– Давайте-ка ему позабористей!..

И посыпались такие частушки из ребячьих глоток, что карандаш застыл в руке Судакова. Потом он догадался записывать так: два-три слова, а остальное точки. А потом зазвучали частушки на злобу дня:

– Это уже другой разговор! – промолвил Судаков и подошел к плясунам посмотреть, кто из них на такие шутки горазд. Внимание его сразу привлёк селькор Пашка – его заметки иногда в «Красном Севере» проскальзывают. Судаков подошёл к селькору, когда тот отплясался, соревнуясь с пастухом- лапотником.

– Восьмерых коров, говоришь, зарезал?

– Да. И трёх тёлок! – бойко ответил Пашка, вытирая на лбу пот и поправляя русые волосы, смокшие от старательной пляски.

Распахнув пиджак, он ударил себя кулаком в грудь и заговорил с возмущением:

– До чего дошло, товарищ Судаков!.. Пишу в газету. А мои заметки воруют из почтового ящика и подкидывают мне с резолюциями. Печатными буквами написано: «Не пиши, если хочется тебе жить». Письмо в Вожегу уполномоченному ГПУ отослал. Пусть знает, какие птички в нашем колхозном кусте водятся, да чирикают.

…Вскоре, когда земля в «Воле» была поделена и закреплена, а скот остался у каждого на своём дворе, зажиточные члены колхоза решили подать коллективное заявление в Совет с просьбой распустить их, чтобы жить по-старому. Тут и Довбилов, ратовавший за мирное врастание кулака в социализм, встревожился:

– Сумасшедшие! Воздержитесь от преждевременных похорон. Чего вам надо? Вы хозяева в своей деревне. У вас всего два-три бедняка – Талибов, Лисов да Ерёхин. Что они, против вас? Их голос тонок на собраниях, вы их всегда приглушите… Довлейте большинством голосов и творите в «Воле» волю свою.

Пришлось послушать Довбилова и от подачи заявления воздержаться.

Разговаривал Судаков с беднотой, разговаривал с секретарем партячейки Серовым.

– Не та линия у Довбилова. Этот «профессор» уедет к осени в город, а кто же будет за него расхлёбываться?

– Нам простительно. У нас первый опыт «комбинированного» колхоза, без ошибок не бывает, – пытался возражать Серов. – Как-нибудь обойдётся, образуется.

– Едва ли. Вот увидите. Где слыхано, чтоб такая потачка кулачью давалась?..

Звонил Судаков по телефону в райком, в окружном, писал докладные записки туда и сюда. Узнал об этом Серов, забеспокоился и, не дожидаясь отъезда Довбилова в город, поспешил в сельсовете вывесить коряво, но крупно написанные им лозунги, подсказанные из райкома: «Не пустим кулаков в колхозы!» «Не уступим кулакам Тигино!»

Лозунги появились с запозданием, ибо кулаки уже были членами колхозов и вредили делу. Что ни день – происшествия: то стога горят в бедняцком колхозе «Победа», то скот у них изувечен, то плуги и бороны, оставленные на поле, поломаны. Кто-то ночью в бедняцких избах камнями стекла в окнах побил. В колодцы дегтю налили, воду испортили. Ночью неизвестные избили колхозницу-комсомолку. Впотьмах из-за угла одному колхознику колом сломали руку. А сколько было прирезано скота за время создания Тигинского куста колхозов?.. Нет, тут одной агитацией, убеждением и криком на собраниях ничего не добьёшься. Нужны меры решительные.

Судаков выслушивает жалобы колхозников, тех, которые пришли в колхоз с добрыми намерениями. Пухнет записная книжка от обилия вопиющих фактов. А что с ними делать, с этими фактами? Есть закон, надо прибегать к нему за помощью.

Ночью, когда в сельсовете никого нет, Судаков звонит в район:

– Присылайте следователя. Есть серьезные дела. Колхоз подрывают изнутри. Следователю сама беднота поможет…

Следователь не замедлил. Закрылись на ключ в сельсовете. Спрашивает Судакова:

– С чего начать? Что делать? Каких вызвать свидетелей, чтобы могли подтвердить кулацкие безобразия?

– Свидетелей будет сколько угодно. Они есть. Зови здешнего милиционера на помощь.

Милиционер свыкся с обстановкой. Деятельность его не распространялась дальше вытрезвления пьяных. Пришел, козырнул.

– Арестное помещение есть? – спросил следователь.

– Есть, – ответил милиционер. – Я для этой цели баню приспособил. Решетка из железного обруча. Замок на дверях крепкий, старинный. На предбаннике место для дежурной стражи. Есть берданка. Дежурного сельсовет выделит.

Договорились Судаков и следователь «брать быка за рога». С повесткой побежал милиционер за Борисовым, чтобы привести его на допрос.

– Вопросы буду задавать я, – сказал Судаков, – а вы, знай, формулируйте показания. Я эту механику вашу следственную знаю. Меру пресечения изберите в зависимости от изобличения обвиняемого. Фактов против этого типа достаточно. В баню его, в баню!..

Борисов пришел в сопровождении милиционера. Чувствует неладное. Однако делает вид храбреца и замечает следователю:

– Время горячее. От дела отрываете. Народ узнает о вызове, – забеспокоится: что, почему?

– А почему, сейчас узнаете, – говорит следователь и начинает записывать.

По всем пунктам протокол заполнен, только в вопросе о социальном положении следователь, добиваясь