к Македонии, т. е. практически вся балканская Греция с прибрежными островами и Архипелагом, будут принадлежать Филиппу. Приблизительно так же передает содержание договора и Зонара [9, 3]: воевать они будут вместе, и Италию захватят карфагеняне, а Грецию с Эпиром и островами — царь Филипп.

Мы имеем редкую, поскольку речь идет о древности, возможность сравнить эти изложения с подлинным текстом договора, который в полном объеме приводится в историческом повествовании Полибия [7, 9]:

«Клятва, которую принесли Гаинибал-полководец, Магоя, Миркан, Бармокар и все находящиеся с ним карфагенские герусиасты и все карфагеняне, воюющие вместе с ним, афинянину Ксенофану сыну Клеомаха, послу, которого послал к ним Филипп, царь, сын Деметрия, от себя, македонян и союзников, пред Зевсом, и Герой, и Аполлоном, пред Божеством карфагенян (fiaiuovoc Kappi6ovicov, — имеется в виду, очевидно, богиня Тиннит. — И. К.), и Гераклом, и Иолаем, пред Аресом, Тритоном, Посейдоном, пред богами соратствующими и Солнцем, и Луной, и Землей, пред реками, и озерами, и водами, пред всеми божествами, которые владеют Карфагеном, пред всеми богами, которые Македонией и остальной Грецией владеют, пред всеми богами, которые участвуют в походе, присутствующими при этой клятве. Ганнибал-полководец сказал, и все находящиеся с ним карфагенские герусиасты, и все карфагеняне, воюющие вместе с ним, что решили вы и мы дать эту клятву в дружбе и добром благорасположении, быть друзьями, и родственниками, и братьями, дабы царь Филипп, и македоняне, и прочие греки, которые суть их союзники, выручали бы карфагенских граждан (κυριους Καρηδον_ 3;ους;  в греческой формуле, несомненно, воспроизводится финикийско-пунийское: b'ly qrth.dst 'хозяева', 'граждане Карфагена'. — И. К.), и Ганнибала-полководца, и тех, кто с ним, и тех, кто под властью карфагенян, пользующихся теми же законами (что и карфагеняне. — И. К.), граждан Утики, и города, и народы, покорные карфагенянам, и воинов, и союзников, и все города и народы, с которыми у нас дружба, в Италии, Галлии и Лигурии, и с которыми у нас будет дружба в этой стране. Также и Филиппа, царя, и македонян, и из прочих греков [их] союзников будут выручать и охранять участвующие в войне карфагеняне, и граждане Утики, и все города и народы, покорные карфагенянам, и союзники, и воины, и все [дружественные нам] народы и города в Италии, Галлии и Лигурии, и другие, которые стали бы союзниками в этих местностях Италии. Мы не будем злоумышлять, не будем строить козни друг против друга; со всем усердием и благорасположением, без хитрости и злого умысла мы будем врагами тех, кто враждует с карфагенянами, за исключением царей, и городов, и, гаваней, с которыми у нас имеются клятвы и договоры о дружбе. Будем также и мы врагами тех, кто враждует с царем Филиппом, кроме царей, и городов, и народов, с которыми у нас имеются клятвы и договоры о дружбе. Будете вы также нашими союзниками в войне, которую мы ведем против Рима, пока нам и вам боги не даруют победу. И вы нам поможете, насколько будет нужно и как мы договоримся. Если бы, когда боги даруют вам и нам победу в войне против римлян и их союзников, римляне просили заключить договор о дружбе, мы согласимся так, чтобы у них с вами была такая же дружба на условии, чтобы им не было разрешено начинать когда бы то ни было войну против вас и чтобы римляне не властвовали над керкирянами, аполлоннатами, эпидамнянами, а также над Фаросом, Дималлой, Парфинией и Атинтанией. Они отдадут Деметрию Фаросскому всех его подданных, которые находятся в пределах Римского государства. Если же римляне начнут войну против вас или против нас, мы будем помогать друг другу, насколько каждой из сторон это будет нужно. Также и если кто-нибудь другой, кроме царей, и городов, и народов, с которыми у нас имеются клятвы и договоры о союзе. Если же мы решим изъять или добавить к этой клятве, то мы изымем или добавим, как это будет решено нами обоими».

