штуку баксов.

Со дна своего кейса он вытащил мягкий футляр, в котором находился маленький DVD-плейер. Я видел прежде людей, использовавших подобные в самолетах и даже подумывал о приобретении такого в машину. Водитель мог бы пользоваться им, пока ждал меня из зала суда, а я – время от времени вот для таких случаев.

Левин стал вставлять в плейер диск. Но прежде чем он успел его запустить, машина остановилась, и я поднял глаза. Мы перед заведением под названием «Закусочная».

– Давай сначала возьмем кофе, а потом посмотрим, что там у тебя, – сказал я.

Я спросил Эрла, не надо ли принести что-нибудь и ему, но он отказался. Мы с Левином вышли из машины и вошли в забегаловку. Пока стояли в небольшой очереди за кофе, Левин рассказывал мне о диске, который нам предстояло посмотреть в машине.

– Я прихожу к «Моргану» и собираюсь поговорить с барменшей Дженис, но та отсылает меня сначала уладить вопрос с управляющим. Я иду в глубь кафе, к нему в офис, и он спрашивает, о чем именно я собираюсь говорить с Дженис. Что-то, думаю, здесь не так. Зачем этому мужику надо знать так много, понимаешь? А потом все становится понятно, когда он делает мне одно предложение. Говорит, что в прошлом году у них случилась в баре неприятность. Мелкая кража из кассового аппарата. Причем именно тогда там работало с дюжину барменов, и он не мог вычислить, кто был нечист на руку.

– И установил видеокамеру.

– Точно. Скрытую камеру. Поймал вора и надрал ему задницу. Но ему так это понравилось, что он не стал ее убирать. Она записывает каждый вечер с восьми до двух на пленку с высокой плотностью размещения. Всего на ней умещается четыре вечера. Система с тайм-кодом. Если возникает какая-то проблема или недостача, он может отмотать назад и проверить. Поскольку подсчет проводится каждую неделю, то всего пленок две, чтобы запускать их по очереди, поэтому у него всегда записи целой недели, которые можно отсмотреть.

– Тот вечер, который нас интересует, сохранился на пленке?

– Да.

– И он потребовал за нее тысячу долларов.

– Ты опять угадал.

– Копы об этом не знают?

– Они даже еще не приходили в бар. Они до сих пор работают над показаниями Реджи.

Я кивнул. Это было вовсе не таким уж редким явлением. На полицейских висело слишком много уголовных дел, которые требовали досконального расследования. В любом случае материала по этому делу и так имелось предостаточно: жертва, она же свидетель, подозреваемый, схваченный на месте преступления, кровь жертвы на подозреваемом и даже оружие. У них не было причин копать дальше.

– Но нас интересует барная стойка, а не кассовый аппарат, – сказал я.

– Я понимаю. Но кассовый аппарат стоит у стены как раз за барной стойкой. Камера над ним незаметно вмонтирована в датчик дыма на потолке. А задняя стена помещения зеркальная. Я взглянул на картинку и быстро сообразил, что в зеркале можно видеть весь бар целиком. Только как бы наизнанку. Я скопировал запись на диск, потому что так нам будет легче управлять изображением: увеличивать его и выделять нужные участки, – ну, сам понимаешь.

Подошла наша очередь. Я попросил большую порцию кофе со сливками и сахаром, Левин взял бутылку воды. Мы понесли наши напитки обратно в машину. Я велел Эрлу не трогаться, пока мы не посмотрим диск. Я могу читать, едучи в машине, но решил, что смотреть в маленький экран плейера, трясясь по улицам, чревато морской болезнью.

Левин включил плейер и стал сопровождать изображение комментарием.

На экране возникло снятое сверху, с потолка, изображение прямоугольной барной стойки в заведении «Морган». Работали две барменши. Обе девушки были в черных джинсах и белых рубашках, завязанных под грудью так, что обнажались плоские животы, пупки с пирсингом и татуировки, выползающие на спину из-под брючных ремней. Как и сказал Левин, камеру установили так, чтобы давать обзор задней стены бара с кассовым аппаратом, но зеркальная поверхность стены отражала и сидящих в ряд посетителей за стойкой. Я увидел Льюиса Руле, в одиночестве, в неподвижном центре рамки. В левом нижнем углу был счетчик кадров, а в правом – время и дата. Этот таймер показывал восемь одиннадцать вечера, шестое марта.

