Сороке понравилась ее осмотрительность. И вместе с тем он почувствовал превосходство: ему ведь тоже грозит опасность, но он не впадает в панику. Сознание собственного превосходства приятно щекотало самолюбие. Референт СБ назидательно разъяснил:

— Если бы успела предать — вас давно бы замели. Так что не волнуйтесь. Хватит о неприятностях. — Сорока решительным жестом подчеркнул, что разговор на эту тему лично ему неприятен. — Хочу сообщить вам хорошую новость: к нам прибыл эмиссар, о котором вы упоминали. Об этом получена шифровка от известного вам руководителя организации. Эмиссар хочет видеть вас.

Ива обрадованно заулыбалась.

— Наконец-то!

Вот как докладывал об этом Чуприна Рену:

— Они сами виноваты. То ли наших условий не знают, то ли перестали чувствовать опасность. Шли как на прогулку. До сих пор не понимаю, как мне удалось уйти.

— Отстреливались?

— Мы первые начали. Ио нам так ответили, что я один унес ноги.

Рен озабоченно поинтересовался:

— Ты уверен: точно погибла группа? Вдруг кто-то попался живым?

— Вряд ли. Я сам слышал, как их обыскивали — мертвых.

— Как все случилось?

— Думаю, мы случайно наткнулись на оперативную группу. Их было пятеро: лейтенант, старшина и три местных комсомольца из истребительного отряда. Знаете, обычный обход. У старшины — ручной пулемет, у остальных автоматы. Встретились с ними на автобусной остановке, предъявили документы — направляемся на лесозаготовки. Они нас пропустили и вообще не очень расспрашивали, только лейтенант предупредил, чтобы держались настороже — в районе, мол, беспокойно, Разошлись. И вдруг Дубровник говорит: «Давайте их за селом подождем, хочу с настоящими большевиками побалакаты». Я ему и так и сяк, а он ни в какую: приказываю. Ну что ты будешь делать? Совсем осатанел мужик, хоть и высокого чина. Еще трусом меня обозвал: ты, говорит, и стрелять разучился. Вышли мы по одному за село, выбрали место подходящее, он в этом деле понимает — с двух сторон лес, дорога узкая, змеится по дну овражка, стали ждать…

…Чуприна появился час назад. Рука перевязана куском рубашки, на ватнике запеклась кровь, диск автомата пустой. Он почти полз, когда его заметили дозорные и помогли добраться до базы. Роман повалился на топчан — он потерял много крови. Один из «боевиков» отрезал рукав ватника, отодрал пропитавшееся кровью полотно сорочки, туго перетянул рану. В бункер пришел Рен. Пока Чуприну приводили в себя, он хмуро и устало сутулился на широком пне, заменявшем стул. Еще вчера они втроем — Рен, Дубровник, Чуприна — обсуждали предстоящую встречу с Офелией. Ей уже сообщили, что эмиссар закордонного провода будет ждать ее в зачепной хате лесника Гайдамацкого леса. Маршрут ее движения разработал Сорока. Хата была вне подозрения. Лесник Хмара ни в чем замешан не был, осторожный и хитрый мужик скрывал свои связи с подпольем. Он и Рену не раз говорил: «Вы придете и уйдете, а мне здесь век вековать». Рен ценил таких предусмотрительных людей, и хотя знал, что у Хмары иногда останавливаются на отдых «ястребки», возвращающиеся из засад, не осуждал: чужих не выдает, а своих и подавно не продаст. Жил лесник с дочкой и сыном. Сын был ранен в годы войны, когда служил у сотенного Яра, и это крепче всяких обещаний привязывало Хмару к «лесным братьям»: какому отцу охпта, чтобы единственный сын попал в тюрьму? От базы Рена до хаты Хмары добираться было не очень трудно, несколько десятков километров лесом. Можно было и другим путем: часть дороги проехать в рейсовом автобусе. Сам Рен, конечно же, пошел бы лесом: хоть и долго, зато надежно. А Дубровник решил по- другому. «Хочу хоть глянуть, как люди живут на омоскаленной Украине» — так он объяснял свое решение. Рен же подозревал, что курьеру просто лень плестись чащобами да буераками. Проводник берег хату Хмары на крайний случай. А теперь пришлось разрешить Дубровнику воспользоваться этим убежищем — Рен перебрал все возможные варианты, остальные явки казались ненадежными. «Там и заночевать сможете с Офелией, — въедливо бросил он, — у Хмары есть боковушка для таких гостей, как мы».

Они подробно обговорили каждый шаг Дубровника к хутору. Рен, знавший эти места как свои пять пальцев, советовал избегать случайных знакомств — народ осатанел, на каждого нового человека смотрит косо. К автобусной остановке надо выходить по одному, чтобы не бросалось в глаза, что передвигаются они группой — это вызовет подозрение. В автобус гадиться лучше всего рано утром, когда он обычно переполнен. Впрочем, этот участок сравнительно безопасный, Рен запретил здесь появляться своим людям — даже волки не промышляют у берлог. Труднее будет уйти из конечного автобусного пункта снова в лес, но и это возможно. Надо подрядить у одного из мужиков — Рен сказал у кого — подводу, чтобы осмотреть лесные делянки, — здесь помогут документы лесозаготовителей.

У Дубровника и его хлопцев были короткие немецкие десантные автоматы, которые легко упрятать под полушубки и стеганки. Рен советовал не злоупотреблять оружием — это раньше каждый лайдак мог шляться по селу с обрезом под полою, сейчас не то время.

— Несу за тебя полную ответственность, — втолковывал он Дубровнику, — не рискуй, Максим, три раза под ноги погляди, прежде чем шагнешь.

Рен назначил Чуприну в сопровождающие закордонному гостю.

Хмара предпочитал из всех паролей личное знакомство: приходит с новыми людьми знакомый человек — все ясно и понятно, можно и им довериться. Адъютант хорошо знал лесника, были у него и еще знакомые в окрестных селах, но такие, что если и встретят случайно — пройдут мимо, глазом не моргнут.