подтолкнул ее к машине.

Чьи-то сильные руки схватили Настю и втащили в салон. Она вскрикнула, но рот тут же закрыла широкая полоса скотча.

Ее держали с двух сторон. Стриженный ежиком брюнет справа и с такой же прической шатен слева. Она попробовала вырваться из тисков их крепких рук, но от резких движений ее юбка задралась вверх, обнажив ноги. Еще чуть-чуть, и покажется белая ткань трусиков.

«Форд» рванул с места в карьер и помчался в неизвестном направлении. «Ежики» не подавали признаков жизни. Их каменные лица, похожие на маски, были невозмутимы.

Да, от таких не убежишь. Настя заплакала.

Кто эти люди? Куда ее везут? Зачем?.. Если изнасилуют, не дай бог, это она как-нибудь переживет. Но если потом перережут горло?

На глаза ей набросили черную повязку. Чтобы не запомнила дорогу.

Так, это хороший признак. Судя по этому, ее могут отпустить. Значит, быть ей живой. Но что же все- таки они собираются с ней сделать?

Темнота – это прежде всего неизвестность. А от неизвестности всегда почему-то ожидаешь только худшего. Настя со страхом ждала, когда мужская рука заберется к ней под юбку, сдернет трусики. Неужели ее будут насиловать все трое? Неужели все сразу?.. Об этом она боялась даже думать.

Но насиловать ее не стали. Чья-то рука действительно коснулась ее гладкой и нежной кожи на ноге. Но не забралась под юбку. Напротив, одернула ее. Настя почувствовала облегчение.

Ход ее мысли изменил направление. А что, если ее похитили не просто какие-то похотливые псы, пустившие слюни от одного только ее вида? Что, если намерение выкрасть ее отнюдь не случайное? Вдруг все спланировано заранее?

Но кто ее тогда похитил?.. Люди Артура, этого мерзавца из Тепломорска?.. Нет, он все еще мотает срок. А разве с зоны не убегают? Все ведь может быть.

Настя терялась в догадках.

Часа через четыре машина прибыла к месту.

– Вылезай, приехали! – С этими словами с нее сняли повязку.

Она вновь стала зрячей.

Ей помогли выбраться из машины. Она хотела оглядеться по сторонам, но не успела. Ее тут же втолкнули в дверь какого-то кирпичного дома.

– Проходи, не стесняйся. – Один из «ежиков» небрежно потянул ее за собой вверх, на второй этаж, по гулкой деревянной лестнице.

Настя не сопротивлялась. Скоро она оказалась в просторной комнате. Добротная мебель, мягкие ковры на стенах и полу. На окнах решетки. Золотая, но клетка! Дверь за ней закрылась, и она осталась одна.

Сиди здесь, девочка, и не рыпайся. Да-а, дела!

Настя сорвала с губ полоску скотча и сморщилась от боли. Слишком клейкой оказалась эта гадость.

От отчаяния она пришла в бешенство. Стала метаться по комнате. Под руку попался хрустальный графин с водой. Хлоп! И он со звоном разбился о стену. Она обвела комнату взглядом. Ага, вот и ваза с цветами! И ваза ушла вслед за графином. Все, ничего бьющегося больше нет. А стул? Если приложить его как следует о стену, он разлетится вдребезги.

Настя подскочила к стулу с бархатной обивкой, схватила его за спинку и занесла над собой. В это время в комнату вошли «ежики». Их лица по-прежнему оставались непроницаемыми.

В руках один из них держал наполненный одноразовый шприц.

Наркотик? Неужели ее хотят посадить на иглу?.. Нет, только не это!

Настя побледнела от страха и медленно опустила стул. Ее тело налилось свинцовой тяжестью. И в то же время где-то глубоко внутри ворохнулась предательская мысль. А может, это только к лучшему? Ведь наркотик даст ей успокоение.

Но нет, она не хочет возвращаться к старому и будет твердо стоять на своем. Твердо, насколько это возможно.

