воды. Препятствий на полосе взлета нет, фонарь кабины закрыт. Ну все, теперь вперед!
Самолет плавно набирал ход. Вот уже опустился нос – взлетная полоса просматривается отлично, как из кабины автомобиля. Артем плавно взял ручку на себя. Машина медленно оторвалась от земли. Самый волнующий миг. Он снова поднимается в небо. Он снова живет...
Как будто и не было суда военного трибунала, как будто не было штрафной роты, ранения, госпиталя. Как будто нет погон на плечах, зато в петлицах три шпалы. Он подполковник, заместитель, а фактически командир истребительно-авиационного полка...
Артем набрал высоту. Сбалансирован самолет в горизонтальном полете. Скорость триста сорок километров в час. Можно делать правый вираж. Крен – семьдесят градусов. Самолет пытается поднять нос, но Артем легко и привычно успокаивает его. Скорость нужно сохранять. На двухсот шестидесяти километрах в час самолет становится неустойчивым, может свалиться на крыло. Или даже в штопор... Но у Артема не забалуешь. Он знает, как держать в узде боевого крылатого коня...
Боевой разворот, одинарный переворот, «бочка»... Теперь «петля». Артем довел скорость до четырехсот пятидесяти. Плавно взял ручку на себя, перевел машину в набор высоты. На вертикальном участке взлета «петли» придержал ручку. В верхней точке – чуть подтянул ручку на себя и перевел самолет в пикирование. Одновременно с этим убрал газ. Скорость триста сорок. Пора выводить самолет из пикирования. Высота должна остаться прежней. Потеря высоты – признак неправильного выполнения фигуры. У Артема все в порядке. Он опытный пилот.
Справился он и с другими фигурами высшего пилотажа. Иммельман. Ранверсман. Скольжение. Пикирование... Красиво, четко. Машина устойчивая, послушная.
И напоследок штопор. Летчики должны видеть, как «Як» спокойно из него выходит. Со стороны могло показаться, что самолет должен врезаться в землю. Но в самый последний момент машина стремительно изменила траекторию и с бешеной скоростью полезла почти что на вертикальную «горку». Финалом пилотажа стал пролет над взлетно-посадочной полосой на «спине». В конце концов Артем вернул машину на место. Летчики смотрели на него с восхищением. Включая и Бубенчикова.
– Да, вы правы, товарищ старший лейтенант, – строго посмотрел на него Артем. – На вашем самолете не легко будет драться с немцем. Показатели не соответствуют заявленным... Недостатки будут указаны в итоговом отчете...
В течение дня Артем осмотрел и опробовал в воздухе все самолеты. Вечером собрал личный состав эскадрильи в учебном классе – летчики налево, техники направо. Провел подробный разбор полетов.
Ни один самолет не соответствовал установленным техническим требованиям. Почти у всех неправильно отрегулированы винты, отчего мотор не давал полных оборотов. У всех, без исключения, из-за плохой подгонки во время полета топорщились крышки лючков и обтекатели шасси. Маскировочная окраска самолетов была выполнена неровно, с бугорками. Посадочные щитки в убранном положении имели зазор с задней кромкой крыла, что также отрицательно влияло на аэродинамику. Плохо было отрегулировано движения фонаря кабины. И так далее и тому подобное...
Представления к награде техник эскадрильи не заслуживал. А строгий выговор за небрежное отношение к технике – пожалуйста. Артем наложил на него взыскание и потребовал в течение двух дней устранить все недостатки.
Рекомендаций командиру полка он не давал. Но Зверев и сам понял, что надо всыпать чертей главному инженеру. Первая эскадрилья состояла из машин образца сорок второго года, там недостатков была тьма.
Техника техникой, но более всего Артема волновало летное и тактическое мастерство пилотов. Начались долгие изнурительные занятия. Временное затишье и минимум боевых вылетов позволяли наладить учебный процесс как надо. Тяжело в учении, полегче в бою.
При всех своих заслугах майор Зверев заметно уступал Артему в знании тактики воздушного боя. Он это понимал и не стеснялся обращаться к нему за советом. Разумеется, Артем охотно делился с ним своим опытом, тем более что в арсенале у него имелись эффективные тактические приемы и чужого, и собственного изготовления...
