жизнерадостный смех.
— Кто смеялся? — грозно вопросил Кашалот.
Ответом был новый хохот, очень выразительный и, как ни странно для гнетущей атмосферы обреченности, воцарившейся на поляне, — заразительный. Кое-кто даже начал подхихикивать.
На Кашалота страшно было смотреть.
— Я еще раз спрашиваю, — возопил он в ярости, — кто посмел смеяться в эту трагическую минуту?!
Первой весельчака обнаружила глазастая Стрекоза.
— Это вон та птица смеется, — сообщила она.
Все посмотрели в указанном ею направлении и увидели расположившуюся на ветке довольно крупную птицу с бурым оперением и длинным прямым клювом.
— Наверное, у нее истерический смех, — предположила Мартышка. — На нервной почве, от страха перед бионикой.
— А может, она просто хулиганка? — выдвинул свою версию Рак.
Конец спорам положила Сова:
— Окстись, Рак, какая же она хулиганка? Я про эту птицу наслышана. Кулики наши,
что в Австралии зимуют, про нее сказывали: Зимородок это тамошний, прозывается Кукабаррой, а ученые люди Смеющимся Зимородком его зовут, потому как утром, в полдень и вечером его разбирает смех. А сейчас аккурат утро.
— Да, утро, — подтвердил Кашалот. — И что же тут смешного?
— Кто ж его знает! — Сова развела крыльями. — Только сказывают, будто не может он иначе: каждый божий день в положенное время Кукабарра смеяться должон — хошь часы проверяй.
— Граждане, проверьте ваши биологические часы! — объявила Мартышка голосом радиодиктора. — Третий смешок дается ровно в двенадцать часов по австралийскому времени.
Кашалот, однако, счел шутку Мартышки неуместной, равно как и демонстрацию Кукабаррой точности своих биологических часов в столь ответственный момент, когда решается судьба...
Договорить он не успел: снова раздался смех Кукабарры, и на этот раз его подхватили почти все делегаты, находившиеся на поляне.
Повальный хохот объяснялся, очевидно, тем, что нервное напряжение, в каком они пребывали последние полтора часа, требовало разрядки. Напрасно Кашалот, делая титанические усилия, чтобы преодолеть желание рассмеяться самому, уговаривал, требовал, просил, умолял прекратить смех, напрасно взывал к гражданской совести и прочим добродетелям — хохот продолжался. Кончилось тем, что взывавший захохотал громче всех и продолжал хохотать, не в силах остановиться, даже когда общий смех прекратился.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — не преминул заметить по этому поводу Гепард.
— Вы... вы пра... ха-ха-ха... правы, Гепард! — сквозь смех подтвердил эту истину Кашалот, и все обратили внимание, каким бодрым и решительным тоном он заговорил: — Да, смеяться последними будем мы, если не станем покорно ждать, пока Человек похитит один за другим все наши патенты и хау-ноу!
— Ноу-хау, — поправил его Гепард.
— Тем более. Надо действовать, и действовать решительно!
— Какой резкий поворот от отчаяния к надежде! — Удильщик не скрывал радости.
— Вот что может сделать здоровый жизнерадостный смех! — воскликнула Мартышка.
— Конечно, смех может сделать все, — согласилась Стрекоза. — Ну а мы — что можем сделать мы против Человека?
— Что можем сделать мы? — переспросил Кашалот и победоносно оглядел аудиторию. — Прежде всего, не поддаваться панике! Еще не всё потеряно. Бионика совсем молодая наука, можно даже сказать, она еще в младенческом возрасте, и Человек успел раскрыть и использовать лишь ничтожную долю наших технических секретов. Необходимо немедленно объединиться и создать организацию, которая защитит приоритет нашей великой матери Природы — ведь мы ее полномочные представители, не так ли?
Все с полным единодушием заверили, что это именно так.
— Я уже всё продумал, — продолжал Кашалот. — Мы назовем нашу организацию
Едва он это сказал, как раздался крик, ставший вскоре известным во всех уголках нашей планеты: «КОАПП! КОАПП!». Его издала высокая стройная птица на длинных, как у Журавля, ногах. Ее белое оперение оттеняли лишь черные «штаны», черные маховые перья и особенно эффектно — пучок черных перьев на голове. Они торчали наподобие писчих перьев, какие в старину закладывали за ухо писари. Желтые ободки вокруг глаз, напоминавшие очки, придавали птице ученый вид.
— «КОАПП»... — повторила Мартышка, вслушиваясь в необычное созвучие. — Да это же сокращенное название организации, которую вы предлагаете создать, дорогой Кашалот! Здорово звучит, правда? Молодец птица-Секретарь!
— Вы ее знаете?
— Конечно! Она ведь наша с Гепардом соседка по Африке.
— Хм... — Кашалот разглядывал птицу-Секретаря с нескрываемым интересом. — Как раз секретарь необходим нашей организации в первую очередь. Должен же кто-то вести переписку и прочее делопроизводство, отвечать на звонки...
— Отваживать назойливых просителей, — подсказала Стрекоза.
— И это тоже. Но главное — кто, если не секретарь, займется различной канцелярщиной: всякими там входящими, исходящими, приходящими, отходящими...
— Отходящими обычно занимаются другие организации, — заметил Гепард.
— Тем более. Уважаемая птица-Секретарь, не согласились бы вы занять эту должность? Не скрою, она весьма нелегкая, но в то же время чрезвычайно важная и нужная.
Ответом был все тот же крик: «КОАПП!».
— По-моему, истолковать это иначе, как согласие, невозможно, — убежденно сказал Удильщик.
— Вот и прекрасно. Ваше рабочее место, — обратился Кашалот к птице-Секретарю, — будет вон за тем пнем, — и он указал на пень, за которым Мартышка регистрировала делегатов Съезда. — Завтра же установим на нем телефон. Не могли бы вы приступить к своим секретарским обязанностям немедленно?
Птица-Секретарь кивнула, крикнула еще раз «КОАПП!» и походкой, исполненной достоинства, проследовала к указанному пню. Тут только все поняли, какое сокровище обрела в ее лице создаваемая организация! Стало очевидным, что, если не считать криков «КОАПП!», птица-Секретарь не способна произнести ни единого членораздельного звука, превзойдя в этом отношении всех других секретарей на свете.
А крики «КОАПП!» каждый волен истолковывать по-своему. Колоссальное преимущество!
Надо сказать, что в дальнейшем эти крики стали восприниматься широкой общественностью не только как аббревиатура (сложносокращенное слово), под которой подразумевается Комитет Охраны Авторских Прав Природы, но и как своего рода позывные этого учреждения...
Итак, секретарь у КОАППа уже был, и теперь всех интересовало, кто же еще войдет в его состав и, главное, кто его возглавит. Ждать соответствующих сведений пришлось недолго.
— Не будем терять времени, дорога каждая секунда! — объявил Кашалот. — Друзья! Пост председателя КОАППа, этот самый высокий и почетный, но в то же время самый ответственный и многотрудный пост в мире...
— Ну, ну, кому вы его доверили? — Мартышка от нетерпения даже подпрыгнула.
— Что значит «вы доверили»? — возмутился Кашалот. — Да будет вам известно, Мартышка, что подобный пост можно занять исключительно в результате свободных демократических выборов!
— Естественно! — поддержал его Гепард. — Иначе эту акцию не посчитают легитимной, то есть законной, и лицо, занявшее данный пост, так сказать, явочным порядком, не будет признано мировым
