самым подвергая себя опасности. Дело закончилось инцидентом со смертельным исходом.

– Это называется «ковбойским методом», не так ли?

– Я слышал этот термин, но сам его не применяю.

– Но в данном случае он подходит?

– Не могу сказать.

– Не можете сказать. А можете ли вы сказать, что мистер Черч сегодня был бы жив, если бы детектив Босх не создал эту ситуацию, действуя ковбойским…

– Возражение! – крикнул Белк.

Но прежде чем он успел подойти к кафедре, судья Кейес уже поддержал его возражение и предложил Чандлер избегать умозрительных заключений.

– Конечно, ваша честь, – вежливо сказала она. – Как я понимаю, – продолжала она, обращаясь уже к Ирвингу, – из ваших слов следует, что детектив Босх привел в действие цепочку событий, которые и привели к убийству безоружного человека.

– Это не так. Расследование не обнаружило никаких существенных доказательств того, что детектив Босх преднамеренно привел в действие данный сценарий. Все произошло спонтанно. Он проверял поступивший сигнал. Решив, что сигнал серьезный, он должен был вызвать подмогу, но не сделал этого и вошел в помещение. Он назвал себя, и мистер Черч сделал подозрительное движение. В результате мы имеем то, что имеем. Нельзя также сказать, что при наличии подкрепления исход был бы другим. Я имею в виду, что тот, кто не подчиняется приказу одного сотрудника полиции, держащего в руках пистолет, совсем не обязательно подчинится двум сотрудникам, держащим в руках оружие.

Чандлер добилась того, чтобы последняя фраза не была занесена в протокол.

– Перед тем как прийти к заключению о том, что детектив Босх не имел намерения привести в действие эту цепь событий, изучили ли ваши следователи все аспекты дела?

– Да, конечно.

– А как насчет детектива Босха?

– Несомненно. Его тщательно допросили относительно его действий.

– А насчет его мотивов?

– Мотивов?

– Шеф, знали ли вы или кто-либо из ваших следователей, что мать детектива Босха была убита в Голливуде примерно тридцать лет назад, причем убийца так и не был арестован? И что до этого она неоднократно арестовывалась за праздношатание?

Босх почувствовал, что ему становится жарко, словно на него направлены все прожектора и обращены все взгляды присутствующих. Наверно, так оно и было. Но он смотрел только на Ирвинга, на лице которого появилось беспомощное выражение, а на носу проступили капилляры. Когда Ирвинг ничего не ответил, Чандлер повторила свой вопрос:

– Вы знали об этом, шеф? Об этом написано в личном деле детектива Босха. Когда он поступал на службу в полицию, то должен был сообщить, являлся ли когда-либо жертвой преступления. Он написал, что потерял мать.

– Нет, я этого не знал, – наконец сказал Ирвинг.

– Мне кажется, что термин «праздношатание» в пятидесятые годы служил эвфемизмом для слова «проституция». Тогда в Лос-Анджелесе старались не замечать проблем с преступностью – вроде расцветшей пышным цветом проституции на Голливудском бульваре. Я права?

– Я этого не припоминаю.

Попросив разрешения подойти к свидетелю, Чандлер передала ему тонкую пачку бумаг и дала целую минуту на то, чтобы с ними ознакомиться. Читая, Ирвинг хмурил брови; глаз его Босх не видел, хотя было заметно, как свидетель стиснул зубы.

– Что это, шеф Ирвинг? – спросила Чандлер.

– Это то, что мы называем проверочным отчетом о расследовании дела об убийстве. Он датирован 3 ноября 1962 года.

– Что такое проверочный отчет?

– Каждое нераскрытое дело ежегодно проверяется – до тех пор, пока мы не устанавливаем, что прогноз его успешного раскрытия безнадежный.

– Как зовут жертву и каковы обстоятельства ее смерти?

– Марджори Филлипс Лоуи. 31 октября 1961 года она была изнасилована и задушена. Ее тело было найдено в переулке за Голливудским бульваром, между Вистой и Говером.

– И каково заключение следствия, шеф Ирвинг?

– Там говорится, что в настоящий момент, то есть через год после совершения преступления, какие- либо работоспособные версии отсутствуют, и прогноз раскрытия дела безнадежный.

– Спасибо. Теперь еще одно – имеется ли там графа, в которой указываются ближайшие родственники?

– Да, в качестве ближайшего родственника там указан Иероним Босх. Далее в скобках написано «Гарри». Галочкой помечена графа «сын».

Давая присяжным время на то, чтобы эта информация отложилась у них в памяти, Чандлер сделала какую-то пометку. Было так тихо, что Босх мог слышать, как ее ручка царапает бумагу.

– А теперь, – сказала она, – скажите, шеф Ирвинг: зная о том, что произошло с матерью детектива Босха, вы провели бы более тщательное расследование инцидента со стрельбой?

– Я не могу ничего сказать, – после долгого молчания ответил тот.

– Он застрелил человека, подозреваемого в совершении практически такого же преступления, как то, жертвой которого стала его мать, – преступления, оставшегося нераскрытым. И вы говорите, что это не может иметь отношения к вашему расследованию?

– Я, да… Теперь я не знаю.

Босху хотелось пригнуть голову еще ниже – до самого стола. Он заметил, что даже Белк прервал свои записи и просто следит за допросом свидетеля. Босх попытался преодолеть свой гнев и сосредоточиться на мысли о том, как Чандлер добыла эту информацию. Личное дело она, вероятно, получила по запросу. Однако деталей преступления и данных о его матери там быть не могло. Скорее всего она получила проверочный отчет из архива на основании Закона о свободе информации. [10]

Он понял, что пропустил несколько заданных Ирвингу вопросов, и снова принялся смотреть и слушать. Жаль, что у него нет такого адвоката, как Мани Чандлер.

– Побывали ли на месте происшествия вы лично или кто-либо из детективов ОВР?

– Нет, нас там не было.

– Значит, ваша информация о том, что произошло, исходит только от группы по применению оружия, которая, в свою очередь, получила ее от стрелявшего, то есть от детектива Босха?

– В основном да.

– Лично вы незнакомы с собранными там доказательственными материалами – париком под подушкой, косметикой под раковиной в ванной?

– Верно. Меня там не было.

– И вы верите, что все было именно так, как я сейчас изложила?

– Да, верю.

– Почему?

– Потому что все это изложено в рапортах – рапортах, написанных несколькими нашими сотрудниками.

– Но ведь все они основываются на информации, исходящей от детектива Босха, не так ли?

– В определенной степени. Следователи там буквально толпились, и Босх не говорил им, что писать.

– А до того как они, по вашим словам, начали там толпиться, сколько времени Босх пробыл там один?

– Я не знаю.

– Есть ли подобная информация в каком-либо известном вам отчете?