Рано утром второго июня сорок третьего года авиация люфтваффе предприняла массированную атаку на Курский железнодорожный узел. Под прикрытием истребителей немецкие бомбардировщики шли волнами. Как это было в Сталинграде, когда город превратился в руины. Эскадрилья Артема была срочно поднята в воздух.
Первый эшелон немецких самолетов был перехвачен на дальних подступах к городу. Сто тридцать семь бомбардировщиков и тридцать истребителей. Время – четыре часа сорок пять минут. Без малого два года назад в это же время фашистская авиация поднялась в воздух, чтобы бомбить советские города, железнодорожные узлы, аэродромы. Тогда их атаки заканчивались полной победой. Сегодня же у Артема и у всех других летчиков была возможность доказать, что славные времена люфтваффе остались в прошлом...
На перехват первого эшелона вышли двести восемьдесят истребителей нового поколения – «Яки», «Лаги», «лавочки»... Одни сковали боем истребители, другие обрушились на бомбардировщики. Не зря Артем требовал от своих подчиненных слаженности действий. Никакой самодеятельности, дисциплина и еще раз дисциплина. Эскадрилья сбила девять бомбардировщиков. И при этом потеряла только одну машину. Лейтенант Козодоев пошел на таран тяжелого «Хейнкеля». Обе машины развалились в воздухе. Только каким-то чудом лейтенант остался жив и смог приземлиться с парашютом...
Всего враг потерял пятьдесят восемь самолетов. Остальные машины первого эшелона повернули назад. Зато смог добиться успеха второй эшелон. Из трехсот немецких бомбардировщиков половина все-таки прорвалась к железнодорожному узлу. Но врагу досталось на орехи. За весь день авиация люфтваффе потеряла полторы сотни самолетов. Счет эскадрильи Артема пополнился еще шестью самолетами.
Эскадрилья существовала и до него, но командир полка решил считать второе июня днем ее боевого крещения. Никто из летчиков не возражал. Даже Бубенчиков.
Артем признавал воздушный таран как средство борьбы с самолетами противника. Но только если это происходит в исключительных случаях, когда нет иного способа уничтожить немецкую машину. А лейтенант Козодоев имел возможность расстрелять бомбардировщик, но промахнулся и, вместо того чтобы пойти на второй заход, посадил свою машину на вражескую... Немца-то он сбил, но и свой самолет загубил. А ведь сейчас не сорок первый и даже не сорок второй год, когда за каждого немца отдавали семерых своих. Но все же, по настоянию замполита, пришлось представлять к награде и Козодоева...
Июнь для полка выдался жарким. Немцы готовились к большому наступлению. В этих условиях необходимо было сорвать железнодорожные и автотранспортные перевозки противника. Удары по коммуникациям врага наносились на широком фронте в глубину до двухсот пятидесяти километров. Для прикрытия бомбардировщиков привлекались фронтовые истребители дальнего действия. Но особого напряжения в полку не ощущалось. Самое большее, один боевой вылет в день. Не было той боевой лихорадки, когда приходилось по семь-восемь раз подниматься в воздух. И боевые потери полк нес несоизмеримо меньшие, чем в начале войны.
Восьмого июня авиация сразу трех воздушных армий начала широкомасштабную операцию по уничтожению вражеских самолетов на их же аэродромах. Такая же операция проводилась месяц назад, правда, без участия Артема. Он тогда только ехал на фронт. Зато сейчас без него не обошлось. Его эскадрилья была задействована для сопровождения бомбардировщиков. Привычное дело...
Некоторые летчики люфтваффе имели на своем боевом счету до двухсот сбитых самолетов. Ни один советский летчик не дотянул даже до ста. Ничего удивительного. Немецкие асы вовсю практиковали свободную охоту. Летали парами и четверками над расположением советских войск. Избегали боя с крупными группами русских самолетов, но за милую душу нападали на тех, кто послабей... Советские же истребители в основном занималась выполнением строго определенных задач – сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, разведка, прикрытие войск. Задач было больше, чем самих самолетов, поэтому свободная охота почти что не практиковалось.
То же сопровождение бомбардировщиков сковывало инициативу. Случалось, что мимо проносилась четверка или даже шестерка немецких истребителей. Но ввиду численного превосходства противника немцы в бой не вступали. Артем же не мог оторваться от бомберов, чтобы растерзать в клочья немецкую свору... Впрочем, он не особо стремился к пополнению личного счета. Как командира эскадрильи, его больше