– Нет! – взвизгнула она и зачем-то прижала руки к груди. – Не надо. Я больше не буду!

Но ее не слушали.

Глядя на нее немигающими взглядами, «ежики» обступили ее с двух сторон и, нисколько не церемонясь, повалили на шелковое покрывало широкой двуспальной кровати. Еще мгновение, и ей под кожу легко вошла тонкая игла.

Настя зажмурила глаза и почувствовала, как ее охватывает приятная слабость. Казалось, на веки повесили свинцовые грузила. Мысли поблекли, а затем и вовсе куда-то испарились. Сознание спеленала сладкая дрема.

Проснулась она, когда за окнами уже вовсю властвовала ночь. Комнату освещал ночник в изголовье кровати.

Она лежала в одежде, под легким покрывалом. Кто-то не поленился, позаботился о ней. Но прежде ее, наверное, изнасиловали.

В ужасе от этой мысли она быстро осмотрела себя. Трусики на месте, никаких следов надругательства над плотью.

Ей сразу полегчало от самой простой догадки. Вспомнила, как ей сделали укол. Ну конечно же, это был не наркотик. Инъекция подкожная, не внутривенная. Да и остаточных признаков нет и в помине. Никаких сомнений, ей впрыснули снотворное, для успокоения.

А может, у «ежиков» просто не нашлось героина или еще какой другой гадости? Но в следующий раз найдется. Кому не нужна покорная красавица?

Нет, нужно казаться покорной без наркотика, решила она. Лучше пусть в нее введут детородный орган, чем иглу. Она невольно содрогнулась, представив на себе какого-нибудь жирного слизняка с похотливыми глазищами. Больше всего на свете она боялась стать наркоманкой. Слишком хорошо она знала, что это такое.

Настя хотела есть. Она поднялась с кровати, оправила юбку, заправила блузку и огляделась. Может, кто догадался принести ей хотя бы корочку черствого хлеба? Но нет, она ничего не нашла в комнате.

Она подошла к окну, распахнула его настежь. В комнату ворвался свежий воздух прохладной сентябрьской ночи. Она вдохнула его полной грудью и, уткнувшись головой в фигурные прутья решетки, стала смотреть сквозь них.

В свете луны и редких фонарей она увидела много домов, больших и не очень, новых и не совсем. Так и есть, она в каком-то дачном поселке далеко за городом. А если попытаться запомнить, какие они из себя, эти дачные домики? Возможно, когда-нибудь понадобятся приметы, по которым можно будет найти дом, ставший ее узилищем.

Но только она впилась взглядом в ближайшее от нее строение, дверь в комнату распахнулась и на пороге возникли «ежики».

– А вот в окно смотреть не надо! – строго изрек один.

– Пошли, тебя ждет хозяин, – добавил другой.

Какой хозяин? Но вслух об этом Настя спрашивать не стала. Она послушно пошла к неведомому «хозяину». Ей нельзя противиться, иначе появится новый повод считать ее буйной. Не дай бог, посадят на иглу.

Скоро она оказалась в большой, ярко освещенной комнате на нижнем этаже. Роскошью обстановки гостиная не блистала, но и следов бедности здесь нет.

В мягком глубоком кресле за сервированным на двоих столиком сидел в одиночестве не старый, но и не молодой уже мужчина. Жгучий брюнет с синими глазами, чем-то отдаленно напоминает Алена Делона. Красив, гад, даже очень.

Он с нескрываемым восхищением смотрел на Настю, улыбался.

– Да, мне говорили, что у майора Багрова не жена, а картинка, – мягким мелодичным голосом проговорил он. – Так оно и есть. Своими глазами удостоверился.

– Вы знаете моего мужа? – удивилась Настя.

Она должна возмутиться. Ведь это по его вине она здесь, в неволе и унижении. Но почему же она так спокойна, почему в ней нет законной злости? Неужели она поддалась чарам этого красавца?