— Да пошел ты, — обиделся Михаил Дмитриевич. — Ты меня затем и вызвал, чтобы говорить всякие глупости? Тогда я лучше пойду. — Он сделал попытку встать.
— Подожди, Миша, — остановил его Иванов. — Я сейчас проброшу один звонок и мы потолкуем. Лады?
Он снял трубку, набрал номер телефона прокурора Ленинского района Стаднюка.
— Привет, Григорий Васильеывич! Иванов беспокоит.
— Здравствуй, Сергей Иванович.
— Я по поводу сегодняшнего убийства.
— А что, хочешь забрать у нас дело? Я не возражаю.
— Пока ещё не решил. Но скорее — да, чем — нет. А где этот театр находится? Я что-то о таком не слышал.
— У нас здесь, на левом берегу в Доме культуры «Дорожник». Он был народным театром. Всего год назад получил статус профессионального.
— Ясно. Ты вот что, Григорий Васильевич, пришли мне часикам к двум следователя с этим делом.
— С привеликим удовольствием, Сергей Иванович. Только давай договоримся на берегу — дело бери, а следователя верни обратно. У меня и так запарка.
— Гарантировать не могу, но обещаю подумать. Пока.
— До свидания!
Иванов положил трубку, выжидательно взглянул на друга.
— Сегодня ночью убит ещё один артист этого театра, — сказал.
— Ты считаешь, что это дело рук одного и того же убийцы? — спросил Краснов.
— Трудно сказать. Но, согласись, убийство в течении полутора недель двух актеров одного и того же театра вряд ли может быть случайным совпадением?
— Всякое случается, — с сомнением проговорил Михаил. — Уж слишком не похожи способы убийств. Ты хочешь объединить эти дела?
— Пока для этого нет законных оснований. Истомин в твоей группе работает?
— Да. А что? — насторожился Краснов.
— Хочу поручить ему это дело.
— Нет, так не пойдет. У меня и так людей не хватает.
— Перебьешься, — усмехнулся Иванов. — Вчера окончательно решился вопрос о его переводе в следственное управление. Это его будет первым делом в новой должности.
— Я рад за него. — Краснов встал. — Ну, тогда я пошел. До свидания, Сережа! — Он протянул на прощание руку.
Иванов руки не подал, насмешливо спросил:
— Ты что, Миша, записался в отряд космонавтов?
Михаил Дмитриевич опустил руку, недоуменно посмотрел на друга, ожидая очередной насмешки.
— С чего ты взял?
— Прощаешься так, будто на Марс улетаешь. Говорят, что там проживают души наших предков. Передавай привет, если встретишь.
— Да пошел ты! — обиделся Краснов. Долго, изучающе смотрел на Сергея, неожиданно спросил: — Что с тобой, Сережа, происходит?
— С чего ты взял? — невольно смутился тот. — Мне кажется, что все в порядке.
— А то я не вижу. Ходишь, как в воду опущенный. Это из-за Кати, да? Все никак не можешь забыть?
— Слушай, Миша, не тормози! — вспылил Иванов. — Психолог гребанный!
— А как у вас с Леной?
— Ну, а ее-то ты какого хрена приплел?! Она-то тут при чем?! — в сердцах проговорил Иванов.
Михаил никак не ожидал подобной реакции друга. Вконец сконфузился, почесал затылок, почмокал полными губами, пробормотал:
— Да нет, ничего... Я просто. Одинокая она. Любит тебя. Красавица. Умная. Что, думаю, ещё мужику надо... Извини, конечно, если что.
— Ну ты и жук, Миша! — невесело усмехнулся Сергей. — А то ты не знаешь, сколько раз мы пытались склеить наши отношения. Сколько же можно ещё людей смешить?
— Жалко мне её, Сережа.
— А кого тебе не жалко, сердобольный ты наш? — Сергей вздохнул. Достал пачку сигарет, закурил. — Честно признаться, мне и самому её жалко. Правда. Путевая она в общем-то баба. Все ей Господь дал, кроме счастья. Ага. А где ты её видел?
— Вчера была у нас в гостях. У ней моя Валентина что-то вроде духовника. Вчера вместе, что белуги, ревели... А тут ещё ты, будто призрак ходишь. Ну. И почему, елки, жизнь такая непутевая?! Чем лучше человек, тем больше мается.
— Ну ты даешь! — рассмеялся Иванов. — Никогда прежде не отмечал у тебя склонности к философским обобщениям. Стареешь что ли?
— Наверное, — согласился Краснов. — Женщину тебе, Сережа, хорошую надо, понимаешь. Это у тебя все от одиночества. Одиночество тебя доконало. Факт.
— Пошел бы ты, психолог, со своими пошлыми сентенциями куда подальше! — вспылил Сергей. — Придурок!
— Ему же хочешь добра, и ты же оказываешься виноватым! — окончательно обиделся Михаил. — Еще и обзывается! — Он вышел из кабинета, демонстративно хлопнув дверью.
После ухода друга, Сергей встал из-за стола и принялся вышагивать взад-вперед по кабинету. Прав Михаил. Тысячу раз прав! С ним действительно творится что-то неладное. Ничего не радует. Живет — будто одолжение делает. Настроение кислее квашенной капусты. Тоска зеленая! Совсем расклеился к шутам. Вон даже его постоянный оппонент Иванов больше не появляется. Похоже, умер.
«И не надейся, — тут же услышал он знакомый голос. — Я ещё тебя переживу».
«Это вряд ли может случиться. Привет, зануда!» — искренне обрадовался Сергей их встрече.
«Ну ты, блин, даешь! — возмутился Иванов. — Михаила ни за что, ни про что обидел. Теперь вот меня пытаешься.»
«Да нет, это я так. Извини! Что так долго не появлялся?»
«А то ты сам не знаешь? На тебя смотреть-то тошно, не то что разговаривать. Не мужик, а черт-те что и сбоку бантик. Картина не из приятных».
«Это точно, — вновь согласился Сергей. — Будем надеятся, что это временно».
"На этот счет есть хорошая пословица: «На Бога надейся, а сам не плошай».
«Тоже верно».
«Тоже верно, — смешно передразнил его Иванов. — Курица ты мокрая, а не мужик. Встряхнись! Возьми интересное дело. А то распустил сопли! Тьфу!»
В это время зазвонил телефон. Сергей снял трубку.
— Алло! Слушаю.
— Здравствуй, Сережа! — услышал знакомый голос Рокотова. — Как поживаешь?
— Привет, Володя! Да так как-то, — ответил неопределенно.
— Говорят, что ты сейчас за начальника?
— Это временно. Жду не дождусь, когда он из отпуска приедет. Ты-то как?
— Нормально. Ты смог бы меня принять?
— Что за вопрос. Конечно.
— Тогда я сейчас подскочу.
— Жду.
После рассказа Рокотова, Сергей почувствовал знакомое волнение. Вот оно — то самое дело, которое сейчас нужно.
— Что скажешь? — спросил Владимир.
— У меня нет слов, — развел руками Иванов. — Хитро придумано. Очень хитро. Вам противостоят очень серьезные оппоненты. Их могучий интеллект видно невооруженным взглядом. Я вам не завидую. Да, но
