– А ты пешком, – сказал он напарнику. – Тебе полезно, для встряски…

– Товарищ лейтенант! – встал в позу Крякин.

– Хорошо, давай в лифт…

– А ты пешком?

– Щас!

Они вместе поднялись на лифте, осторожно приблизились к двери. Крякин потянул руку к звонку. Артем жестом остановил его.

Интуицию, как нюх на опасность, он развил еще в армии. Не часто ему приходилось участвовать в боевых перестрелках, но раз-два в месяц, а то и больше, рота выезжала на зачистку чеченских селений. Артем хорошо знал, как нужно заходить в дома, где за каждой дверью могла таиться смертельная опасность. Однажды он вовремя почувствовал боевика, зависшего над ним на балке сарая. Если бы он тогда не отскочил в сторону, лежать бы ему сейчас в гробу с дыркой в черепе.

Приподняв руку, он прислушался к своим ощущениям. Если за дверью таится опасность, нервы тревожно напрягутся, а то и заноют… Но не было ничего. Полный штиль на просторах подсознания. А то, что рука тянется к пистолету, это всего лишь легкое предстартовое волнение.

Дверь им приоткрыла миловидная женщина лет сорока. Пышная прическа, пышные формы, пышный халат.

– Здравствуйте, нам бы Игоря увидеть…

К сожалению, мастер автосервиса не запомнил имя-отчество Стрельчака. Поэтому Артему приходилось хитрить… Вдруг женщина поправит его, скажет, что Игоря нет, есть только Иван Стрельчак. Или, может быть, Игнат…

– Нет здесь никакого Игоря, – простодушно улыбнулась она.

Мягкое гортанное «гэ», характерная для южного говора протяжность звуков.

– Стрельчак его фамилия…

– А-а… Так нет его, съехал он…

– С чего съехал? – спросил Крякин.

– С квартиры… С этой квартиры… А вы, собственно, кто?

– Милиция. Лейтенант Гончар… Можно просто Артем… Заходить мы к вам не имеем права, да и не напрашиваемся… Вы нам только скажите, как давно он съехал?

– Ну, еще два года назад… Игорь Михайлович квартиру нам продал и съехал…

– Куда?

– Я не знаю… Он не говорил… И вообще…

– Что вообще?

– Да так, ничего, – в смятении пожала плечами женщина.

– Скажите, а это он?

Артем показал фоторобот предполагаемого преступника.

– Ну, нет, это не Игорь Михайлович. Это…

Она снова смутилась, осознав, что сболтнула лишнее.

– Кто это?

– Да нет, лицо просто знакомое… По телевизору где-то видела… Кажется, в какой-то криминальной телепередаче, там преступника какого-то искали, снимок вот этот показывали…

– Этот портрет нигде не показывали, – покачал головой Артем.

– Ну, может, я ошиблась… Да, наверное, ошиблась… Нет, я этого человека не знаю…

Не нужно было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять – женщина лжет, изворачивается. Но зачем? Почему?

– Не знаете, так не знаете… – улыбнулся Артем.

– Извините, у меня борщ варится.

– Украинский? – мечтательно протянул Крякин.

– Да, украинский…

– Вы и сами с Украины? Или из Украины, как правильно?

– Это вы у Ющенко спросите, он вам расскажет. Из Ставрополя мы. А корни да, с Украины…

– А в Москве давно живете?

– Пять лет скоро будет…

– А квартиру только два года назад купили? – продолжал гнуть Крякин.

– Да, купили.

– В кредит, наверное?

– Нет… Мы люди не бедные…

– Наверное, тысяч за десять долларов купили?

– Шутите? – снисходительно усмехнулась женщина. – Таких цен здесь никогда и не было… За семьдесят тысяч взяли…

– В сентябре?

– Почему в сентябре?

– Но сейчас же сентябрь. А вы сказали, что квартиру купили два года назад…

– Ну, не ровно же два года назад. Мы с мужем в апреле купили… Почти два с половиной года назад…

– Уже теплей.

– Что теплей?

– В апреле, говорю, теплей, чем в марте… И цены погорячей…

– Что погорячей? – Женщина встревоженно посмотрела на Крякина.

– Борщ, говорю, горячий еще…

– Ах да! Борщ!

– Вы там помешайте в кастрюле. И возвращайтесь. И паспорт прихватите…

– А я обязана вам паспорт показать?

– Можете издалека, за цепочкой…

– Но я не обязана, – нерешительно мотнула головой женщина.

– Да, но тогда мы к вам придем с участковым. Вам это нужно?

– Нет.

Женщина ушла, закрыв за собой дверь.

– Сейчас она побежит звонить мужу, – тихо сказал Крякин. – Поняла, что дала маху…

– Какому Маху? Тому, который с девятого этажа? – с претензией на одесский выговор спросил Артем.

– Может выясниться, что было бы лучше, если бы она правда Маху дала… И дело не в трех рублях, которые она потеряла. Как бы квартиру не потерять…

– Думаешь, она здесь не прописана?

– Наверняка прописана. И договор на нее или на мужа оформлен. Но где прежний владелец квартиры?.. Мы в Питере на банду вышли, которая бизнес делала на одиноких домовладельцах. Выкрадут бедолагу, накачают наркотиками, на иглу посадят, а потом на голодный паек; так он им за понюшку кокаина душу готов продать, не то что квартиру… И здесь, возможно, такая же фигня…

– Это уже не фигня, это уже мать вашу…

– Я жил в таком доме, как этот, – продолжал Крякин. – Здесь трехкомнатный вариант, а она с мужем за семьдесят тысяч купила. И квадратов здесь около семидесяти. Выходит, где-то тысяча долларов за квадрат. Я, конечно, не знаток, но я не думаю, что два с половиной года назад была такая цена…

– Тысячи две долларов за метр, не меньше, – кивнул Артем. – «Сокольники» здесь, парк…

– Вот и я о том же. Если за полцены взяли, то без аферы здесь не обошлось… То-то она дуру включила, когда Викентия этого Арнольдовича увидела. Может, он ей эту квартиру и сбагрил…

Распахнулась дверь, и на пороге появилась фальшиво сияющая хозяйка:

– Вот, пожалуйста!

Паспорт она отдала Крякину в руки. «И попробуйте сказать, что я нехорошая».

– Собольчук Антонина Васильевна… – прочел капитан. – Так, с пропиской все в порядке… Муж –