отсудиться, как принято у наших, куда более мелких компаний. Microsoft пошла поразительно оригинальным путем. Прежде всего, она запретила своим юристам принимать какое-либо участие в «антипиратских» делах, возбуждаемых здешними правопринудителями против некоммерческих негосударственных организаций и независимых средств массовой информации. То есть — однозначным решением «пострадавшей» стороны все «пиратские» процессы обнуляются и выводятся из правовой сферы в область чистого произвола.

А дальше — еще круче. Microsoft автоматически предоставила лицензию на все программы некоммерческим организациям и малым СМИ, действующим на территории России! Этот акт вообще можно сравнить по масштабам с массовым спонсированием строительства библиотек, некогда осуществлявшимся по миру стальным магнатом Эндрю Карнеги (1835-1919). Тот, правда, трудился в самом начале индустриальной эры, когда заводская сталь была таким же новым материалом, как ныне нанотрубки, а бессемеровский процесс — тогдашним аналогом силового тоннельного микроскопа. Но и книги на традиционных носителях тогда, и операционные системы, браузеры и текстовые редакторы сегодня — всё это важнейшие, действительно ключевые элементы, открывающие путь во вселенную знаний. И крайне важно, что Microsoft предоставил их мельчайшим российским корпорациям совершенно бесплатно.

Корпорация — вообще удивительно оригинальное и крайне важное изобретение европейской цивилизации, хоть и лежавшее в правовой, а не технологической сфере. А корпорация, работающая не на мошну, а на общественную пользу — она заслуживает всяческой поддержки и со стороны общества, и со стороны социально ответственного бизнеса. Таким, — социально ответственным, — и проявил себя Microsoft. И малые объединения наблюдателей метеоров, изучения деревянного зодчества да поклонников здорового образа жизни, — ну и церкви еще, — получили больше возможностей строить свою работу на цивилизованных основах — назовите сферу деятельности, в которой ныне офисная работа не важна!

А вот считать, что редмондский гигант принял сторону российской оппозиции, как уже можно увидеть в новостях, не стоит. И, кстати, это очень правильно. Правительство и оппозиция — явления наши, внутренние. И разбираться между собой они должны без участия транснациональных корпораций (политические взгляды сотрудников иностранных корпораций в России должны быть делом их совести, а не мировых штаб-квартир). Тут же лицензии даны всем организациям — и патриотическим, и либеральным, и тем, кто припоминает национальность коменданта Ипатьевского дома, и тем, кто борется с отрицателями Холокоста. В расчете на то, что конкуренция окажется полезной всему обществу и всему человечеству. Пресса, конечно, уже записала вышеописанные события на счет своих заслуг, но тут, скорее, пример высокой добросовестности и дальновидности самой корпорации — ну какой софт выберет тот, кто занимается неплохо оплачиваемым, но не очень любимым делом, — а не тот ли, к которому привык при занятиях хобби, в которое вкладывает душу? Благие дела иногда бывают весьма выгодны — вот уж верно праздник проприетарного софта!

Ну и под конец вернемся к тому, поможет ли оппозиции как таковой решение Microsoft. Вспомним описание обыска в «Байкальской экологической волне» в той статье, которая «погнала волну». Срывались этикетки подлинности, не брались чеки и упаковки. То есть, если верить этим данным, законный ли софт — не имело никакого значения. Был важен процесс! Протекающий, если верить источнику, по весьма специфическим правилам...

Тут, увы, все просто! Запасами чистой воды в Байкале гордимся мы все. Но на нашу конкретную жизнь они влияют очень слабо... А угрожающий этим запасам бизнес приносит конкретные деньги. Которые и можно использовать против людей с наиболее чувствительной совестью — тем или иным способом! Домотаться за «левый» софт. А можно — и не за софт. Можно и — к вешалке. Где курточка, в которой карман, а «в глубине кармана — патроны от нагана…» Или порошка какого найти — диацетилморфина, например, в количестве — когда за хранение много-много лет… Или скального аммонита в багажнике, в количестве большем, чем террористы давеча закладывали в Баксанскую ГЭС. И вот от этого-то никакой заморский дядя не поможет. Да и не должен, кстати!

ОпубликованоВасилий Щепетнев

У режиссера Джона Карпентера есть фильм «They Live», вышедший на экраны в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Герой фильма случайно находит черные очки, надевает — и мир преображается. Оказывается, среди людей полно нежити, которая, собственно, и управляет обществом. За рекламой и мыльными операми проступают лозунги «Подчиняйся власти!» или «Смотри телевизор» (что, в общем-то, равнозначно). Герой может снять очки и жить, как жил прежде. Но он встает на путь сопротивления.

Фильм Карпентера поставлен по рассказу Рея Нельсона «Eight O'Clock in the Morning», написанному в 1963 году. Любопытно, что тридцать лет спустя в новом сборнике Стивена Кинга «Nightmares and Dreamscapes» публикуется рассказ «The ten o'clock people», очень похожий на рассказ Нельсона не только названием, но и сюжетом. Сам Кинг в предисловии к сборнику заявляет, что рассказ был написан «за три лихорадочных дня летом девяносто второго года».

Но дело не в причудливом переплетении тропинок вымысла. Дело в прозрении. Хотим ли мы прозреть, или предпочитаем жить в мире морока?

А что морока вокруг изрядно, похоже, истина. Стоит побыть одному где-нибудь в малолюдной некоммерческой местности, в покинутой деревне, в тайге или на плоту, дрейфующем поперек океана, как пелена постепенно спадает с глаз и без специальных солнечных очков с черными стеклами. Но жить в тайге не каждый может, тем более — странствовать на «Кон-Тики». И вот тут бы очки очень даже пригодились. Впрочем, по Кингу достаточно ограничить число выкуренных сигарет до трех-четырех в день (правда, сначала нужно стать заядлым «двухпачечным» курильщиком).

Я не курю (опытный фтизиатр, глядя на рентгенограмму моих легких, спросил, не курю ли я. Нет? Уж лучше бы курили. Прогулка по городу на протяжении одного квартала приравнивается к выкуренной сигарете — за счет выхлопных газов и прочих прелестей цивилизации). Но очки ношу. Пусть они и не солнечные, но если собраться и подумать, то кое-что видно и сквозь стекла в минус четыре диоптрии.

Придите домой и осмотритесь. Что вы видите? Вещи. Теперь внимание: какие вещи вы купили, потому что они вам необходимы, какие — потому что вам так захотелось, а какие — потому что вам так внушила нежить? Внушила, что без этой штучки вы тля, ничто, лузер, аутсайдер, нищеброд, зато если купите, то приобретете друзей, станете лидером и крутым членом общества? И хорошо, если после приобретения вещь нашла своего хозяина, а то ведь зачастую только пылится и место занимает (моль кормит, тихо гниет и тухнет).

Вся экономика тем и держится, что человек работает и тут же тратит заработанное. «Храните деньги в сберегательной кассе — если они у вас есть», призывал Жорж Милославский сорок лет назад. Сегодня так поступать нельзя. То, что мы по привычке называем деньгами, по сути своей — расписки крайне ненадежного должника, и их, расписки, нужно как можно быстрее воплотить в товары или услуги, пока должник в очередной раз не объявил себя банкротом. Нет смысла копить на обучение в университете ребенка, пошедшего в первый класс, нет смысла откладывать себе на старость: рубли, а за ними дни и годы