С таких слов начинает командир, заглянувший в мой кабинет с утра пораньше.

Тоже усаживаюсь на свое привычное место, перекладываю ноут подальше с глаз, вытаскиваю из ящика книгу регистрации, есть у меня и такая.

— И тебе утречка. Торговая барка, с Камчатки. Занесло сюда ветрами и течениями, еле выжили. Мы их подлечили, подкормили. Хозяин посудины пока не встал с постели, оказался самым истощенным. Из той породы, что радеет за своих работников, вот и досталось ему больше всех. Только не очень они похожи на торговцев да потерпевших от непогоды. Так что будем разбираться, ты вовремя вернулся. А тебя они когда успели достать?

— Прямо сейчас. Только вышел обход делать, подкатывает священник ихний. С чего он вообще на борту оказался, не узнавал?

— Так они якобы собирались там совсем рядом куда-то доплыть, как раз что-то вроде сборища по поводу закладки новой церкви намечалось в одном из поселений. И батюшка вроде следовал к очередному месту службы. Упертый человек оказался, раньше всех из госпиталя вышел, там всех достал — мол, что за нехристи его пользуют.

— Это он так про кого? Мама Яга в командировке, на самого Шоно покатил?!

— Угу. Поп вроде и православный, но с какими-то завихрениями. Не знаток я в таких нюансах. Вроде должен быть опыт у РПЦ по Средней Азии, или наши там еще толком не закрепились? Надо уточнить потом у Цинни, мне раньше как-то по барабану было, мусульманин или католик, лишь бы человек правильный в основе. Да и сейчас от такой философии отходить не собираюсь. Так вот, подваливает и начинает предъявы кидать с разгону. Вроде мы тут оплот греха строим, где это видано, больше трех лет живем, а даже часовенки не построили, да и водимся с кем ни попадя. Испанцы-католики, индейцы — так вообще язычники. На мою фамилию вдобавок вызверился не по-детски. Видать, зуб на Польшу какой-то имеет, вот и валит все в одну кучу. Намек про «чужой монастырь и устав» пропустил мимо ушей. Скандалист, право слово… Раньше мне такие экземпляры не встречались среди священников. Приказал ему убыть в расположение, отведенное для гостей, снова не угодил. Мол, по какому праву русский подданный принял чин от иностранного государя и распоряжается, что и как делать истинным православным и патриотам. Сразу чем-то знакомым повеяло, будто зомбоящик включил.

— И чем дело кончилось?

— Кликнул дежурного, чтобы тот наряд вызвал, определил этого борзого в «холодную». Надо было мне сразу это сделать. Пока солдатики подошли, нарисовался Зубр, вроде дело какое-то у него ко мне было. Только начали разговор, снова этот деятель влезает. Сын мой, говорит… А Сашка ему сразу: «Стоп, не разгоняйся, ведь предупреждал уже, что не надо ко мне так обращаться. Папаша нашелся!» Поп закусил удила, не гневи, мол, и все такое, да сгоряча опять по-родственному обозвал. За что тут же схлопотал в лобешник. Сидит на заднице, глазами зыркает, бормочет что-то под нос. Здесь уже я не выдержал. Отправил «борца с религиозным дурманом» на кухню, пара дней наряда ему не повредит. Как скомплектуем груз для резидентуры в Бостоне, к тому времени остынет. А монаха нуму отвели в карцер. Ближе к ночи переведем его на шхуну, где раньше Джефферсон обитал.

— А спутники батюшки, если начнут искать да вопросы задавать?

Дядя Саша поморщился:

— На самом деле, проблем мы огребли, причем на ровном месте, по самое не балуйся. Хорошо, что раннее утро на дворе, больше никто этой драки не видел. Ведь поднять руку на священника — такое сейчас не поймут ни разу, никто… Надо будет легенду придумать, куда он пропал. Пусть я не особый сторонник крайних мер, но в данном случае меньшим злом представляется классика — «Нет человека, нет проблемы». Посидит на шхуне, индейцам ведь наши внутренние разборки до фени. И мы для них на одно лицо, в сутане или в мундире. Тем более что этот поп вообще в дорожной одежке был, только крест большой под зипуном таскает. Ты с ним побеседуешь, может, расколешь, что он за тараканов у себя в голове наплодил. Если можно будет как-то перевоспитать, на угольке или прииске пусть грехи замаливает. В истории Церкви он не первый и не последний будет, кто за веру страдал. Про крайние меры сейчас говорить не будем, с кондачка такие вещи не решают.

