– Нет, воздержись пока от посещения этих парней. До нее могут дойти слухи. Нам надо вести себя с ней очень осторожно. Мне наплевать, хитрит она или нет. – Я отпил еще немного кофе, стараясь решить, как дальше с этим поступить. – Ты ведь навел о ней справки, да? Судимостей нет?

– Нет, абсолютно чиста. Я вообще подозреваю, что она новичок в своем занятии. Знаешь, женщины, которые хотят быть актрисами, – мучительное зрелище. Оно тебя изматывает. Вероятно, начала с того, что стала время от времени там и сям принимать небольшую помощь от мужчин. Потом это стало бизнесом. Она перешла из любительниц в профессионалки.

– И ничего не зафиксировано в официальных полицейских отчетах, что ты получил раньше?

– Не-а. Как я тебе уже сказал, копы не слишком потели над этим расследованием. По крайней мере до сегодняшнего дня.

– Если она перешла из любительниц в профессионалки, то могла и додуматься расставить силки на такого парня, как Руле. Он ездит на хорошей машине, носит хорошую одежду… ты видел его часы?

– Да, «Ролекс». Если они настоящие, значит, он вот так, запросто, таскает на себе десять кусков. Она могла заметить их с другого конца бара. Может, поэтому и выбрала из всех посетителей именно его?

Мы вернулись обратно к зданию суда, высадить Анхеля. Отсюда я собирался двигаться в деловую часть города. Я спросил Левина, где он припарковался, он указал Эрлу на автостоянку.

– Все это хорошо, – сказал я. – Но получается, что Льюис солгал не только насчет университета.

– Да, – согласился Левин. – Он знал, что ее услуги возмездные. Он должен был тебе сказать.

– Что ж, теперь я сам потолкую с ним об этом.

Мы подъехали к тротуару, рядом с платной стоянкой на Акация-авеню. Левин вынул из портфеля какую-то папку, перетянутую резинкой. Он протянул мне документ, и я увидел, что он представляет собой счет почти на шесть тысяч долларов за восемь дней сыскной работы и возмещение расходов. Судя по тому, что я услышал в течение получаса, цена была даже заниженной.

– В этом досье содержится все, о чем мы только что говорили, плюс диск, – сказал он.

Я не без колебаний взял папку. Своим действием я присваивал приватному досье статус официальных документов по делу. Отказ забрать ее у Левина обеспечил бы мне нечто вроде буфера, определенную свободу для маневра, когда в беседе с прокурором мы окунемся в обсуждение следственных материалов.

Я побарабанил пальцами по счету.

– Я сообщу Лорне, и мы вышлем чек.

– Как там Лорна? Я по ней скучаю.

Когда мы состояли в браке, Лорна обычно много ездила вместе со мной и ходила в суд в качестве зрителя.

– Она молодец. Все та же Лорна.

Левин чуть приоткрыл свою дверцу, но не спешил выходить.

– Ты хочешь, чтобы я продолжил слежку за Реджи?

Вот так вопрос. Дав на это добро, я утрачу всякую возможность отрицать свою причастность, если что-то сложится не так. Потому что на данный момент я уже знаю, чем занимается мой сыщик. Я помедлил в нерешительности, потом кивнул.

– Близко не подходи. И не перепоручай никому. Я доверяю только тебе.

– Не беспокойся. Займусь этим лично. Какие еще указания?

– Левша. Нам надо выяснить, кто он такой, этот мистер Икс. Имеет ли он отношение к данной истории или просто очередной клиент.

Левин кивнул и снова выбросил вперед сжатую в кулак левую руку.

– Заметано.

Он опять надел солнцезащитные очки, распахнул дверцу машины и выбрался наружу. Потом потянулся за своим кейсом и так и не откупоренной бутылкой воды, попрощался и захлопнул дверь. Я смотрел, как он идет через стоянку, высматривая свою машину. Мне следовало бы впасть в эйфорию по поводу всего, что я только сейчас узнал. Дело оборачивалось в пользу моего клиента. Но я по-прежнему чувствовал какое-то беспокойство, причину которого никак не мог осознать.

