– Получил.

– Тогда на выход! И живо! А то сам в штрафной загремишь... – И уже более тепло добавил: – Ну, Барьянов, успехов тебе!.. Когда новый фильм с тобой увидим?

– Как только, так сразу! – хмуро изрек Ярослав.

Он и сам хотел бы знать, в каком фильме ему предложат роль. В конце концов он звезда, ну, подзабытая. Но ведь ему всего тридцать один год, вся жизнь впереди. Пусть в этой жизни не будет Ксении. Но ведь кино никуда от него не денется...

Поезд Саранск – Москва прибыл на Казанский вокзал. Ровно одиннадцать лет назад на этот же вокзал прибыл другой поезд, на котором Ярослав возвращался домой из Афганистана. Тогда он был героем. Военная форма, два ордена, впереди жизнь с любимой женщиной. Но все это давно осталось в прошлом. Сейчас он приезжал в Москву как зэк, отмотавший свой срок. Как и летом восемьдесят восьмого, он не давал телеграммы. Тогда хотел преподнести Ксении сюрприз. Но сейчас Ксения его не ждет, он чужой для нее человек. А дергать бабушку, чтобы она тащилась на вокзал, ни к чему. Он сам к ней заедет. Завтра. Или послезавтра...

Его никто не встречал. Вокруг толпы суетящихся людей, и никому нет дела до бывшего зэка. Он – известный актер Ярослав Барьянов. Но его никто не узнает. Видимо, его слава осталась в прошлом. А может, он внешне изменился... Но все равно, его должны узнавать. Должны. Но не узнают. Людям нет никакого дела до погасшей звезды...

А ведь его должны помнить. Его возвращение должно сопровождаться газетной шумихой. На зону-то он уходил как герой, как борец с бандитским беспределом... Но нет ни телевизионщиков с камерами, ни журналистов... Этому есть объяснение. Журналистская братия просто не знает о его возвращении, а когда узнает, он снова будет в центре внимания...

И все же его встречали. Им интересовались. Но исключительно частники-таксисты. Наперебой предлагали свои услуги. Грех было отказаться, тем более что деньги у него были: ему выплатили заработок за шесть лет. И еще родители недавно выслали.

– Медведково?! Нет проблем, тысячу рублей, и поехали! – Частник-кавказец чуть ли не силком потащил его к своей машине.

Шесть с половиной лет провел Ярослав в заключении. Следственный изолятор, этап, зона. За это время Москва изменилась. Более нарядная, более живая и энергичная. Рекламные плакаты на каждом шагу. Красивая девушка с бокалом апельсинового сока в руке призывала отдаться во власть красивой жизни. Пожалуй, он бы поддался ее уговорам. И ей самой неплохо было бы отдаться... Но что-то не очень тянет его на женщин. Разве что справить физиологическую потребность... Всему виной Ксения. Ему нужна только она...

Таксист усадил его в старенькую «четверку».

– Сколько говоришь? Тысячу? – опомнился Ярослав.

Он не знал, сколько на самом деле стоит проехать от Комсомольской площади до Медведково... Но вряд ли это стоит тысячу. Похоже, кавказец видит в нем приезжего, поэтому и пытается его развести. Не то чтобы жалко денег. Но ненавистна сама мысль, что его держат за лоха...

– Ну да, «штука», такая такса!

Таксист смотрел на него честными глазами. Но Ярослава не проведешь.

– Руби пополам, бомбила! – криво усмехнулся он и угрожающе полыхнул взглядом.

Кавказец сразу изменился в лице. Взгляд стал смиренно-угодливым.

– Может, добавишь соточку?

– Обойдешься... Давай двигай!

Машина вырулила на Садовое кольцо. Проспект Мира, Енисейская. И Медведково. Приехали. Пятьсот рублей перекочевали в карман таксиста. Ярослав похлопал его по плечу:

– Ты, братан, лохов разводи, а людей кидать не надо. Правильные люди не обижаются, они просто спрашивают. Башкой своей можешь ответить...

Он почувствовал, как дернулся кавказец. Страшно стало. А чего он честной народ дурит?..

