Немцы вводили в бой все новые и новые резервы. Командование фронта нуждалось в достоверной информации о переброске войск. Поэтому Артему приходилось вылетать на разведку местности. Повышенная активность люфтваффе диктовала свои условия. Поэтому на разведку отправились целых четыре самолета.

Артем всегда чувствовал легкий холодок в груди, когда пересекал линию фронта и оказывался в полосе вражеских войск. Под Сталинградом нет густых лесов, как в Белоруссии и под Вязьмой. Лесостепь – плохое укрытие для сбитого летчика. Если немцы организуют преследование, то уйти от них невозможно. Так что или смерть, или плен, чего Артем боялся больше всего. Советские солдаты в плен не сдаются, а если ты все же попал в лапы к немцам, то тебя сразу же заклеймят как предателя Родины. Как будто летчик не может упасть на землю в бессознательном состоянии. Как будто в плену немцы выдают офицерам пистолет с одним патроном, чтобы он мог застрелиться...

Погода в этот день была неважная. Облачно, ветер, мелкий дождь. Трудно рассмотреть, что творится на земле, зато меньшая вероятность столкнуться с противником.

В эфире молчание. Немцы прослушивают разговоры, даже пеленгуют источник сигнала. Артему это ни к чему. Он шел низко над землей. Но не забывал оглядываться на ведомых. И вовремя заметил, что третий номер покачивает крыльями: оказалось, он засек ни много ни мало целый немецкий аэродром. В дымке тумана с трудом, но угадывался расплывчатый силуэт взлетно-посадочной полосы.

Артему нужна точная информация о самолетах противника. И все же он удержался от желания подойти к аэродрому поближе. Если немцы увидят советские самолеты, они поймут, что раскрыты.

Он повернул назад. Вернулся на свой аэродром. Дабы не терять времени, прямо на самолете подрулил к штабу. И сразу на доклад к командиру. Ткнул пальцем в квадрат на карте.

– Аэродром противника. Сколько самолетов, не знаю...

– А может, это вовсе не аэродром? – резонно спросил Дудин. – Или аэродром, но ложный...

– Возможно, – не стал настаивать на своем Артем. – Надо было подойти поближе, но не хотел быть обнаруженным. К тому же если это был ложный аэродром, то и самолеты там были бы ложные. Я бы обнаружил макеты, а как их от настоящих отличить? Видимость плохая...

– Да, задача... Надо докладывать в штаб армии. – Если примут решение послать «Илы» или «пешки», я их поведу. Покажу направление, прикрою, если что...

– Ну, смотри, если аэродром липовый, голова будет в кустах. Если настоящий, то грудь в крестах... А докладывать все равно надо...

Уже через два часа Артем поднимался в воздух, чтобы возглавить группу из шести самолетов. Подошел к аэродрому, с которого взлетали штурмовики.

«Илы» были уже не те, что в начале войны. Более мощные двигатели, более сильное вооружение. И, главное, кабина теперь делилась на два отсека, в задней находился стрелок с пулеметом.

Штурмовиков было восемь. Не так уж и много для успешной атаки аэродрома. В предыдущем вылете Артем должен был произвести разведку боем, выявить зенитные средства противника. Сейчас ударная группа знала бы, на что идет. Зато был бы потерян эффект внезапности.

А так этот эффект сработал. Штурмовики в сопровождении «Яков» успешно прошли над линией фронта, подобрались к аэродрому. Ветер к этому времени разогнал облака, дымка над землей рассеялась. И вражеский аэродром был как на ладони. Немцы явно не были готовы к налету. В воздухе не наблюдалось самолетов прикрытия, а дежурное звено было уничтожено штурмовиками с первого захода. И зенитных установок фрицам явно не хватало.

Артем не видел опасности с воздуха. Но на всякий случай оставил на высоте одну пару. А сам во главе трех «Яков» спикировал на аэродром. У штурмовиков боекомплект не бесконечный, а нужно было уничтожить как можно больше вражеских машин. Чем меньще «мессеров» поднимется в воздух, тем лучше.

По всей видимости, немцы были переведены на этот аэродром совсем недавно. Поэтому и не успели должным образом замаскировать самолеты. Да и организация зенитного огня слабая.

Артем лично сжег два «мессера». Его подчиненные еще два. И это явно были не макеты. Штурмовики уничтожили более дюжины самолетов и несколько зенитных орудий. При этом потеряли всего лишь одну машину. Когда в воздухе появились вражеские истребители, советских самолетов и след простыл. Задача была выполнена.

