– Скажу, что у меня чисто нездоровое любопытство. Не для печати.

– Молодец! Видимо, я в тебе не ошибся. Да, Дунк. Если у него нет полной информации, пусть позвонит тому, у кого есть.

– Это будет нелегко, Тревор. Придется покрутиться, – осторожно возражает Дункан.

– Но ведь возможно.

– Что-нибудь придумаю. Надо пораскинуть мозгами.

Дункан протягивает стакан для добавки. Я вижу, как розовеют его щеки, а вместе с кровью возвращается и высокомерие. Парень лихорадочно соображает, как бы ему выпутаться из этой ситуации, а также думает о превосходстве и власти одних людей над другими. Вдруг он смотрит на часы, хватает пульт дистанционного управления и включает телевизор. Местные новости только что начались, и как раз передают репортаж об убийстве Ван Така. Мы словно зачарованные пялимся в экран, пытаясь уловить хоть что-нибудь, что могло бы привести нас к разгадке. Сюжет меняется, и Дункан выключает телевизор. Он идет в соседнюю комнату и возвращается с «Филофаксом». Прилично отхлебнув из стакана, парень потирает руки и набирает номер. Раздается три гудка.

– Алан? Это Дункан. Ну, привет, старый ты развратник. Как делишки?

Алан и Дункан обмениваются любезностями и принимаются болтать о пустяках. Со стороны даже кажется, что лучших друзей не сыскать в целом свете, что они вместе прошли сквозь огонь и воду и никогда не оставляли друг друга в беде. Дункан советует Алану подсидеть кого-то там из коллег, чтобы получить повышение по службе. «Он, несомненно, отличный полицейский и добросовестный работяга, – замечает Дункан, – но… как бы это сказать помягче? Наверное, не получится. В общем, он – пьянь». Оба покатываются со смеху. Теперь у них есть сомнительная причина очернить более способного сослуживца Алана. Даже с того места, где я сижу, слышно, как хохочет приятель Дункана. Представляю, каково находиться с ним в одной комнате. Наверное, это просто убийство. Тихо выругавшись, Тревор жестом указывает репортеру, чтобы тот переходил к делу. Однако Дункан только кивает и продолжает пустую болтовню. Он рассказывает Алану пару анекдотов, типа: «Привидение и Пэдди приходят в пивнушку», и все такое прочее… Или «Парень из Уэльса приходит в бордель»… Каждый раз, когда история доходит до кульминации, из трубки раздается дикий рев. «А помнишь вот этот, Эл?… Очень смешной».

Этот Дункан – настоящий жулик, Коуди Гаррет мог бы им гордиться. Мне даже немного жаль беднягу Алана. Сидел себе в своей занюханной гостиной один-одинешенек, поглощал какую-нибудь искусственную пищу из пакетиков, в то время как его сослуживцам накрывали стол любящие жены. Наверное, он уже было собрался спать, но что-то замешкался, словно чуял, что ему позвонит его веселый дружок Дункан. Самое печальное – узнай Алан, что им манипулируют, все равно закрыл бы на это глаза.

Дункан раскручивает Алана на пару историй из его полицейской жизни. Тот охотно рассказывает о том, как на мальчишнике Чаза за дополнительную плату они устроили так, чтобы стриптизерши изобразили лесбийские отношения, и еще о скандале в ночном клубе, когда вышибалы не хотели пускать их внутрь, так что пришлось предъявлять жетоны. «Мы должны как-нибудь вместе выпить. В пятницу вечером? Ладно. Тогда я позвоню, Эл».

Тревор мотает головой. Похоже, Дункан подводит разговор к концу. Он даже поворачивается в сторону журнального столика, на котором стоит телефонный аппарат. Тревор вскакивает, со злобным лицом бросается к хозяину квартиры и размахивает своим огромным кулаком в шести дюймах от его носа.

– Может, стоит договориться сейчас относительно времени и места, чтобы мне завтра не разыскивать тебя по всему городу? Ты у нас человек занятой. Как насчет шести тридцати у «Масонов»? Идет. Тогда там и увидимся. Да, и захвати побольше денег.

На том конце провода раздается оглушительный смех. По-моему, Тревор намерен выбросить Дункана из окна, потому как разговор окончен, а дело до сих пор не сделано.

– Сегодня на побережье произошло нечто ужасное, верно?

Кажется, мой приятель сейчас расцелует своего информатора. Тревор просит Дункана держать трубку так, чтобы и он мог услышать суть разговора.

– По телику передавали, что там орудовал настоящий садист. Только не говори, что у нас завелся серийный убийца. Хорошая пища для слухов. – Дункан смеется.

Наступает пауза.

– Ты разжег мой аппетит, старый проказник. Я знаю, это против правил, но ведь тебя подобная чушь никогда не волновала. Ты ведь меня знаешь: я никогда не печатаю ничего, что могло бы тебя скомпрометировать. Мне просто любопытно узнать вашу, так сказать, «внутреннюю» версию. У меня просто какой-то нездоровый интерес к этому убийству. Я же псих ненормальный. Только не повторяй за мной последние слова.

Алан опять ржет. Тревор вставляет сигарету Дункану в рот и дает ему прикурить. Тот затягивается.

– Он сказал, что позвонит приятелю, с которым вместе учились на сержантских курсах. Тот занимается расследованием этого дела. В пятницу, когда мы встретимся, он обо всем мне расскажет.

– Скажи, чтобы позвонил своему приятелю сейчас. У тебя хорошо получается, Дунк. Постарайся выяснить, известно ли им о противозаконной стороне бизнеса Ван Така.

Дункан поднимает руку, призывая его помолчать.

– Алан, а ты никак не можешь позвонить ему прямо сейчас? Если вы вместе учились и знакомы уже кучу лет, может, его обрадует твой звонок, и он не упустит возможности вспомнить время былое, а? Знаешь, что меня интересует? Почему выбрали именно его? Не было ли у него проблем с законом? Сделай мне одолжение, позвони своему товарищу прямо сейчас. Честное слово, торжественно обещаю, что ни одна душа не пронюхает о нашем разговоре. Позвони ему, а потом мне. Хорошо?

Дункан внимательно выслушивает ответ и заходится смехом.

– Первый раунд всегда за мной, старый ты алкаш. Обязательно перезвони мне, Эл. Я никуда не уйду, буду ждать.

Он кладет трубку, отхлебывает бренди из стакана и глубоко затягивается сигаретой.