– И куда они вам в такой мороз, сапоги? Их у вас и не было. Вы их где-нибудь у кумы оставили, а на нас думаете…
– Как не было? Сейчас я только их видел, доставая хлеб и селедку. По голенищам еще погладил. Приласкал, можно сказать, на прощание.
– Гражданин, а чтоб сберечь шинелишку, вы её натяните на полушубок. И теплей, и сохранней, и лишнего места не занимает.
– Спасибо за добрый совет и кстати за песню, – поблагодарил примирившийся Судаков и тут же, расправив шинель, влез в неё вместе с полушубком.
– Политик, наверно, – подмигнул ему рябой парень. – В места не столь отдаленные пробираетесь, в ссылочку.
– Нет, ошибаетесь. Я за, контрреволюцию не страдалец!.. Еду работать – и никаких гвоздей!.. Хорошо поёшь, да плохо людей узнаёшь… А вот мои пропавшие сапоги подсказывают, кто вы такие…
В эту минуту гукнул паровоз, и всю наполнившую вокзал ватагу как водой смыло.
Недолго пришлось ожидать и Судакову и его спутникам. В вокзал вошла женщина с кнутом, подпоясанная запасным чересседельником и спросила:
– Нет ли кого на Сыктывкар? Идут две подводы.
– Вот и слава богу! Нас четверо. Далеко ли подвезёте и сколько за проезд? – спросил Теодорович.
– Четверо? По червонцу с носа – до самого Пупа прокачу…
– Не смейтесь, гражданка, мы серьёзно… Что значит до «пупа»? Мы в шутках не нуждаемся.
– А я и не шучу: первая зырянская деревня на тракте, сорок вёрст отсель, Пуп называется. Хотите – едем. А дальше там подводы найдутся. В такую даль только на перекладных ездят.
Сторговались. Сложили вещи, привязали. Уселись и поехали. На передней подводе с бабой – Судаков и Теодорович; на задней с возницей, мальчиком лет двенадцати, – капельмейстер и вице-губернатор.
– Ох, и далеко же нас загоняют… – с грустью и отчаянием проговорил бывший вице-губернатор.
– Так надо, так надо, – успокаивал его бывший дворцовый капельмейстер. – Дальше едешь – тише будешь.
– Да я и так, кажется, был тихого поведения, не тебе чета.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
МОРОЗ. Крепкий, северный. Под полозьями розвальней скрипит обкатанная зимняя дорога. Лошади идут лесом, хвойным, тёмным, густым, непробудно спящим под покровом ночной тишины и пушистого снега. Понемногу занимается ярко-оранжевая морозная заря. Еще час-два, и с востока, из-за лесов, бескрайних и величавых, всплывёт на короткий зимний день тусклое негреющее солнце.
– Пожалуй, не хватит дня, чтоб до Пупа добраться? – спросив Судаков.
– Не хватит. День короток, дорога длинная, – весело согласилась возница.
Усталые путешественники, прижавшись друг к другу, наглухо закрылись какими-то подобиями не то одеял, не то поношенных дорожных армяков и скоро уснули. Опустив привязанные к передкам розвальней вожжи, задремали и сами повозники в надежде, что дорога одна, сворачивать некуда. Лошади умные, привезут куда надо.
На морозе, да ещё с устатку, в дороге спится хорошо. Под однообразный скрип полозьев глаза сами закрываются.
Судакову приснилось, что стая волков напала на них. Один матёрый волк перехватил уже горло вице- губернатору. В страхе Иван Корнеевич очнулся. Не успел он заснуть снова – слышит фыркают и упираются, не идут обе лошади. Зырянка на передней подводе закричала:
– Ребяты! Кажется, волки. Кони чуют…
После такого возгласа, конечно, не до сна. Все встрепенулись…
– Эх, ружье бы или наган! – сказал Судаков. – Эй ты, извозчица, топор есть? Дай-ка его сюда, я пойду с топором впереди лошадей. А вы, господа такие, кричите во все глотки, чиркайте спички…
Но все оказались некурящими. Спичек – ни у кого.
– Вот ведь, в беде всегда так бывает… – робко высказался вице-губернатор и, резко захлопав кожаными рукавицами, заревел на весь дремучий лес истошным голосом:
– Волки! Волки!..
– Га-га! Ого-го!.. – помогая ему, закричал проснувшийся испуганный Теодорович.
– Какие здесь волки – сибирские или обыкновенные? – спросил капельмейстер мальчика, вцепившегося в вожжи.
– Зачем сибирские, своих хватает. Наши собак едят. Лошадей кусают. Человеков не трогают, – деловито отвечал мальчик.
Между тем, возвращаясь с топором в руке, вброд со снегу, Судаков крикнул:
– Эй, вы! Это не волки. Кто-то пьяный в тулупе валяется!.. Подъезжайте, надо подобрать человека!
Подъехали. Женщина с первой подводы поглядела и ахнула:
– Вот так волки! Да это же пьяный Ирин-Миш. Из Сыктывкара, главный пожарник. Господи, как ты, парень, его топором вместо волка не стукнул? Вот бы делов было. Ирин-Миш, чего ты делаешь тут, откуда взялся?