– Вот Льюис, – сказал Левин. – А вон там Реджи Кампо.

Он постучал кнопками, остановил изображение, а затем передвинул его правый край в центр. С короткой стороны стойки, направо от Руле, сидели вместе мужчина и женщина. Левин навел на них фокус, дав изображение крупным планом.

– Ты уверен, что это она? – спросил я.

Я видел снимки этой женщины только с сильно разбитым и распухшим лицом.

– Да, это она. А это наш мистер Икс.

– Понятно.

– А теперь следи.

Он пустил запись дальше и опять расширил изображение до полного кадра. Затем начал быстро проматывать ее вперед.

– Льюис пьет свой мартини, болтает с барменшей, и больше ничего не происходит почти в течение часа, – пояснил мой друг.

Он сверился со страницей в записной книжке, где были помечены номера кадров. В нужный момент снизил скорость до нормальной и опять передвинул картинку так, чтобы в центре экрана оказались Реджи Кампо и мистер Икс. Я заметил, что теперь таймер показывал восемь сорок три.

Мистер Икс взял со стойки пачку сигарет и зажигалку и слез с табурета. Потом он исчез из зоны видимости вправо.

– Он идет к входной двери, – сказал Левин. – У них перед дверью на крыльце место для курения.

На мониторе появилась Реджи Кампо, которая проводила взглядом мистера Икса, а потом сама соскользнула с табурета и направилась вдоль стойки, за спинами сидящих в ряд клиентов. Проходя мимо Руле, она вроде как провела пальцами левой руки по его плечам, легким, почти щекочущим движением. Тот обернулся и стал смотреть на ее удаляющуюся фигуру.

– Вот тут она слегка с ним пофлиртовала, закинула удочку, – прокомментировал Левин. – Уходит в туалет.

– Руле излагал все это несколько иначе, – заметил я. – Он сказал, что она подошла к нему и дала…

– Погоди, не спеши, – сказал Левин. – Она же должна вернуться из уборной, как ты понимаешь.

Я ждал, наблюдая за Руле у стойки. Потом сверился со своими часами. Пока я укладывался в график, но мне никак нельзя было пропустить сегодняшнее плановое слушание. Я уже и так основательно испытал терпение судьи, не явившись накануне.

– Вот она возвращается, – сказал Левин.

Подавшись к экрану, я следил, как Реджи Кампо идет обратно вдоль стойки. На этот раз, приблизившись к Руле, она протиснулась между ним и человеком, сидящим на соседнем табурете. Протискиваться ей пришлось боком, и ее груди вминались в правую руку Руле. Явное заигрывание, если я хоть что-то в этом понимаю. Она что-то произнесла, и Руле приблизил ухо к ее губам, чтобы расслышать. Через несколько секунд он кивнул, и я увидел, как она сунула ему в руку нечто похожее на смятую бумажную салфетку. Они обменялись еще парой слов, а затем Реджи Кампо поцеловала Льюиса Руле в щеку и, отойдя прочь от стойки, двинулась обратно к своему месту.

– Ты великолепен, Миш,[26] – сказал я, назвав его по имени, которое дал ему после того, как он рассказал мне о своем смешанном еврейско-мексиканском происхождении. – И ты говоришь, копы не в курсе?

– На прошлой неделе они об этом ничего не знали, но ведь пленка до сих пор у меня. Так что, конечно, у них ничего нет и, вероятно, они даже не знают о ней.

Согласно правилам представления материалов по делу, мне бы полагалось передать пленку противной стороне, после того как Руле официально предъявят обвинение. Но тут тоже имелась некоторая тонкость. Фактически я не был обязан передавать что-либо до тех пор, пока точно не удостоверюсь, что