— Садитесь, гости дорогие! — широким жестом указываю вошедшим на лавки.

Переглядываясь, они присаживаются. Сели тесно, так, чтобы друг друга не то что видеть — даже чувствовать.

Их четверо. Один, как я понял по взглядам всех прочих, явно старший. Крепкий, чуток исхудавший во время скитания по морю, мужик с окладистой бородой. Одет, как и все прочие. Сапоги, штаны, кафтан, еще что-то. Не военная форма, это точно. Но одежда у него чуток качеством получше будет. На его фоне я смотрюсь совершенным попугаем в своем полковничьем мундире. Не люблю эту одежку, но прием официальный, а раз так — должон выглядеть!

— Ну, с чем пожаловали? — беру быка за рога. Раз они молчат, начну первым.

Кобра, тихо сидящий в углу, в разговор не лезет, мотает себе на ус.

— Благодарствуем за помощь и обхождение, господин полковник, — начинает старший.

— Ну что ж так сразу-то? Полковник… у меня и имя, между прочим, есть! И вполне себе христианское!

Так. Слопал дядя наживку. Глазки оживились, не ждал, что я так сразу-то в ловушку и попаду? А напрасно…

— Ну, так сразу-то и по имени… Чай не у себя дома мы, тута и свои хозяева есть. Опять же — в чужой монастырь, да со своим уставом…

— Это, какие ж тут хозяева, окромя нас? Что-то не припомню таких…

— Ну, так… Поп вон испанский ходит. Да и селение ваше… тоже ненашенское все. Опять же — церкви нету. А как русскому человеку, да без нее?

— Испанец ходит, так у него тут сколько паствы имеется! У меня вон — почти три тысячи человек одних католиков, куды ж мне их девать-то, без попа ихнего? Да и англичанам свой поп нужен, а его где брать? У них вообще половина католики, а половина протестанты. И если первых тот же испанец окормляет, то что с прочими делать — ума не приложу!

— Гнать их в шею! — выпаливает один из визитеров, за что и получает незаметный, но внушительный пинок от старшего.

— Ух ты! Гнать! Это солдаты мои! Ты, что ль, вместо них под ружье встанешь? Чай, у царей московских и калмыки с ногайцами в войске были. Так те и вовсе — нехристи! Что ж их-то никто не гнал?

Осуждающе покачиваю головой.

Старший визитер оглаживает бороду.

— Ну… солдаты… это да… дело ратное. А сами-то? Негоже русскому человеку, да от своих-то краев далече, без церкви.

— Ну, ты сказал! Да тут у нас кого только нету! Половина — так вообще из Литвы, большая часть и вовсе — старой веры. Какую ж мне тут церковь-то ставить? Да мы из России уж лет сто как ушли! Не мы сами, конечно, а предки наши. Пока сюда добрались, много воды утекло. Вот поп-то ваш давеча разорялся! Мол — русский человек, а чин от испанского короля принял! Государя не спросивши!

— Ну, так… правильно сказал…

— Да я государя этого и не видывал никогда! От предков его мои предки ушли, что ж я его — своим царем признавать должен? Щас! А что король испанский чин дал — так куда б он делся-то? Тут его власти нет!

— Это как так? — аж привстал с места старший.

— А так! Я тут хозяин! Единственный и неповторимый! Были желающие поспорить, не скрою. Так небось кладбище все видели? Там они и лежат… рядышком. Да в море несколько кораблей на дне покоятся — там их тоже до хрена. А кто уцелел — для тех у нас в горах каторга имеется, да судья суровый сидит.

— Что ж тут тогда солдаты испанские делают?

— Мои это солдаты. И служат мне. Просто мы с королем договорились, что он сюда не лезет, а я дальше этого места всех прочих не пущу. Уже в его владения. За то и полковника дали, и войско прислали. Ну, это уж больше для вида, нам-то и своих сил хватает. А так вроде и овцы целы, да и волк не голоден. А