— Ты во всем виноват. И ты...

— Хватит, ты и так зашел слишком далеко!

— Ты должен за все ответить.

Босх начал выворачивать вправо, и в этот момент кусок бетона разбил ветровое стекло и упал на сиденье. К машине бежала группа молодых парней. Босх видел искаженные ненавистью, лишенные индивидуальности черные лица. Он хотел дать задний ход, но в воздухе вдруг появилась бутылка. Она летела в машину, а в какой-то миг, как показалось Босху, словно повисла, и он даже смог рассмотреть этикетку и прочитать надпись на ней: «Южное гостеприимство».

Сознание зафиксировало факт, но не успело оценить его.

Бутылка влетела через дыру в стекле, ударилась о руль и взорвалась, осыпав Босха градом осколков. Он инстинктивно вскинул руки, защищая лицо, но глаза уже горели от попавшего на слизистую оболочку алкоголя. За спиной закричал Частин:

— ВПЕРЕД! ГОНИ! ГОНИ!

Бутылки летели в другие окна, разбивались о дверцу, крышу. Машина резко накренилась влево. Кто-то рвал ручку, пытаясь открыть дверцу. Позади Босха лопнуло еще одно стекло. Он слышал доносящиеся снаружи крики, сердитые, злые, неразборчивые крики толпы. И еще он слышал крики с заднего сиденья, крики Частина. В разбитые окна просовывались руки.

Босха хватали за волосы, одежду. Он ударил по педали газа и, когда машина прыгнула вперед, крутанул руль влево. Одновременно, преодолевая режущую боль, приоткрыл глаза. Машина выскочила на пустынную улицу и понеслась к заграждениям. Босх понимал — безопасность там. Держа руки на руле и почти ничего не видя, он вспомнил про тормоз, только когда пролетел через заграждение. Машину развернуло, и она остановилась.

Босх сидел, закрыв глаза и не шевелясь. Он слышал шаги и крики, но знал, что это копы. Ему ничего не угрожало. Опасность осталась позади. Выключив двигатель, он открыл дверцу. Ему помогли выйти. Его поддерживали. Со всех сторон звучали сочувственные голоса. Он был среди своих. Среди тех, кто сами себя называли синей расой.

— Ты в порядке, приятель?

— Вызвать санитаров?

— Глаза...

— Ладно, держись. Сейчас кого-нибудь приведем. Прислонись к машине.

Босх слышал, как кто-то громко требовал немедленно прислать санитаров. Никогда в жизни он не чувствовал себя в большей безопасности. Ему хотелось поблагодарить всех, сказать «спасибо» каждому. Кружилась голова, но в душе разливалось ощущение покоя. Что-то похожее он испытал, когда без единой царапины выбрался из туннелей во Вьетнаме.

Босх поднес руки к лицу и попробовал открыть один глаз. По переносице стекало что-то липкое. Кровь. Он был жив.

— Не трогай, приятель, а то будет еще хуже, — сказал кто-то стоящий рядом.

— Что ты там делал, один? — спросил другой.

Босх все-таки открыл левый глаз и увидел молодого чернокожего патрульного.

— Один? Я был не один.

Он наклонился и заглянул в машину. Внутри никого не было. Не было Частина. Не было кейса. Босх выпрямился и поднял голову. Вытер лицо. И посмотрел туда, где небольшая толпа, человек пятнадцать — двадцать, окружила что-то лежащее на земле. Он увидел поднимающиеся и опускающиеся кулаки, ноги, пинающие неподвижную серую массу.

— Боже! — воскликнул патрульный. — Это что, один из наших? Они захватили одного из наших?

Босх не успел ответить. Патрульный прыгнул за руль и заговорил в микрофон. Его голос дрожал от возбуждения и ужаса. Двое полицейских побежали к машинам, и через несколько секунд они уже сорвались с места и понеслись по улице.

Босх продолжал смотреть. Толпа не разбежалась, но с ней что-то произошло. Объект их внимания уже не лежал на земле. Несколько рук подхватили его и подняли над головами, как военный трофей. Босх видел разорванную рубашку, скованные наручниками руки, торчащую из штанины, как сломанная кость, белую голую ногу. Он не был уверен, но ему показалось, что глаза у Частина открыты. Рот тоже открылся, и Босх услышал резкий, пронзительный крик, который в первый момент принял за вой сирены несущейся к толпе патрульной машины. Потом он понял, что это кричал Частин. Кричал перед тем, как его бросили на землю и он исчез из виду.

Стоя за баррикадой, Босх наблюдал, как взвод полицейских прибыл к опустевшему перекрестку, как рассыпалась толпа, оставив на земле распростертое, похожее на свалившийся с грузовика тюк белья тело Джона Частина. Удостоверившись, что он мертв, что помощь пришла слишком поздно, люди в синей форме оставили его в покое. Прибывшие одновременно с вертолетами телеканалов медики занялись Босхом. Обнаружив глубокие порезы на переносице и веке левого глаза, они предложили ему отправиться в госпиталь, но Босх отказался. В конце концов раны очистили от осколков стекла, промыли и заклеили пластырями. Потом его оставили в покое.

Какое-то время Босх просто бродил по блокпосту, пока к нему не подошел лейтенант патрульной полиции, сообщивший, что ему придется вернуться в участок на Семьдесят седьмой улице, куда прибудут и следователи. Лейтенант добавил, что его отвезут туда на машине два офицера. Босх тупо кивнул. Оглянувшись, он увидел на другой стороне улицы разграбленный магазинчик с зеленой неоновой вывеской «Напитки фортуны». Сказав лейтенанту, что вернется через минуту, он перешел через дорогу и вошел в магазин.

Длинное и узкое помещение разделяли три прохода, но полки и прилавки были пусты, стеллажи опрокинуты, пол скрыт под слоем мусора, а в воздухе висел тяжелый запах пролитого вина и пива. Босх