Стоя рядом с их столиком, я поднял стакан, чтобы выпить за Мэгги, но она не могла ответить тем же, потому что из ее бокала пил я. Тогда она взяла полупустой кувшин и чокнулась им.

– За наше здоровье!

Пить из сосуда она, правда, не стала: поставив его обратно, шепнула что-то коллеге, сидевшей с краю, и та приподнялась, пропуская Мэгги. Моя бывшая жена встала и, чмокнув меня в щеку, сказала:

– Дамам всегда легче добыть бокал в подобной ситуации.

– Особенно красивым, – прибавил я.

Она посмотрела на меня своим особенным взглядом и, повернувшись лицом к толпе, что пятью рядами выстроилась между нами и баром, вдруг пронзительно свистнула, привлекая внимание одного из стопроцентно ирландских парней за стойкой, что мастерски орудуют рукоятками пивных кранов и умеют изобразить рисунок на поверхности пены в вашем бокале – в виде арфы, или ангела, или голой женщины.

– Мне нужен бокал на пинту! – крикнула она.

Бармену пришлось читать по губам. И, подобно тинейджеру, которого носит на руках толпа на концерте рок-группы «Пери-Джем», чистый бокал проделал к нам путь от барной стойки, и мы чокнулись.

– Ну что? – сказала она. – Дела идут лучше, чем когда мы столкнулись с тобой в коридоре?

Я кивнул:

– Немного.

– Что, Минтон тебя зашугал?

Я снова кивнул:

– Он, да еще и копы… В общем, да.

– Из-за того парня, Корлисса? Я уже сказала им, что он полнейшее дерьмо и ему ничего не стоит наплести все, что угодно. Они все такие.

Вместо ответа я сделал медленный глоток из своего бокала, постаравшись напустить на себя знающий вид – словно сказанное ею не явилось для меня полнейшей неожиданностью и имя Корлисса мне давно известно.

– Наверное, мне не следовало о нем болтать, – сказала она. – Но это не имеет значения. Если Минтон настолько глуп, что решит задействовать парня, то я уверена: ты просто размажешь такого очевидца по стенке.

Я догадался, что она говорит о каком-то свидетеле. Но, просматривая официальное досье, я не встретил упоминания ни о каком свидетеле по имени Корлисс. Тот факт, что она ни в грош его не ставила, позволил мне сделать вывод, что Корлисс – какой-то осведомитель, скорее всего просто тюремный стукач.

– Как вышло, что ты в курсе? – спросил я наконец. – Минтон обсуждал его с тобой?

– Да нет, это как раз я направила его к Минтону. Как бы я ни относилась к подобной информации, мой долг – переадресовать его к нужному прокурору, а уж дело Минтона – с ним разбираться.

– А почему Корлисс обратился именно к тебе?

Она посмотрела на меня нахмурившись, потому что ответ был очевиден.

– Ну, потому что ведь я занималась первым появлением твоего клиента в суде. А этот тип сидел там же, в «загоне» для обвиняемых. И решил, что дело по-прежнему веду я.

Теперь до меня дошло. Руле на слушании вызвали первым вне алфавитной очереди. Вероятно, Корлисса, арестанта на букву «К», вывели в зал суда в одной группе с Руле. Он видел, как мы с Мэгги спорим по поводу освобождения Руле под залог, и подумал, что она продолжает курировать дело. Наверное, связался с ней по телефону.

– Когда он тебе позвонил? – спросил я.

– Я и так слишком много тебе выдаю, Холлер. Я не…

– Просто скажи, когда он позвонил. Слушание состоялось в понедельник, значит – в тот же день?

О деле не сообщалось ни в газетах, ни по телевидению. Поэтому я не понимал, откуда Корлисс выудил ту информацию, которую потом постарался всучить прокурорам. Едва ли от самого Руле. Я достаточно застращал Льюиса, чтобы отвратить от болтовни в общей камере. Без подсказки со стороны средств массовой информации Корлиссу, видимо, пришлось пользоваться только отрывочными сведениями, услышанными в зале суда, когда зачитывались обвинения и мы с Мэгги дискутировали.

Я тут же понял, что этого было вполне достаточно. Мэгги, убеждая судью держать Руле в тюрьме без права выхода под залог, вполне четко обрисовала нанесенные Реджи Кампо увечья. Если Корлисс в тот момент находился в зале суда, то узнал все детали, необходимые для состряпания якобы услышанной в общей камере исповеди, – вот тюремный донос и готов.

– Да, он позвонил мне в понедельник, в конце дня, – ответила наконец Мэгги.

– Ну а почему ты решила, что все это бредни? Он проделывал такое и раньше? Профессиональный стукач, верно?

Я шарил наугад, пытаясь что-нибудь нащупать, и Мэгги это знала. Она покачала головой:

– Уверена: все, что потребуется, ты узнаешь в порядке представления документов по делу. Не могли бы мы сейчас просто выпить по-дружески пинту «Гиннесса»? Мне через час уходить.

Я кивнул, но мне не терпелось узнать больше.

– Вот что, – сказал я. – Думаю, ты уже выпила достаточно пива для одного Дня святого Патрика. Довольно с тебя «Гиннесса». Как посмотришь, если мы выберемся отсюда и пойдем куда-нибудь перекусить?

– Зачем? Чтобы ты продолжил свои расспросы?

– Нет, чтобы поговорить о нашей дочери.

Ее глаза тревожно прищурились.

– А что такое? Что-то произошло?

– Мне, во всяком случае, ни о чем таком неизвестно. Просто хочется поговорить с тобой о ней.

– И куда же ты меня ведешь?

Я назвал один дорогой итальянский ресторан на бульваре Вентура, в Шерман-Оукс, и ее взгляд потеплел. Туда мы ходили отмечать годовщины свадьбы и беременность. Наша квартира, которую она по сей день занимала, находилась оттуда в нескольких кварталах, на Диккенс-стрит.

– Думаешь, мы успеем поесть там за час? – спросила она.

– Да – если выйдем прямо сейчас и сделаем заказ не глядя.

– У тебя на все есть ответ. Дай я только быстренько попрощаюсь с коллегами.

– Я поведу машину.

Я правильно сделал, что сел за руль, потому что она держалась на ногах не очень твердо. Нам пришлось пройти до «линкольна», шагая бок о бок и тесно соприкасаясь, а затем я помог ей сесть в машину.

Я поехал по бульвару Ван-Нуйс на юг, к бульвару Вентура. Через несколько мгновений Мэгги приподнялась и вытащила из-под себя конверт с компакт-диском, который мешал ей сидеть, – диск Эрла. Один из тех, что он слушал, ожидая меня из залов судов. Один из тех, что через наушники подпитывал его энергией. На диске была запись исполнителя в стиле «Грязный Юг» – Лудакриса.[29]

– Неудивительно, что мне так неудобно сидеть, – сказала она. – Ты что, это слушаешь, разъезжая по судам?

– Вообще-то нет. Это Эрла. В последнее время он меня возит. По правде сказать, Лудакрис не в моем вкусе. Я вообще-то скорее консерватор: Тупак, Дре[30] и прочее в таком духе – вот мои пристрастия.

Она засмеялась, так как подумала, что я шучу. Через несколько минут мы уже подъезжали к дверям ресторана. Парковщик взял ключи от машины, и мы вошли внутрь. Хозяйка нас узнала и повела себя так, словно с момента нашего последнего визита прошла пара недель. На самом деле мы наверняка оба не раз бывали здесь в последнее время – правда, по отдельности и в другой компании.

Мы заказали бутылку шираза, а потом, пропустив салаты с закусками, – пасту, не заглядывая в меню,