высунуться не давали. А потом кто-то швырнул гранату.

Соловей вовремя успел выскочить из комнаты. Взрывная волна и осколки его не достали. Зато не повезло Дрозду. Он шел за ним. Уже был почти на выходе. Но, видно, не судьба. Осколки изрешетили ему спину. Ворон был убит еще раньше.

В другой комнате еще стреляли. Но и там скоро всех задавят. Уж больно круто ведут себя тригорские. Да, недооценил он их.

Соловей подбежал к люку в подвал, откинул его, спрыгнул вниз. Там ждал его спасительный подземный ход. Семьдесят метров под землей, и он окажется на берегу реки. А там дощатая пристань. И лодка моторная стоит. На ней он и уйдет.

Оказавшись в подвале, он задвинул за собой люк. Это было необходимо. В дальнем углу подземелья он заметил подозрительное шевеление. Включил фонарь, навел его на шум. Блин, да это пленник его. Колода, мать его так. До лучших времен здесь этого ублюдка оставил. Ну что ж, лучшие времена настали.

Соловей направил на него «наган». Нажал на спуск. Но выстрела не последовало. Барабан был пустой. Есть у него в кармане «семечки», можно забить ими барабан. Но нет на это времени. Нужно рвать когти, пока тригорские еще далеко.

Он плюнул в сторону Колоды, откинул полог, закрывающий лаз. И забрался в него.

Женя пронесся по логову Соловья словно ураган. Но, кроме трех убитых и двух раненых, обнаружить никого не удалось.

Раненых добили. А зря. Нужно было узнать сначала, кто из убитых Соловей. А убит ли он вообще?.. Стоп! А Дятел?

– Медведь, живо за Дятлом... Солидол, Штырь, Кнут... Вы Чабана и Левого по тачкам фасуйте. Только шевелитесь. Рыло со мной...

И тут он услышал чей-то голос, доносящийся из погреба.

– Кто там?

Вместе с Рылом они нашли люк. Забрались в подвал. Глубокий, просторный, хоть на велосипеде здесь катайся.

– Кто тут хавальник раззявил? – грубо крикнул в темноту Рыло.

– Я, Колода! – послышался знакомый голос.

– А ты какого тут хрена? – Женя щелкнул зажигалкой, подошел к нему.

– Жека? – удивленно протянул Колода.

– Соловей тебя сюда запер?.. Не ссы, наказали мы твоего Соловья...

– Да нет, Соловей ушел. Вон ход. Своими глазами видел...

Рыло ворон не ловил. Подскочил к лазу и уже начал втискивать в него свое тело.

– Стой, – остановил его Женя. – Загребемся мы по темноте тут плутать...

Он знал, куда примерно ведет ход. Под откос. Больше некуда. А туда можно добраться и поверху.

– С нами давай, – Женя поманил Колоду за собой.

Вместе с ним и с Рылом выбрались из подвала, вышли из дома.

Солидол и Штырь тащили к машине тело Левого. Кнут поддерживал раненого Чабана.

– Кнут! Запрягай этого! – Женя кивнул на Колоду. – Я за Соловьем...

Вместе с Рылом он двинул к реке. С обрыва к ней вела круто срывающаяся вниз тропинка. Они бежали по ней со сноровкой опытных скалолазов.

А внизу у пристани Соловей уже пытался завести моторную лодку. Но что-то не ладилось. Она так и не завелась к тому моменту, когда Женя и Рыло подошли к нему совсем близко.

– Соловей, ты уже приплыл, – заходя к нему со спины, с усмешкой бросил Женя.

Тот обернулся к нему. Его взгляд наткнулся на ствол пистолета.

– Так это ж Рысь, – пробасил Рыло.

– Рыло? – испуганно уставился на него Соловей.

– Ты его знаешь? – спросил Женя.

– Еще бы... При мне его опускали...

– Опускали?

– «Смотрящим» он был. Да к «петухам» его бросили, осквернили. А потом и мы его отпетушили. Зря, конечно. Но сам знаешь, понятия...

– А он кодлу сколотил. Нас на уши поставил...

Женя смотрел на Соловья-Рысь без всякой злости. Не злился он на него, хотя и было за что. Этот человек заслуживал уважения. Даже при том, что он «опущенный».

– Срать я хотел на воров! – Во взгляде Соловья не было больше страха.

В его голосе звучал вызов.

– Обидели они тебя... – глумливо протянул Рыло.

– Ненавижу!

– Ты вроде как видеть меня хотел... Вот я и здесь...

– Ты – Скрипач?

– Собственной персоной.

– Тьфу!

– Кончай его...

Нужно было спешить. Еще обратно вверх лезть, к тачкам бежать. А менты могут вот-вот нагрянуть. Грохот пальбы далеко разнесся. Хипиш уже поднялся.

Рыло кивнул, соглашаясь, и вогнал Соловью в живот щедрую порцию свинца.

– А сгинул не «петухом», – уважительно отозвался он об убитом, далеко зашвыривая в реку автомат.

Больше оружие уже не нужно. А засвеченный ствол иметь при себе опасно. Женя последовал его примеру. Номерной пистолет старшего лейтенанта милиции Коробкова поступил на вооружение рыбам.

Раненого Чабана усадили на переднее сиденье «шестерки». Труп Левого закинули в багажник. Прихватили с собой и Колоду. Дятла прикончили. Он был уже вроде как не нужен.

Перед отъездом Медведь догадался облить хату бензином и подпалить ее. Когда Женя и Рыло садились в машины, дом уже пылал ярким факелом. Оружие все оставили в доме. Варит котелок у него.

Тачки тронулись с места, когда послышался вой ментовской сирены и из-за поворота на дорогу выскочил «луноход». Этого и следовало ожидать.

Кнут дал по газам, и его «шестерка», развивая бешеную скорость, понеслась вперед. Не зевал и Штырь. Его «семерка» тоже дала копоти.

Женя привык к тому, что менты недаром едят свой хлеб. Он ожидал погони. Но «луноход» не рискнул идти за ними. Испугались менты автоматов. Знали уже, чем вооружены преступники, но не знали, что автоматов уже не было.

– Шуганулись менты! – радостно растрезвонил Кнут.

– Эти да, – согласился Рыло. – Но мусорни, окромя этих, в городе как собак...

Он был прав. С минуты на минуту могла начаться ментовская операция «Перехват». Это похлеще любой облавы. Перекроют все дороги, железнодорожные магистрали... А номера их машин, кстати, уже засвечены.

– Давай влево, – велел Кнуту Женя.

Тот спорить не стал и свернул на дорогу, круто уходящую к реке.

– Во, мля, если тормоза навернутся, писец нам...

Женя видел, как вслед за ними с кручи скатывается тачка Штыря. Слава яйцам, ни у одной из машин тормоза не отказали.

Машины остановились на берегу реки.

– Выходим, – Женя выбрался первым.

Машины опустели. Остался только Левый, в багажнике...

– Извиняй, братан, – сказал Женя, обращаясь к покойному. И обернулся к Медведю: – Топи тачки!

«Шестерку» и «семерку» скатили в воду. Смотреть, как уходят они на дно глубокой реки, Женя не стал. Было некогда. Нужно было уходить, скрываться в лесу, который был совсем близко.