покатый, как у отца. И еще у него та же манера выражать недовольство, морщить нос и кривить губы. Только нет еще в нем отцовской уверенности. Выбрав камень побольше, он гневно зашвырнул его в воду. Тем самым – это было видно по выражению лица мальчишки – он наказывал море за то, что брызги попали в глаза. Вика, подражая ему, тоже бросила камень в море, но тут же присела и принялась сосредоточенно выбирать из гальки мелкие ракушки.
Ей семь лет, и она больше похожа на маму, чем на отца: такая же светленькая, миленькая, глаза ясные, синие, и характер вовсе не вздорный, как у братца.
– На тебе, сука, на! – разошелся мальчишка.
– Егор! – резким, но не надрывным окриком одернула его гувернантка, прямая и плоская как доска женщина лет сорока.
Осанистая, строгая, с магическим взглядом дрессировщика, она представляла собой классический тип няни, но при этом была еще домашним учителем и прекрасно справлялась со своими обязанностями. Егор моментально затих, услышав ее голос.
Аврора утроила Татьяне Федоровне оклад, чтобы та согласилась поехать с ней неизвестно куда. Впрочем, жаловаться той не на что. На окраине курортного поселка на берегу моря они сняли отличный шестикомнатный дом со всеми удобствами, с виноградной беседкой чуть ли не во весь двор и высокими кипарисами вдоль забора. Правда, время еще не совсем курортное – прохладно, ветрено, море штормит, вода в нем ледяная. Но сегодня уже ничего, распогодилось, солнце выглянуло из-за туч, а вот вчера с утра до вечера лил дождь.
Предоставив детей гувернантке, Аврора задумчиво смотрела на беспокойное, стального цвета море, а Ролан тем временем то и дело поглядывал по сторонам. Вроде бы они приняли все меры предосторожности, даже сотовые телефоны выключили, чтобы по сигналу нельзя было вычислить место их положения. А еще Ролан вынул из машины радиомаячок, который был установлен для слежения за ней. Аврора отдала бразды правления своему заму, отрешилась от всех коммерческих забот и теперь вместе с детьми на пару с ним жила в режиме автономного существования. И, судя по всему, была очень этим довольна. Да он и сам чувствовал себя, как в раю. Аврора любит его, и он без ума от нее. Жаль только, что нет сейчас возможности выражать свои чувства. Для Егора он всего лишь телохранитель, и ему очень трудно будет объяснить, почему прислужник лезет обнимать и целовать его маму. Да и Вика – девчонка смышленая, у нее тоже могут возникнуть вопросы.
– Хорошо здесь, – кутаясь в наброшенное на плечи пальто, сказала Аврора. – Море шумит, а на душе спокойно, и на волны нравится смотреть… Ой!
И она, и Ролан прозевали волну чуть ли не вдвое выше обычных. Она слишком быстро поднялась из глубины, закрутилась на гребне, вспенилась и поглотила большой продолговатый камень, что до этого так лихо резал набегавшие волны.
Аврора испугалась, но у нее сработал материнский инстинкт, и, прежде чем отступить, она потянулась к Егору. Но мальчишка вырвался из ее рук. Непонятно, что на него нашло, но он бросился навстречу волне. Хорошо, что Ролан не зевал. В два прыжка она нагнал Егора, сгреб его в охапку, но время было уже упущено, и он не успел убежать от волны. Подгребая под себя гальку, она с гремящим шумом накрыла прибрежную полосу, и Ролан чуть ли не по колено погрузился в воду. Досталось и Авроре. Сначала она засмеялась, но когда отступающая волна потащила ее за собой, ей стало не до смеха. Ролан чувствовал, как галька проседает под ногами, будто болотная топь. Волна тоже потянула его за собой, но все-таки он смог удержать равновесие и успел поймать за руку Аврору, помогая ей устоять на ногах.
Волна схлынула, и Аврора с бледным видом, растерянно посмотрела на Ролана. Но Вику это так развеселило, что смех ее звенел веселым колокольчиком. Татьяна Федоровна стояла в безопасном месте с сухими ногами и держала за плечи девчонку. Егор брыкался на руках у Ролана. Веселье дочери заразило Аврору, и она снова засмеялась. Пусть у нее ноги мокрые, зато с детьми ничего не случилось.
