– Сначала дело сделаем…

– А разве мы не делом сейчас занимаемся?

– Не тем делом… Нам завтра вместе идти в разведку, а ты сейчас… Как мы завтра в глаза друг другу смотреть будем?

– В какую разведку мы завтра идем? – встрепенулся Артем.

Его рука выскользнула из-под ее топика.

– Светлову искать. В деревню Вершки…

– В эти Вершки едут корешки. Я и мой корешок Петр Федорович.

– И я.

Артем застегнул верхнюю пуговицу на ее курточке.

– Ия-Ия-Ия! И я того же мнения… То есть я не думал, что ты поедешь… Но если ты хочешь, то я не против…

Его пальцы неуверенно всунули в петельку следующую пуговицу.

– А чего ты занервничал?

Катя продолжала лежать на нем, но в ее голосе уже угадывались язвительные вибрации.

– Я?! Нервничаю?! Нет, я просто восхищаюсь твоим умом… И презираю себя… Нам завтра идти в разведку, и как мы будем смотреть друг другу в глаза… Ты когда-нибудь ходила в настоящую разведку? Настоящие враги, настоящая смерть…

– Нет. А ты?

– Не суть… Был у меня друг…

Артем не считал, сколько соли они съели на пару с Васькой Кухнаревым, но дружили они крепко. И в разведку вместе ходили… Невозможно представить, чтобы они с Васькой миловались где-нибудь ночью в укромном уголке, а утром – на боевой выход. Сейчас ситуация совершенно иная, но только с точки зрения взаимоотношения полов. Что «голубым» здорово, то нормальным мужикам – смерть. Нельзя с мужчиной делать то, что позволительно с женщиной. Но если рассмотреть ситуацию исключительно через призму бесполой морали, то Артем поступал неправильно. Если Катя с ним в одной связке, то нельзя относиться к ней легкомысленно. Он только что воспринимал ее как подружку, а она – его боевой друг. Значит, он не имел сейчас права распускать руки.

– Был друг, и дальше что? – спросила она.

– Ничего…

Артем решительно застегнул третью пуговицу на ее курточке. С четвертой она справилась сама.

– Ты чего-то боишься?

Катя отстранилась от него, спиной оперлась о спинку кресла. На него не смотрит.

– Да.

– А где твоя смелость?

– Решил приберечь ее на завтра… Завтра утром я заеду за тобой.

– Буду ждать, – кивнула Катя, открывая дверцу.

Она махнула ему рукой на прощание, даже не глянув на него. И он тоже не хотел встречаться с ней взглядом – как будто все-таки случилось то, что могло между ними произойти…

Утром Артема разбудил Крякин.

– Есть хочу.

– Может, еще за пивом сбегать?

– Там в холодильнике всякое, можно яичницу соорудить…

Артем посмотрел на часы. Половина восьмого. А в семь он должен был уже быть у Кати. Еще подумает, что он решил не брать ее с собой.

– Можно, она разрешила… Ты давай за плиту, а я быстро…

Он умылся, наспех оделся, вышел во двор и оторопел. Его джип стоял на кирпичных подпорках, вместо колес – приятные воспоминания.

Артем оторопело смотрел на своего железного инвалида. Он так был возмущен и ошарашен, что не заметил, как за спину к нему зашла Катя.

– Прими мои соболезнования.

– Кажется, кто-то говорил, что машины с этого двора не угоняют.

– Так машина на месте. Про колеса слов не было… Можно вызвать такси…

– А когда вернемся, и двигателя не будет.

– Думаешь, он еще на месте?

Артем молча пожал плечами, нажал на кнопку дистанционного пульта – весело хихикнула сирена под капотом, щелкнули дверные рычажки. Судя по всему, к несанкционированному вторжению сигнализация отнеслась невозмутимо спокойно.

В машину он забираться не стал, потянулся внутрь салона, запустил стартер. Двигатель завелся с четверти оборота. Хоть с этим все в порядке…

– Когда у вас открываются «Автозапчасти»? – уныло спросил он.

– В девять, – сочувствующе ответила Катя.

Она готова была к «боевому» выходу. Волосы стянуты на затылке в конский хвост, минимум косметики на лице, на губах бесцветная, лишенная блеска помада. Коричневая кожаная куртка поверх теплого джемпера с высоким воротом, просторные джинсы. И кроссовки. Шпилек не было ни на ногах, ни на языке.

– Хорошо, не в десять…

Завтракал он без аппетита. В подъехавшее такси садился с опущенной головой. Он нашел и диски нужного диаметра, и резину, и шиномонтаж, специалисты которого собрали ему колеса и установили их на машину. Но на все это ушло время.

В путь «субботняя бригада» особого отдела отправилась в начале двенадцатого дня. Зато ровно в полдень машина остановилась в тупике главной и единственной в деревне улицы.

– Ну, и где мы будем этого Лесогорова искать? – спросил Крякин.

– Ты не туда смотришь, – усмехнулся Артем.

Крякин любовался пейзажем, открывающимся с обрыва, в который упиралась деревенская улица. Клубящиеся темные тучи, пронизанные солнечными лучами, мрачная гладь огромного озера.

– Ну, там его, конечно, нет. Но здесь он где? – Крякин устремил взгляд на обшитый сайдингом деревянный дом.

– Только не говори, что в деревне ты впервые, – насмешливо посмотрела на него Катя. – В деревне все друг друга знают…

– Докажи!

– Легко!

Она заметила подходившего к машине деревенского парня, устремилась ему навстречу. Артем тоже вышел из машины.

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста… – начала она.

– Пожалуйста… Но сначала я должен поздороваться, а потом уже пожалуйста, – весело улыбнулся он. – Здравствуйте!

Одет он был просто, но опрятно. Гладко причесан, на щеках здоровый румянец, под глазами никакой синевы или помятостей. Пахло от него соляркой, но никак не перегаром. А ведь вчера была пятница – самый главный и пьяный на Руси праздник.

– У вас здесь все такие веселые? – спросила Катя, с интересом разглядывая его.

– И веселые, и умные… А я вас знаю! – озадачил ее парень.

– Меня лично или всех нас? – Она кивнула на Артема.

– Вас лично… Я вашу фотографию в «Цветной газете» видел. Вы интервью давали… Вы старший лейтенант милиции, правильно я говорю? А зовут вас Катя.

– Говоришь ты правильно, – удивленно-польщенно улыбнулась она. – И зовут меня Катя.

– Катя – красивое имя. И сама ты красивая, – без ложного стеснения перешел он на «ты». – Я когда на тебя посмотрел, чуть не влюбился… Никогда бы не подумал, что такие красавицы в милиции служат.

– Чуть не считается, – вмешался в разговор Артем. – Поэтому амуры давай оставим на потом…

– Подожди, – осадила его Катя.