занять себя. И чтобы хлеб не зря есть... У него еще были свои деньги, но скоро они закончатся, и тогда Юля, по сути, будет содержат его. И эта мысль его угнетала.

Семен обещал приобщить его к охранной деятельности, организовать лицензию и оружие. Но дело двигалось медленно, а о зарплате речь вообще пока не шла...

Кто-то тихонько тронул Павла за плечо. Он обернулся и увидел Юлю. Она была в модном домашнем костюме. Волосы распущены, на лице косметика. На губах веселая улыбка, но в глазах угадывалась печаль.

Павел выключил мотор.

– Зову тебя, зову, а ты не слышишь.

Позавчера Юля взяла отпуск, послезавтра они отправятся в Турцию. Впереди целых две недели отдыха на море и под пальмами. Но Павла это совсем не радует. Он даже попытался отказаться, но Юля расплакалась, и ему ничего не оставалось делать, как сдаться.

– Косилка шумно работает.

– Шумно, – кивнула она.

Взгляд ее вдруг затуманился, губы подернула обида.

– Что-то не так? – напрягся Павел.

Ему очень не нравились эти перемены в ее настроении. Он старался быть примерным мужем, но, увы, Юлю в нем устраивало не все.

– Да нет, все так. Просто иногда мне кажется, что ты меня вообще не слышишь. И косилка здесь не при чем... Извини! – спохватившись, натянуто улыбнулась она. – Сама не знаю, что говорю...

– Знаешь ты все, – невесело вздохнул Павел.

Как всякая женщина, Юля тонко чувствовала его. И понимала, что не в состоянии заменить ему Лену. Хотя и надеялась, что со временем сможет занять достойное место при нем. Павел и сам на это надеялся.

– Я недостаточно уделяю тебе внимания, – заученно сказал он. – Но мне просто нужно к тебе привыкнуть...

– Да, я понимаю, – уныло согласилась она. – Пошли, обед уже на столе.

– А сто грамм? – по пути в дом спросил Павел.

– А может, не стоит? – напряглась она.

– Ну, как скажешь...

Он, в принципе, мог обходиться без спиртного, но все же ощущал потребность выпить. И если Юля нальет ему, он будет только рад... А она нальет. Не сейчас, так вечером. Если, конечно, захочет, чтобы ночь для нее окрасилась в романтические цвета. Он сможет поднять ей настроение, но для этого его самого нужно привести в тонус.

В холле надрывался телефон. Юля взяла трубку.

– Да... Этого не может быть, – бледнея, всплеснула она рукой. – Как же так?.. Да, хорошо... Конечно... Да...

Она положила трубку и потрясенно посмотрела на Павла.

– Стас умер... Лева в больнице в тяжелом состоянии... Семен арестован... Ждан звонил, сказал, чтобы мы оставались дома. Сказал, сейчас охрана подъедет...

Павел озадаченно покачал головой. Похоже, семья Бурыбиных пропустила ответный удар. Все-таки случилось то, о чем он в свое время предупреждал Семена. И самое плохое в этой ситуации то, что может пострадать Юля. А она не последний для него человек. Ее детям тоже грозила опасность, Павел уже стал привязываться к ним...

– Но я не хочу здесь оставаться, – продолжала она. – Я хочу в больницу, к Леве. Я же врач, я могу ему помочь...

– Нет, ты останешься здесь, – твердо сказал Павел.

– Но я не могу! – растерянно посмотрела на него Юля.

– А я сказал, ты останешься здесь!

Она удивленно смотрела на него. Ей не понравился его командный тон, но, как женщина, должная подчиняться любимому мужчине, она радовалась.

– Да, как скажешь...

В калитку позвонили.

– Кажется, охрана, – решила Юля.

Но она ошиблась. На экране монитора Павел увидел капитана Ныркова из РУБОП, а с ним еще двое в штатском.

– Что вам нужно? – по громкой связи спросила Юля.

Им нужен был Павел, а зачем, они отказались отвечать.

– Но его нет здесь, – почуяв неладное, схитрила Юля.

Но Павел не позволил ей вводить в заблуждение своих бывших коллег. Он вышел к Ныркову, закрыв за собой калитку.

– А нам сказали, что вас нет, – ехидно усмехнулся Нырков.

– А мы что, с тобой на «вы»? – удивленно посмотрел на него Павел.

– Можно и на «ты». Только делу это не поможет, – пожал плечами капитан.

– Какому делу?

– А ты не догадываешься, бывший майор? – с оттенком презрения спросил Нырков.

– Не надо со мной темнить. Говори все, как есть.

От волнения и дурного предчувствия Павла слегка затошнило. И от предобеденного аппетита не осталось и следы.

– Арестован ты, Павел Михайлович.

Нырков взял Павла за руку, достал из кармана наручники.

– Это интересно.

Руку он не одернул. В конце концов, он не уголовник, чтобы сопротивляться представителям власти.

– Ты даже не представляешь, как мне это интересно, – съязвил Нырков, защелкивая браслет на его и своем запястье. – И обидно... Помнишь убийство Крыжова? Мы носом землю рыли, а ты Бурыбину позвонил, он тебе убийц сдал, ты галочку на этом срубил.

– Вообще-то, меня на этой галочке чуть не убили, – помнил Павел.

– Да, но факт остается фактом. На Бурыбина ты работал. И с его дочерью сейчас живешь, – кивком головы Нырков показал на дом.

– Во-первых, на Бурыбина я не работал. А во-вторых, это мое личное дело, с кем жить.

– Да, но никто не давал тебе права уничтожать вещественные доказательства. Знаешь, как это называется?

Павел растерянно промолчал. Вину свою он отрицать не хотел. Но и так просто признавать ее было глупо.

– Статья триста третья это называется. Фальсификация доказательств, – продолжал Нырков. – В твоем случае от трех до семи лет лишения свободы.

Павел удрученно склонил голову. Да, он сфальсифицировал доказательства по особо тяжкому преступлению, а это действительно от трех до семи лет. Права занимать определенные должности он лишил себя сам, но, видимо, этого было мало. Что ж, сам виноват, самому и отвечать.

– Дальше что? – угрюмо спросил он.

– А дальше тюрьма. Но сначала в отдел. Харчев хочет с тобой поговорить.

– А вещи собрать позволишь?

– Да, но только у меня на привязи. Ты уж не обессудь.

Юля плакала, помогая собрать ему вещи. Не рыдала, не билась в истерике, не кидалась ему на шею, пытаясь удержать. Но смотрела на него с пронзительным отчаянием. Как будто чувствовала, что никогда с ним больше не увидится.

– Это недоразумение, – сказал он. – Я обязательно вернусь. Ты, главное, жди...

– Я обязательно дождусь.