– Пусти! – Пнув Ролана ногой, Егор спрыгнул с его рук на сухую землю.
– Все, хватит, нагулялись! – Аврора требовательно махнула рукой в сторону двухэтажного дома с черепичной крышей, что возвышался на невысоком холме над морем.
Склон был не слишком крутым, но подъем все равно показался утомительным, особенно для Авроры с ее мокрыми ногами. Она запыхалась уже на половине пути, зато Егор одолел его играючи. Правда, и поплатился за это.
На узкой тропинке он столкнулся с местным мальчишкой примерно одного с ним возраста. Тощий, с растрепанными волосами, в старенькой клетчатой куртке и грязных мешковатых брюках, он резко отличался от упитанного, хорошо одетого городского ребенка.
Егор, почувствовав свое превосходство над мальчишкой, толкнул его, чтобы освободить для себя дорогу, но тот, недолго думая, ударил его кулаком в нос.
– А-а! – размазывая по лицу красные сопли, заревел Егор.
Когда Ролан подбежал к нему, парень завизжал, затопал ногами.
– Застрели этого гада! Застрели! – требовал он, тыкая пальцем вслед убегающему сорванцу.
– Спокойно, парень, будь мужиком.
Ролан задрал ему голову, нащупал пальцами точку под затылком, нажал на нее, чтобы остановить кровь.
– Я сказал, застрели его!
– Не солидно, мужик, не солидно, – покачал головой Ролан. – Твой отец сам дрался бы, а ты заступников ищешь…
– Ты не знаешь моего отца! – топнул ногой мальчишка.
– Знаю. Очень хорошо знаю…
Ролан вспомнил тот роковой для себя день, когда впервые ступил на скользкую дорожку. Он занимался самбо в спортзале, после тренировки собирался домой, но к нему подошел парень из одной с ним секции, предложил подзаработать, назвал цену – пятьдесят долларов в час. Ролану тогда очень нужны были деньги, чтобы жена не доставала и теща не пилила. Он согласился поучаствовать в бандитской разборке в роли пушечного мяса. Два десятка бойцов с одной стороны, примерно столько же с другой. Их предводителем был Волок, отец Егора.
На словах с противником договориться не удалось, и завязалась драка. Волока сбили с ног, но он поднялся, ударил в ответ. В ход пошли цепи, арматурные прутья, кастеты, но Ролан старался обходиться без этого. Он больше пользовался приемами из боевого самбо, крушил противника, но и сам получал. То цепью по спине перетянут, то арматуриной руку отобьют, а кто-то еще к концу драки и кастетом по затылку приложился. Но из боя он не вышел, держался до конца. И Волок, обливаясь кровью, бился до последнего. Правда, победа тогда не далась им в руки: бойцы Саши Гиблого дали над головами несколько автоматных очередей, и Волоку со своей стаей ничего не оставалось, как уносить ноги…
Ролан тогда дал себе слово не участвовать больше в таких авантюрах, но, увы, обстоятельства оказались сильнее. Так и катится он по наклонной плоскости до сих пор… И только сейчас у него появилась зыбкая надежда остановить свое падение.
– Твой отец дрался лучше всех.
– Я тоже хочу драться лучше всех! – заявил Егор.
– Желание – это уже полдела. Могу показать пару приемов.
– Покажи!
– Не здесь и не сейчас, чуть позже. Но обязательно покажу…
Дома Ролан первым делом включил чайник, набрал из крана в таз горячей воды, в шкафу отыскал пакетик с горчицей. Аврору он нашел в своей комнате, она уже сняла мокрые джинсы и натянула шерстяные носки.
– Этого мало, – покачал он головой.
Тихонов посадил ее на стул, снял носки, поставил ноги в таз с горчичной водой, закутал Аврору в одеяло, чуть погодя подлил кипятку.
– Теперь я точно не заболею, – сказала она, сощурив в блаженстве глаза.
– И хорошо, что не заболеешь.
– Может, хорошо, а может, и не очень… Знаешь, я бы не отказалась пару дней поваляться в постели. Ты бы ставил мне горчичники, поил бы молоком с медом и чаем с малиной…