В окнах его квартиры горел свет. Сердце радостно екнуло. Что, если Ксения ушла от Юрика? Что, если она свободна для него?.. Он ей все простит. Все-все, лишь бы только она вернулась!

Но в квартире он обнаружил мать и отца. Радость встречи, родственные объятия, материнские слезы.

– Не думал, что вы здесь, – признался Ярослав. – У вас же отпуск в августе...

– А мы в июне приехали, – улыбнулся отец. – Мы же знали, что тебя в июне освобождают...

Родителей упрекнуть было не в чем. Раз в год они обязательно навещали его на зоне, регулярно посылали «грев».

– Надо было телеграмму дать, мы бы встретили, – добавила мама.

Ярослав родился, когда они учились в институте. Им тогда было по девятнадцать лет. Сейчас им уже по пятьдесят. Но выглядят они неплохо. Мама даже похорошела за последние несколько лет. Потому что больше не пропадает в изнурительных экспедициях. Оседлая жизнь изменила ее к лучшему. Видно, что она тщательно следит за собой. Стройная, моложавая, ухоженная. И отец смотрится солидно. Худощавый, подтянутый, гладко выбритый. Все правильно, он важный начальник, и выглядеть он должен соответствующе.

Мама накрыла стол, отец достал бутылку «Хеннесси». Чувствовалось, что с деньгами у них полный порядок. Но главное, и они сами в полном порядке. И любят друг друга, как в молодости... Они сумели пронести свое счастье через всю жизнь, а их сын – нет.

Вечером приехала бабушка. Вся семья в сборе. Не хватало только Ксении... Ярослав не мог не думать о ней. Казалось, ее дух до сих пор витает в квартире. А ночью его разбудила музыка. В соседней комнате играло пианино. Он даже угадал мелодию. «Вальс ми-минор» Шопена... Это могла играть только Ксения. Он резко вскочил с кровати, метнулся в гостиную. Но обнаружил там лишь родителей. Они мирно посапывали на разобранном диване. Да и пианино не было. Ксения забрала его, когда переезжала к Юрику... И мелодия уже не звучит в ушах. Это была всего лишь галлюцинация. Хотя выпил он вроде бы не так уж и много...

Ярослав вернулся в свою комнату, головой зарылся в подушку. Из глаз брызнули слезы... Галлюцинаций больше не было. Но это его лишь огорчало. Он был бы рад сойти с ума. Пусть Ксения является к нему в больном воображении, он не против. Пусть приходит к нему, пусть ложится в постель на свое законное место. Он будет нежно обнимать ее, ласкать, целовать... Увы, Ксения не хотела являться к нему даже в видениях.

Зато появилась Вика. Она приснилась ему под утро. Он и она в одной постели. А потом в комнату ворвался Юрик. Один. Без Ксении...

«Ну вот и все!» – громко крикнул он.

И растворился в кошмарных грезах. А Ярослав проснулся. Но голос бывшего друга эхом бился в сознании... Ну вот и все! Действительно, все. Ксения для него больше не существует. Она принадлежит другому, и в этом виноват только Ярослав...

Два дня он отлеживался дома. На третий решил позвонить Пятипалову. Ксении нет, но жизнь продолжается. И он должен жить.

Трубку снял сам Пятипалов.

– Здравствуйте, Максим Данилович! – поприветствовал его Ярослав.

Он постарался задвинуть на задний план все свои жизненные невзгоды. Он должен казаться успешным и довольным жизнью человеком. Он вошел в роль, поэтому его голос звучал звонко и бодро.

– А-а... Да, здравствуйте...

Похоже, Пятипалов не узнал его. Странно.

– Это я, Ярослав. Барьянов...

– Ну да, Ярослав, а кто ж еще... Конечно, это ты!

Если голос режиссера можно было назвать восторженным, то лишь с большой натяжкой...

– Ты сейчас где? – приличия ради спросил он.

– В Москве... Я вернулся, все позади...

– Ну, это хорошо, что ты вернулся... Что делать собираешься?