– Извини, что имбецилом назвала. Ты нормальный, умный, но жлоб.
– Уже лучше.
– Извини, что говорю, то и думаю...
– Значит, Сафрон – твой муж.
– Если дальше так пойдет, то скоро я назову тебя гением.
– Прикалываешься? Ну-ну... А он вообще кто, твой Сафрон?
– Тоже решил приколоться? – не отрывая взгляда от дороги, усмехнулась она.
– Нет.
– В Битове живешь и не знаешь, кто такой Сафрон...
– Да как-то не вдавался... Я в Москве больше, чем здесь, после школы в Чайковке учился.
– В консерватории?
– Ага. Учился, да недоучился.
– Чего так?
– Таланта не хватило... Зато я музыку могу сочинять.
– Поздравляю.
– Нет, я серьезно. Зарабатываю на этом. Мои песни, чтоб ты знала, на радио звучат, в лучших номинациях... То есть звучали... А твой муж что, певицу раскручивать собирается? – в раздумье спросил он.
– А ты что, помочь ему хочешь? – язвительно усмехнулась она.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Вообще-то мне говорили про Сафрона...
– Кто?
– Да не важно. Сказали, что Сафрону может быть нужно...
– Что нужно?
– Я же говорю, музыку сочиняю. Композиция у меня есть, настоящий шедевр.
– Это ты так думаешь, что шедевр? – заинтересованно спросила она.
– Не думаю, знаю. Совершенно в том уверен...
– А продюсер у тебя есть?
– Нет, мне продюсер не нужен. То есть нужен, но не я, а они от меня зависят. Я им песни свои продаю, ну, если им понравится...
– А может, и не понравится.
– Эта понравится.
– И кому ты ее продашь?
– Думаю, думаю...
– Значит, есть кто-то на примете?
– О! Там такие акулы, что самому страшно!
– Мне акула не нужна, мне бы просто щуку. Так, в реке немного поплавать...
– Да, но в реке тоже парус нужен. Без хита далеко не уплывешь... А ты что, певицей решила стать?
– Ну вот, ты уже почти гений... Муж мой певичек любит. Вот и я запою... Только в руки ему не дамся, пусть не рассчитывает...
– А мне на что рассчитывать?
– И с тобой не лягу, – невозмутимо, как о чем-то приземленном и обыденном, сказала она. – Даже не надейся.
– Да я не о том... Песня тебе нужна?
– Твоя? Нужна. Если это хит.
– Она денег стоит.
– Сколько? Двести тысяч?
– Если в рублях, то нет...
– Ну не двести же тысяч долларов.
– Пятьдесят тысяч. Евро.
– Ух ты какой! А оно того стоит?
– Слушать надо. Инструментальный набросок у меня дома. Поехали?
– А как же нога?
– Потом. Все потом.
Нога болела, но Сеня уже не мог думать о ней. Он вдруг ощутил уверенность, что незнакомке понравится его композиция и в цене они сойдутся...
Глава 5
Джип резко затормозил у подъезда крупнопанельной многоэтажки. Сгорбленная старушка с крючковатым носом возмущенно махнула рукой.
– Вот дура, – хмыкнул Боб. – До нее пять метров, а она машет...
– Все равно страшно, – рассудительно сказал Сева. – А вдруг бы не затормозил...
– Старушкой больше, старушкой меньше...
– Васек тоже так думал, а сейчас под следствием.
– Нехорошо как-то получилось, – обращаясь к Севе, поморщился Матвей.
Водитель был для него слишком мелкой сошкой, чтобы якшаться с ним.
– Менты наехали, а мы пацана подставили...
– Ничего, отмажется, – небрежно мазнул рукой Сева. – Он гаишникам с ходу забашлял, те даже закрывать его не стали... Правда, он дурку включил, на терпилу наехал. Машину у него забрал, на счетчик, говорят, поставил...
– На то он и терпила.
– А если ментам стукнет?
– Да класть на них я хотел, – как от кислятины скривился Матвей.
Ему было стыдно за тот страх, который нагнал на него Степан Круча. И горько было осознавать, что пришлось пойти у него на поводке – отдать на растерзание своего пацана. Не по понятиям это... Обидно, стыдно, досадно. Но и воевать с битовскими ментами себе дороже.
– Ну что, пойдем?
Сева первым вышел из машины, Матвей за ним.
Старушка с клюкой уже сидела на скамейке перед подъездом.
– И ходят тут!
– Здорово, бабуля! – приветливо улыбнулся ей Сева.
Он умел растягивать свою душу в добрую гармонь. Рубаха-парень, умный, рассудительный... И не поверишь, что знатный головорез...
– Как дела? Как пенсия?
– Ох, пенсия! – растрогалась старушка. – Плохо, соколик!..
Она готова была продолжать в том же духе, но Сева сунул ей в руку тысячную купюру.
– Это тебе не скучать, старая! – задорно подмигнул он и продолжил путь.
Боб стоял у машины, смотрел по сторонам. Сева шел в авангарде, он сейчас в роли телохранителя. Но ничего не случилось – Матвей беспрепятственно поднялся на четвертый этаж. Дверь в угловую квартиру была уже открыта, на пороге стоял улыбающийся Генчик. Вихрастый, глазастый, скуластый и ушастый. Чахоточный цвет лица, длинные руки с молотобойными кулаками, широкая, но впалая грудная клетка. Человек, которому Матвей доверял больше, чем всем швейцарским банкам, вместе взятым.
Он впустил гостей в дом, закрыл дверь и только затем обнял Матвея.
– Братан!
– Братуха!
Как будто сто лет не виделись.
Генчик был бессменным казначеем бригады. Все шло через него – золото, деньги, камни.
– Где твоя красавица? – оглядевшись, спросил Матвей.
– Гулять ушла. Я же знал, что ты приедешь...
– Как поживешь?
