накрашенными глазами, сочно напомаженными губами. Кофта на ней модная, шелковая, полупрозрачная, лосины – как вчера у Зойки.… Он как-то не подумал, что это могла быть Полина. Никогда она не выглядела насколько эффектно и настолько вульгарно, как сейчас…

– Полина?! – оторопело протянул он, застыв перед ней скульптурным изваянием.

– А я думаю, узнаешь или нет, – снисходительно усмехнулась она.

Признаться, она была чертовски красива. Именно чертовски, потому что было в ней что-то от дьявола. Во всяком случае, так ему сейчас казалось.

– Узнал. Выглядишь, конечно, супер.

– Ну, мы же собирались к твоим родителям, – с ехидной насмешкой напомнила она. – Вот, завивку сходила сделала, макияж, все такое…

– Э-э… Да, не ожидал я от тебя такого, – растерянно махнул он рукой.

– Чего такого?

– Ну, перевоплощения… А Зойка сегодня в платье была, ну почти как у монашки, – неожиданно для себя сказал он.

Что пришло вдруг в голову, то и ляпнулось на язык. Но слово не воробей.

– Так и беги за своей Зойкой. Веди ее к родителям, знакомь. – Полина пренебрежительно скривила губы.

– Да не нужна она мне, – мотнул головой Севастьян. – И к родителям никого не поведу, поругался с ними.

– Из-за меня?

– Не важно.

– Значит, из-за меня.

– Понимаешь, мне без тебя жизни нет. Хотят они этого или нет, но я обязательно на тебе женюсь.

– А ты у меня спроси: я этого хочу?

– Но мы же решили этот вопрос, – растерянно посмотрел на нее Севастьян. – Ты же согласилась.

– А если я передумала?

– Но мы должны быть вместе.

– Я никому ничего не должна, – безжалостно отрезала Полина.

Севастьян с удивлением смотрел на нее. Как же могла она так измениться за какой-то день! Вчера была совсем другой, гораздо более покладистой. А сейчас она стала грубой, вульгарной, как будто кто-то ее заколдовал…

– А как же заявление в ЗАГСе?

– А как же свадьба? – парировала она.

– Но ведь можно без свадьбы. Распишемся – и все.

– Ты что, ничего не понимаешь? – с жалостью, но вместе с тем непреклонно спросила она. – Не пойду я за тебя замуж.

– Почему?

Севастьян физически почувствовал, как уходит почва у него из-под ног. И хотя никакого землетрясения не было, он раскинул руки в стороны, чтобы удержать равновесие.

– Потому что мужчиной нужно быть! Имей гордость, не цепляйся за меня!

Это был удар ниже пояса. Севастьян ощутил острую нехватку воздуха, глядя Полине вслед. Она устроила ему форменный выговор и ушла, унося с собой всяческие иллюзии. О том, чтобы жить с ней в ее квартире, не могло быть и речи.

Но и домой Севастьян возвращаться не мог. Гордость не позволяла. Он должен был выдержать хоть какую-то паузу…

Он шел как в тумане, не разбирая дороги и едва не столкнулся с Мишкой, своим бывшим сокурсником из техникума. Он жил в том же подъезде, что и Полина, но после армии Севастьян видел его впервые.

– Севка, братан! – дыхнув на него перегаром, распахнул свои объятия Мишка.

Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, стоял какой-то подозрительный тип, небритый, с впалыми глазами, худой, как дистрофик, в клетчатой рубашке, заправленной в высоко поднятые трикотажные треники. Да и Мишка выглядел немногим лучше: грязная мятая кепка на слипшейся шевелюре, трехдневная щетина, глаза красные, воспаленные, растянутая футболка с некогда золотой вышивкой, старые брюки в клеточку…

– Бухаешь? – уклонившись от братских объятий, без обиняков спросил Севастьян.

– Ну бухаю! – оскорбленно вытянулся в лице Мишка. – Суббота сегодня, законный выходной. Можно и выпить чуть-чуть… Слушай, у тебя с наличностью как?

– Что, на пузырь не хватает?

– Ну, добавить бы надо, для полноты душевной консистенции…. Слушай, ты мне зубы не заговаривай. Нет денег, так и скажи…

– Да нет, есть деньги. – Севастьян неторопливо вытащил из кармана несколько тысячных купюр.

– О! Нормально! – Мишка ликующе потер ладоши. – На три пузыря хватит! По пузырю на рыло!

– Рыло у тебя, понял?

– Да это к слову, чего ты? – Мишка трясущимися руками забрал у него деньги, пересчитал. – Пошли, тут у нас место есть!

Отказываться Севастьян не стал. Не от щедрот душевных он последние деньги отдавал, самому хотелось выпить. А Мишка, отправив своего дружка в магазин, повел его в поросший вербами овраг на пустыре между высотными домами. Там под тенистым деревом стояла старая рассохшаяся бочка, а вокруг нее – дощатые ящики. Откуда-то из-под куста Мишка достал газетный сверток, из которого вынул надкушенный плавленый сырок и смятый огурец, бережно выложил все это на импровизированный стол. Нашелся и замусоленный стакан с надколотым верхом. А вскоре появился и Колька с тремя бутылками дешевого портвейна в дырявой авоське.

– Ну, Сева, ну спасибо тебе! – возбужденно бормотал Мишка, срывая с бутылки пробку. – Вот удружил так удружил.

Портвейн, как и ожидалось, оказался дрянью, но зато уже после первого стакана Севастьян почувствовал, как заколосилась в голове хмель-трава. И с каждым поднятым тостом это раздольное поле становилось все шире и гуще.

Севастьян был не очень высокого мнения о своем сокурснике, да и вообще он больше любил слушать, чем говорить. А Мишка болтал без умолку, рассказывал, каким он был умным в техникуме, как откосил от армии, как работал на стройке прорабом, пока не уволили за пьянство…

– А ты, Сева, с Полинкой дружишь, да? – нахмурившись вдруг, спросил он.

– Ты откуда знаешь? – напрягся Севастьян.

– Да видел вас недавно, ты сумку ей помогал нести…

– Ну видел и видел.

– Так я не только с тобой ее видел, – сочувствующе покачал головой Мишка.

– Что ты несешь? С кем ты ее мог видеть?

Севастьян потянулся к нему через бочку, озлобленно схватил за грудки, хорошенько тряхнул.

– А вот и не скажу, если не отпустишь! – захныкал тот.

Севастьян разжал руки, вернулся на место, разлил портвейн по стаканам, выпил, никого не дожидаясь.

– С кем ты ее видел?

– А с мужиком каким-то. Взрослый мужик. Крутой на вид…

– Волосы темные, жесткие, лицо треугольное, да?

– Ну да, что-то в этом роде.

– Это муж ее матери, – облегченно вздохнул Севастьян. – Ну, типа отчим.

– Ну, не знаю. Он ее обнимал, как свою бабу. Руку на талии у нее держал. Я иду сзади, смотрю, а он рукой ее за булку мац, а она – хи-хи… Не, так отчим с дочкой не ходит – ну, если между ними ничего такого. А то бывает, что отчим и с мамкой спит, и с дочкой…

– Заткнись! – снова вспылил Севастьян. – Когда ты их видел?

– Ну, сегодня утром. Они на рынок шли, ну, на барахолку, я тоже там по делам был.