За этот вылет Артема представили к ордену Красной Звезды. Он не возражал. Хотя орден Боевого Красного Знамени устроил бы его больше. Но для этого нужно было отправить представление в Президиум Верховного Совета, там пока утвердят, пока вышлют орден. А Красную Звезду с недавних пор мог вручить командующий армией. Сначала награждают и только уже затем отправляют бумаги в Москву. Поэтому многие офицеры предпочитали «Звездочку». Лучше меньше, да сразу, чем больше, но потом. Тем более что пока придет «Знамя», получателя уже может не оказаться в живых. Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо...

А где-то через неделю после этого случая Артем попал в серьезный переплет. Во главе четверки «Яков» он прикрывал группу бомбардировщиков. Необходимо было нанести удар по железнодорожному узлу, где выгружалась немецкая техника. Лететь пришлось далеко за линию фронта, на подвесных баках. «Пешки» уже вышли на цель, когда появилась шестерка «мессеров». Решительной атакой Артем сбил одного немца. Завязался жестокий бой на встречных курсах. Загорелся и камнем пошел к земле один «Як». Второй. Вслед за ним рухнул «мессер». Артем отчаянно уходил от атак вражеских самолетов. Его машина напоминала решето, бак получил утечку. Но «Як» по-прежнему слушался руля и по высоте и по горизонтали. Зато заклинило пушку, а в пулеметах закончились патроны. А бой все продолжался, и Артем не мог выйти из него. Он взял на себя один самолет и на отчаянном маневре стал уходить от него. «Мессер» не мог сбить его сразу, увлекся атакой и прозевал момент, когда к нему в хвост зашел ведомый Артема. Лейтенант Игнатов точной очередью оторвал немцу крыло, но на этом у него закончился боезапас. А на Артема с передней полусферы пикировал другой «мессер».

Артему не хватало высоты и скорости. Но все же он пошел в атаку. Включил форсаж, убрал закрылки и заслонки радиаторов, а вот фонарь открыл. Последнее мешало наращивать скорость, но Артем уже знал, на что идет. Выжимая из машины последние силы, шел на сближение. Немец бил из всех пушек и пулеметов, но все мимо. Артем все ближе. Он держал курс на лобовое столкновение, но немец не выдержал атаки, попытался отвернуть в сторону. Но было уже поздно. Самолеты развалились в воздухе.

Артема выбросило из кабины через открытый колпак на высоте трех тысяч метров. Он сильно стукнулся ногой, ободрал руку. Надо раскрывать парашют. Но Артем медлил. Он шел на затяжной прыжок.

«Мессерам» сейчас не до него, вряд ли они станут его расстреливать, пока он будет висеть под куполом парашюта. Но, как ни крути, он находится над вражеской территорией, в любом случае немцы заметят его с земли, вышлют группу захвата. А он должен опередить возможных преследователей, приземлиться еще до их появления.

Он дернул за кольцо, когда до земли осталось не более трехсот метров. Парашют раскрылся, и он повис в воздухе. Под ногами открытая местность. Желтые и зеленые квадраты полей, тонкие линии лесополос. И синяя лента реки – именно туда он и падал. Именно к ней и ехал сейчас бронетранспортер, набитый немцами. Артем еще не упал в реку, но уже приплыл. Шансы на спасение практически равны нулю. С пистолетом и ножом много не повоюешь, разве что застрелиться...

Но стреляться Артем не спешил. Рано паниковать. Вдоль берега реки тянулись камышовые заросли. И в них таился один-единственный для него шанс. Если он не сможет им воспользоваться, тогда уже дело табак.

Он опустился прямо в камыши. Ноги по колено увязли в иле, но в конце концов уперлись в твердую почву. Вода накрыла с головой, но сразу же опустилась до уровня груди. Плеск воды, треск камыша, шорох опускающегося купола. Артем стремительно рванулся вперед, чтобы не запутаться в парашюте, избавился от него. Бросился в реку, немного проплыл по течению, снова свернул в камыши. Немцы уже близко. Он слышал шум мотора. Они знают, где приземлился летчик, их много, и они прочешут всю местность вдоль и поперек.

Стараясь не мутить и без того темную воду, Артем ушел в нее с головой, рукой нащупал какую-то корягу, проверил ее на прочность. Вполне. Снова вынырнул. Тихонечко срезал камышину, ртом пропустил через нее воздух. Тяжеловато дышится, но выбора нет.