Сравнение текста карфагено-македонского договора, сохраненного Полибием и не вызывающего сомнений по поводу своей достоверности (в особенности характерна проникшая в греческий перевод калька с финикийского), с изложением Ливия, Зонары и Евтропия показывает, что последние воспроизводили не столько содержание соглашения, сколько его истолкование римской официальной пропагандой, восходящее, как в этом легко убедиться, к речам Г. Теренция Варрона сразу же после Канн. В договоре отсутствуют какие бы то ни было конкретные обязательства Филиппа V, речь идет в весьма неопределенной форме об оказании помощи в войне против Рима. Нет в договоре и статьи, которая гарантировала бы Карфагену обладание Италией; более того, стороны даже выражают готовность заключить союзнический договор с Римом, причем единственным предварительным условием, оговоренным здесь, является отказ Рима от завоеваний на Балканском полуострове. Это последнее обстоятельство особенно существенно: продолжая свою прежнюю политику, которую он начал сразу же после Канн, Ганнибал и в соглашении с Филиппом V фактически повторяет Риму приглашение заключить договор о мире и дружбе. Однако и этот призыв не был услышан. В договоре очень неопределенно сформулированы и обязательства Ганнибала оказать помощь своему македонскому союзнику. Каких-либо гарантий последнему по поводу господства над Грецией здесь также нет. Создается впечатление, что договаривающиеся стороны проявили исключительную осторожность, не желая связывать себя определенными обязательствами. [110]

Примечательна и форма договора, заключенного в соответствии с обычной процедурой ближневосточной дипломатии. Как показал Э. Бикерман в своем интереснейшем исследовании этого документа,[111] греческий текст клятвы Ганнибала Филиппу V у Полибия — это точный до буквализма перевод финикийско-пунийского оригинала. По своей схеме он представляет собой берит — клятву, фиксирующую установление союзнических отношений; она совершается в присутствии богов и содержит обращения к богам своим и контрагента; ее формуляр» и терминология восходят, по мнению Э. Бикермана, к ближневосточным договорам II тысячелетия. Клятву приносит сам Ганнибал и все находящиеся в его лагере карфагеняне; такая клятва, хотя она и предусматривает оказание помощи македонянам со стороны участвующих в войне карфагенян, обществ, подвластных Карфагену, и союзников, не накладывает обязательств на Карфагенское государство, как таковое, и не связывает карфагенское правительство в его действиях, подобно тому как клятва Гасдрубала не переходить через Ибер не связывала ни его преемников, ни центральные власти.

Последнее обстоятельство, которое Филипп V, очевидно, не принимал в расчет, делало союз между Карфагеном и Македонией весьма эфемерным и в дальнейшем могло породить немало затруднений. По сути дела, это был союз между Филиппом, действовавшим от имени и как олицетворение Македонского государства, и Ганнибалом, выступавшим только от своего собственного имени, представлявшим только себя самого.

И все же заключение союза было и для того и для другого большим дипломатическим успехом. Как уже говорилось, появление нового противника должно было при всех условиях отвлечь часть римских войск от борьбы в Южной Италии;[112] Филипп V получал, казалось, возможность без труда отобрать у обессилевшего Рима Иллирию. Однако реализовать эти возможности или по крайней мере воспользоваться новой политической ситуацией, которую они сами создали, стороны не сумели.

После окончания переговоров македонские послы двинулись из карфагенского лагеря в обратный путь; вместе с ними Ганнибал направил и своих уполномоченных — Гисгона, Бостара (то есть Бод'аштарта) и Магона, которые должны были получить у Филиппа V подтверждение договора и принять его клятву. Без особых приключений они добрались до храма Юноны Лацинийской, около которого были спрятаны корабли, и вышли оттуда в море, но были замечены с римских кораблей, охранявших берега Калабрии. Македоняне попробовали было спастись бегством; убедившись, что римляне их легко нагоняют, они решили сдаться. В этой ситуации Ксенофан решил прибегнуть к старому и уже испытанному трюку: он заявил командующему флотилией, что, дескать, царь Филипп отправил его к римлянам заключить договор о союзе, что он прибыл к Марку Валерию, к которому только и мог явиться, не подвергая себя опасности, но пробраться через Кампанию, занятую войсками противника, не сумел. На этот раз Ксенофану не поверили: карфагенский облик и платье, наконец, акцент изобличили посланцев Ганнибала, а потом нашли у перепуганных послов письмо Ганнибала к Филиппу и договор. Командующий римской флотилией счел необходимым немедленно отправить послов и захваченные материалы в Рим; пленных везли на 5 кораблях (каждого на отдельном) и содержали в строгой изоляции [Ливий, 23, 34, 1 — 9]. В Риме сенат приказал пленных заключить в тюрьму,