обрезиненном выступе под руку, обилии органов управления для быстрого доступа к отдельным функциям и, наконец, в размере корпуса, куда целиком поместилось бы даже хозяйственное мыло (славящееся тем, что в обычную мыльницу удавалось запихнуть лишь его половинку). Идиллическую картину «переход Суворова с пленки на цифру» портят два обстоятельства: «бешеные» семь мегапикселов размещены на очень скромных (1/1,8 дюйма) матрицах да встроенный четырехкратный вариообъектив Carl Zeiss, имеющий диапазон фокусных расстояний всего-навсего от 34 до 136 мм (при пересчете на 35-мм пленку). Его режим «макро» не позволяет приблизиться объективу камеры к чудному пестику или милому на вид комарику меньше чем на 10 см.
В результате вот уже почти год «макрушничество» для меня приняло вид заявленной возможности в описании камеры, специально обученной кнопки, мешающейся на тыльной стороне камеры, и прекрасных фотографий коллег-фотолюбителей.
Но благодаря вхождению Сатурна (вместе с кольцами) во владения Тельца, а может быть, стараниями одного моего (и, кажется, вашего) любимого журнала мне пришла в голову простейшая мысль: свинтить объектив с пленочного 122-го и, прихватив его набор макроколец, скрестить с имеющимся цифровым девайсом.
Итак, благодаря кольцам, «Гелиос» оказалось совсем нетрудно закрепить на щуплом объективе цифрокомпакта, и десять рублей одной монетой заняли боевую позицию на предметном столе (табурете); после наведения получившегося «бутерброда» на объект съемки свершилось небольшое чудо - червонец не поместился
[Желающим повторить эксперимент по увеличению размера довольствия подскажу, что фокусное расстояние нужно устанавливать на максимум] в кадр!
Полевой опыт от общения с тандемом объективов оставил в целом приятное впечатление. Но, разумеется, и без дегтя не обошлось. Главная проблема связана с тремором рук. Компенсировать его выдержкой или чувствительностью матрицы на мыльнице без стабилизатора - дело практически безнадежное. Уже при 200 ISO (максимальные - 800) и тем более при 400 на снимках отчетливо проявляются шумы. Правда, в тот день, когда я делал снимки, мне не повезло с погодой - облачное небо. Надеюсь, если будет ясно, эта проблема потеряет остроту, хотя, как известно, при макросъемке очень страдает глубина резко изображаемого пространства (ГРИП) и диафрагму желательно прикрывать посильнее, что тоже требует хорошего освещения. Вторая проблема - отсутствие жесткого крепления «Гелиоса» к объективу ЦФК [Поэтому сейчас я ищу токаря для взаимовыгодного делового знакомства]. Ну а третья - уменьшение светового потока из-за удлинения и усложнения оптической системы - неразрешима в принципе.
Будущим «фотогенетикам» надо иметь в виду, что на ГРИП влияет лишь значение диафрагмы самой ЦФК, в то время как диафрагма «Гелиоса» определяет только площадь изображения в кадре. Кроме того, в результате экспериментов выяснилось, что расстояние между объективами должно быть около сантиметра; если оно больше, по краям изображения возникает неприятное затемнение (это не что иное, как внутренние стенки кольца), у других же мыльниц это расстояние должно быть другим и зависит от угла обзора объектива…
Кстати, недавно в Сети прошла информация об очередном прорыве в генетике: группа ученых сумела мышь полевую сделать мышью счастливой, которая, в свою очередь, осчастливила этим фактом самих ученых. Если же мне удалось поднять настроение хоть у одного ЦФК-фотолюбителя благодаря новым [Опытные фотографы отмечают, что использование лупы для макросъемки имело место еще в начале XX века. - Прим ред.] открывшимся возможностям, это тоже очень неплохо!
Освещение в макросъемке - задача творческая. Здорово, когда у вас есть кольцевая вспышка или вы можете использовать несколько источников света. Стоит попробовать и такие давно известные приемы, как съемка на темном фоне или в проходящем свете (при этом, разумеется, нужно учитывать особенности объективов, их угол обзора и неизбежные искажения). Однако только этим возможности оригинального освещения не ограничиваются. Попробуйте сфотографировать монету или наперсток в скользящем свете, при разном направлении светового пучка, затем в рассеянном свете, наконец - при смешанном или даже цветном (хорошо смотрятся сочетания красного и синего или желтого и зеленого) освещении. В итоге вы получите абсолютно разные фотографии - будто имеете дело с различными объектами съемки. Есть своя прелесть и в фотографировании прозрачных объектов, вроде линеек или кусочков цветного стекла, ювелирных изделий. Очень интересные результаты дает съемка на поверхности компакт- или DVD-диска; поляризованый свет, освещая объект съемки, порождает причудливые радужные изображения.
Специальные гибкие точечные осветители (продающиеся в магазинах для радилюбителей), узконаправленные фонарики, лампы-подсветки для микроскопов с регулируемым характером пучка, светодиодные фонарики и многие другие источники света находят самые удивительные применения в творческой макрофотографии.
ОГОРОД КОЗЛОВСКОГО: Блютола, или Голубой зуб Соньки
Вы не поверите (я и сам-то верю с трудом), - но я еще застал патефон. Не в музее, не на чердаке на даче, не на барахолке, - а у нас дома, действующий, в сущности - единственный тогда источник музыки. Представьте себе специальные чемоданчики под пластинки. «Евгений Онегин», уместившийся пластинках на двадцати пяти, занимал ровно один такой… Правда, жили мы тогда в ссылке, глубоко в Сибири, триста верст на север от Красноярска, но жизнь, тем не менее, была реальная, единственная из тогда возможных.
Позже, году, кажется, в пятьдесят четвертом, «вечную» ссылку сняли, и мы переехали заметно ближе к Европе, в деревеньку в сорока километрах от Омска (города еще и тогда были моему отцу, польско- японскому шпиону и участнику антисоветского военного заговора, запрещены), - и тут у нас дома появились первые долгоиграющие пластинки и устройство для их проигрывания - электрофон «Тайга». Теперь «Евгений Онегин» помещался уже всего на трех пластинках! Правда, пока что - моно, да и электрофон никаких других форматов знать не знал.
Еще пару лет спустя мы переехали аж в Омск! «Тайгу» сменило что-то питерское, стереофоническое, в двух чемоданчиках, кажется - «Нева». В одном чемоданчике был собственно электрофон, другой же разнимался на две части, представляющие собою… колонки.
Но прогресс не стоял на месте, да и страсть к познанию мира брала свое, - и мною овладела мечта о… радиоле! То есть чтоб и радио, по которому можно было поймать передачи о джазе Виллис Канновер («Голос Америки»), и стереопроигрыватель. Главную мечту моих тогдашних друзей, радиолу «Симфония» - с огромными колонками и автоудержанием волны (верньерчик настройки при этом крутился туда-сюда как бы