Эрл выключил музыку и ждал моих распоряжений.

– Отвези меня в центр города, Эрл, – попросил я.

– Нет проблем, – отозвался он. – К главному зданию уголовного суда?

– Да, и вот еще: кого ты сейчас слушал в своем айподе? До меня кое-что доносилось.

– Это был Снуп.[27] Хочу поставить его погромче.

Я не стал возражать – рэпер наш, лос-анджелесский, да еще бывший обвиняемый в убийстве, который в схватке с судебной машиной сумел оправдаться. Нельзя представить себе более вдохновляющего сюжета для тех, кто вырос на улице.

– Эрл, – снова обратился я к нему, – поезжай по трассе семь-десять. Мы опаздываем.

Сэм Скейлз был голливудским мошенником. С помощью особых интернет-схем он выявлял номера чужих кредиток и идентификационные данные. Карточки он затем продавал на теневом финансовом рынке. В первый раз, когда я с ним столкнулся, его арестовали при продаже номеров шестисот кредиток с прилагаемой к ним верификационной информацией: данными об окончании срока действия, идентификационными номерами социального страхования и паролями законных владельцев. Погорел он, потому что продал все это заместителю шерифа под прикрытием. Скейлз достал эти номера и прочую информацию, разослав электронные сообщения пяти тысячам клиентам некой компании из штата Делавэр, продававшей через Интернет препарат для снижения веса «Трим-слим-6». Список украл из корпоративного компьютера хакер, работавший на Скейлза. Затем, воспользовавшись компьютером в интернет-кафе и временным электронным адресом, Скейлз разослал письма всем, кто значился в списке. Представившись советником Федерального управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, он оповестил адресатов о том, что на их кредитные карты будет возвращена полная стоимость приобретенного ими продукта «Трим-слим-6», так как проведенная проверка показала неэффективность продукта и его изымают из продажи. Он также сообщал, что производители, стремясь избежать обвинения в мошенничестве, согласились возместить покупателям все затраты. Электронные послания завершались инструкциями, как подтвердить согласие на возмещение. Требовалось указать номер кредитки, срок ее действия и все остальные идентификационные данные.

Из пяти тысяч адресатов нашлось шесть сотен, кто заглотил наживку. Затем Скейлз организовал на черном финансовом рынке продажу шестисот номеров кредиток и их данных за десять тысяч наличными. Это означало, что в течение нескольких дней предполагалось оттиснуть на пластиковых болванках украденные номера и пустить карточки в обращение. Такая афера должна была вызвать миллионные потери.

Но ее пресекли в кофейне западного Голливуда, где Скейлз вручил распечатку покупателю, получив взамен толстый конверт с наличными. Когда парень вышел на улицу, неся деньги, а в себе – охлажденный кофе с молоком, без кофеина, его встретили помощники шерифа. Оказалось, что он продал номера переодетому полицейскому.

Скейлз нанял меня, чтобы я выхлопотал ему судебную сделку. Ему было в то время тридцать три года, и ничего криминального за ним не числилось, хотя имелись подтверждения, что он никогда официально не работал. Фокусируя внимание обвинителя скорее на факте кражи номеров кредиток, чем на потенциальных убытках от данного мошенничества, я сумел добиться для Скейлза желаемого решения по делу. Он признал себя виновным лишь в одном уголовном преступлении – похищении идентификационных данных – и получил год условно, шестьдесят дней принудительных работ в калифорнийском транспортном ведомстве и четыре года испытательного срока.

Это случилось в первый раз три года назад. Тогда Сэм Скейлз не воспользовался предоставленным ему шансом. Теперь он вновь находился под арестом, и я защищал его уже по другому делу о