здесь, оно всегда действовало мне на нервы, потому что впускало спозаранок слишком много света. Глядя на световой узор на наклонном потолке, я мысленно прокрутил случившееся вчера и вспомнил, что в итоге выпил в ресторане почти всю бутылку вина, оставив один бокал. Я отвез Мэгги домой, проводил в квартиру, где увидел, что наша дочь уже спит – в собственной постели.

Потом, отпустив приходящую няню, Мэгги откупорила еще одну бутылку вина. Когда и с ней было покончено, она взяла меня за руку и повела в спальню, которую мы делили четыре года, а потом, следующие четыре года, – уже нет. Сейчас меня беспокоило, что после выпитого я совершенно не помнил, стало ли мое возвращение в спальню триумфом или, наоборот, фиаско. Также не мог восстановить в памяти, какие слова я говорил и какие обещания, возможно, давал.

– Это нечестно по отношению к ней.

Я повернул голову и увидел, что Мэгги тоже проснулась и смотрит на ангельское личико нашей спящей дочери.

– Что нечестно?

– То, что она увидит тебя здесь. Она может проникнуться ненужными надеждами или понять все неправильно.

– Как она сюда попала?

– Я ее перенесла. У нее опять был кошмар.

– Как часто ей снятся кошмары?

– Обычно всегда, когда она спит одна. В своей комнате.

– Получается, она все время спит здесь?

Что-то в моем тоне ей не понравилось.

– Только не начинай. Ты и понятия не имеешь, каково это растить ребенка в одиночку.

– Я знаю. Я ничего и не сказал. Так как мне лучше сделать – уйти до того, как она встанет? Я мог бы одеться и сделать вид, что только сейчас зашел – забрать тебя и довезти до твоей машины.

– Не уверена. Лучше оденься. Постарайся ее не разбудить.

Я выскользнул из постели, забрал свою одежду и направился по коридору в ванную. Меня смутило, насколько ее отношение ко мне изменилось за ночь. Всему причиной алкоголь, решил я. Или, вероятно, что-то сделанное или сказанное мной после того, как мы добрались до квартиры. Я быстро оделся, вернулся в спальню и осторожно заглянул внутрь.

Хейли все еще спала. С руками, раскинутыми в стороны по подушкам, она походила на ангела с крыльями. Мэгги натягивала футболку поверх тренировочных штанов, которые я помнил у нее еще со времен нашего брака. Я приблизился к ней.

– Я пока пойду, – шепнул я.

– То есть как это? – раздраженно отозвалась она. – Я думала, ты отвезешь меня до машины.

– Но я понял, ты не хочешь, чтобы девочка, проснувшись, меня увидела. Так что давай я перехвачу где-нибудь кофе и через часок мы все вместе поедем за машиной, а потом я подброшу Хейли до школы. Могу даже забрать ее позднее, если хочешь. У меня сегодня нет плановых слушаний.

– Даже так? Ты собираешься возить ее в школу и из школы?

– Она моя дочь. Ты разве ничего не помнишь из того, что говорилось вчера вечером?

Она подвигала нижней челюстью, и опыт подсказывал, что сейчас вступит в бой тяжелая артиллерия. Чего-то я недопонимал. По какой-то причине Мэгги вдруг переключила скорость.

– Да, конечно, но я подумала, ты это просто так.

– То есть?

– Я думала, ты стараешься выведать насчет своего дела. Ну иди затащить меня в постель. Не знаю…

Я рассмеялся и покачал головой. Все вчерашние фантазии насчет нас с ней быстро растаяли.

– Не я тащил кого-то по лестнице в спальню, – хмыкнул я.

– О, значит, все-таки из-за судебного дела. Ты хотел разнюхать, что мне известно.

Я долго не отвечал, глядя на нее.

– Мне тебя не переиграть, верно?

– Да, когда ты неискренен, когда ведешь себя как судебный адвокат.

В состязаниях по словесному метанию ножей из нас двоих она всегда оказывалась лучшей. По правде сказать, меня устраивало, что в нынешнем моем деле изначально из-за конфликта интересов мне не пришлось схватиться с ней в суде. По прошествии лет некоторые люди – преимущественно адвокаты, пострадавшие от Мэгги в зале суда, – стали утверждать: дескать, затем я на ней и женился, чтобы не сталкиваться с ней в профессиональной сфере.

– Ладно, слушай, – сказал я. – Я вернусь через час. Если хочешь прокатиться до своей машины – которую ты не могла вчера вести, потому что перебрала, – то будь готова к этому времени и собери Хейли.

– Не надо. Мы возьмем такси.

– Я довезу вас.

– Нет, мы возьмем такси. И говори потише.

Я бросил взгляд на дочь, все еще спящую, несмотря на словесную перепалку родителей.

– А как насчет нее? Ты хочешь, чтобы я повел ее куда-нибудь завтра или в воскресенье?

– Не знаю. Позвони мне завтра.

– Прекрасно. До свидания.

Мы расстались в спальне. От ее многоквартирного дома я прошагал вниз по Диккенс-стрит полтора квартала, прежде чем нашел свой «линкольн», неуклюже припаркованный у обочины. На ветровом стекле красовался штрафной талон за парковку у пожарного гидранта. Я сел в машину и бросил бумажку на заднее сиденье. Займусь ею при первой возможности. Не стану, как Льюис Руле, дожидаться судебных ордеров. В этом округе полно копов, которые с большой радостью арестуют меня по такому предписанию.

Ссоры всегда вызывают у меня голод, и сейчас я просто зверски хотел есть. Я выехал обратно к бульвару Вентура и направился в сторону Студио-Сити. Было довольно рано, особенно учитывая вчерашние празднования Дня святого Патрика. Я добрался до ресторанчика «Дюпар» возле Лорен-каньон прежде, чем тот наполнился людьми, и занял столик в глубине зала, заказав несколько блинчиков и кофе. Стараясь выкинуть из головы Мэгги, я открыл портфель и вытащил блокнот и досье с делом Руле.

Прежде чем погрузиться в документы, я позвонил в Глендейл, Анхелю Левину, разбудив его.

– У меня есть для тебя работа.

– А ее нельзя отложить до понедельника? Я только пару часов назад вернулся домой. Хотел уже с сегодняшнего дня начать выходные.

– Нет, это не может ждать, и после вчерашнего за тобой должок. Тем более ты даже не ирландец. Нужно собрать информацию об одном человеке. Накопать по максимуму.

– Ладно, погоди минуту.

Я слышал, как он кладет на стол телефонную трубку – вероятно, чтобы взять бумагу с ручкой.

– О'кей, выкладывай.

– Некто по фамилии Корлисс, его доставили в суд вместе с Руле, помнишь, седьмого марта? И вызывали его как раз вслед за Руле. Обоих вывели в зал в первой группе, и они вместе сидели в «загоне». Теперь он пытается настучать на моего клиента, и я хочу знать о нем как можно больше, чтобы сунуть мордой в толчок.

– А имя известно?

– Нет.

– А за что его взяли?

– Нет, и даже не уверен, там ли он до сих пор.

– Спасибо за помощь. А что, по его словам, наговорил ему Руле?

– Что избил какую-то суку, которая получила по заслугам. Смысл такой.

– О'кей, что еще?

– Все, если не считать сделанного мне намека, что Корлисс не первый раз этим занимается. Выясни, на кого он капал в прошлом, – возможно, как-то пригодится. Поройся получше в его биографии. Люди из ведомства окружного прокурора обычно так не делают. Они боятся лишней информации. Им проще