самое непосредственное участие. Вероятно, погиб кто-то другой.

Можно было уходить, но тут ему пришла в голову еще одна идея. Он вернулся в салон и, орудуя отверткой из вещмешка, осторожно снял крышку с одного из блоков аппаратуры. Кондратов с недоумением наблюдал за его действиями. Все, что нужно было сделать каждому из членов группы, было заранее оговорено, и то, чем сейчас занимался новичок, было явной импровизацией. Дрон потянул Анатолия за рукав, долго находиться в покореженном корпусе на освещенной площадке было просто небезопасно. Анатолий нетерпеливо отмахнулся и продолжал начатое. Свинтив пластину, он перевернул ее тыльной стороной к себе, и, подсвечивая себе фонарем, нацарапал отверткой надпись: «Осмотр произвел». Поставил дату, время и свою подпись. Заглянувший ему через плечо Дрон чуть не вскипел от гнева. Тоже мне, адмирал Поль Джонс выискался. Тот накануне сражения, пробравшись во вражеский порт, на борту кораблей мелом резолюцию накладывал «Сжечь». И этот туда же? Давыдов невозмутимо привинтил табличку на место. Когда они выбрались наружу, он посмотрел вверх. На станции разведки и помех изделия 73А211Е должна была быть установлена ФАР (Фазированная Антенная Решетка), именно она позволяла «Птеродактилю» вычислять вражеские РЛС во время полета под любым ракурсом относительно вертушки. Здесь же была антенна обычной РЛС, выпуска годиков этак семидесятых. Все, больше никаких сомнений, но нужно собрать необходимые данные для дальнейшей работы. Чем придется заняться в последующем, Давыдов уже прикинул, и это вносило кое-какие коррективы в задание группы.

В качестве следующей цели для атаки Давыдов выбрал РСП (Радиотехническая Система Посадки). Именно там он надеялся найти и дубликаты фотоснимков и записи радиообмена. Все просто, на СКП у группы руководства находятся выносные индикаторы системы посадки. Точно такие же — в самой станции, и там же сам источник информации, даже два — обзорный (диспетчерский) и посадочный локаторы. Объективному контролю подлежат как индикаторы в помещении ГРП на СКП, так и экраны в самой станции, в ней же положено осуществлять во время полетов и магнитофонную запись радиообмена в командно-стартовой сети. Поскольку воздушная радиосвязь была здесь организована по упрощенному варианту, над полигоном все экипажи «летали» в командно-стартовой сети, а не в отдельной, как было положено в нормальных частях. Давыдов как раз собирался добиваться устранения этого недостатка, но теперь был только рад, что не успел этого сделать. Этот этап их анабазиса (Анабазис в Древней Греции — военный поход) был наиболее сложный, так как уносить материалы магнитной записи со станции было нельзя. Анатолию предстояло переписать запись на месте на портативный магнитофон. Материалы фотоконтроля скорее всего уже изъяли и проявили, но Анатолий надеялся, что на станции могут оказаться фотографии индикаторов РСП, сделанные в тот злополучный день. Если это так, можно будет их переснять. До сих пор здешний ротный выказывал себя профессионалом, на СКП с объективным контролем у него было все о'кей. Хотелось верить, что такой же порядок у его подчиненных из расчета станции посадки. До прицепов с замысловатыми антеннами они добрались минут за двадцать. Радиотехническая система посадки размещалась у середины ВПП (Взлетно-Посадочная Полоса), и от СКП и ТЭЧ до нее было метров семьсот. Продравшись сквозь низкорослый ельник, росший между ВПП и рулежными дорожками, «коммандос» устроились в ближайших кустах. До смены патрульного было минут тридцать и старший группы не хотел рисковать. Вся четверка растянулись на земле, абсолютно слившись с «подстилающей поверхностью», у каждого оказались свои девяносто градусов наблюдаемого наземного и воздушного пространства. Поднялся ветер, откуда-то нанесло облачка, скрывшие звезды, стало еще темнее. Ждать пришлось немного дольше, чем было запланировано. Наконец послышались шаги по бетону. Подсвечивая себе дорогу фонарем, по рулежке бодро топала смена. Иногда луч скользил по прилегающей к бетонной дорожке растительности, похоже, охрана аэродрома свое дело знала. И все же, определенная расслабуха в ее действиях прослеживалась. Оставив сменяемого патрульного на дороге, разводящий и новый «сторож» двинулись осматривать сохранность печатей, стерегущих целостность и неприкосновенность дверей и люков системы посадки. Старый патрульный стоял метрах в четырех от спрятавшихся в кустарнике разведчиков, беззастенчиво зевал и тер глаза, больше всего он был настроен сейчас побыстрее оказаться в койке. Разводящий и его ассистент закончили осмотр и двинулись дальше. Сменщик, проходя мимо зевающего «охраняста», доложил:

— Печати и пломбы на месте. Здесь все принял.

Не прекращая зевать, старый патрульный потащился за своим коллегой. Пришло время действовать. Оставив за наблюдателей Твиста и Байта, Кондратов и Давыдов направились к РСП.

Они взобрались по ступенькам и замерли перед входной дверью. Давыдов достал фонарик и принялся ее осматривать. Сейчас его интересовало: чем она опечатана. Если пломбой или специальной мастикой, то пиши-пропало, придется уходить ни с чем. Анатолий поднес фонарик к печати и облегченно вздохнул, печать была самая обыкновенная, концы веревочки, продетые через скобы на двери и притолоке, проходили сквозь отверстия, или как говорят в авиации, «отверствия» в фанерной плашке и были пришлепнуты к ней обычной пластилиновой печатью. Это было самое обыкновенное разгильдяйство, за такие вещи начальника станции нужно драть как Сидорову козу. При таком способе охраны прицеп можно было опечатывать только пломбами, но никак не печатями. Недаром говорят, что уставы пишут кровью, потом и слезами. Чуть ниже печати висел самый обыкновенный навесной замок. Это Давыдова тоже устраивало. Убедившись, что все в порядке, он отдал фонарь напарнику, поставил свой мешок на рифленую площадку и достал из него все необходимое: два куска толстой восковой свечи, из которых он заблаговременно удалил фитили, пузырек с водой, красный аэрозольный флакон, оказавшийся портативным импортным углекислотным огнетушителем, и набор детского пластилина. Кондратову он предоставил роль самодвижущегося светильника. Разведчика это злило, но приходилось подчиняться этому свалившемуся на их голову «специалисту». Кондратов с нескрываемым недоумением следил за его действиями, больше всего напоминающими манипуляции фокусника, собирающегося продемонстрировать какую-нибудь сногсшибательную штучку. Анатолий взял в руку фанерную плашку с печатью, висевшую на двери, и, сделав Кондратову знак: свети сюда, принялся ее внимательно рассматривать. Печать была четкой и глубокой, это сейчас тоже было важно, оттиск на оранжевом пластилине с номером части и номером печати вписывался в кружок сантиметра два в диаметре. Особенно Давыдова интересовал цвет материала. Он взял из коробки оранжевый брусок и приложил его к фанерке, оттенки печати и бруска совпали, как будто в одном магазине были куплены. Анатолий удовлетворенно хмыкнул и, отщипнув небольшое количество пластилина, вручил комок Кондратову.

— На кой он мне? — сердито зашипел разведчик. — Тебе из него «Чебурашку» слепить или какой другой орган, вроде слоненка?

— Потом скажу, пока грей.

— Что греть?

— Пластилин, — шепнул Давыдов и в свою очередь стал греть воск. Потом он достал резиновые перчатки и приступил к работе. Сначала он старательно обдал плашку с печатью сжатой углекислотой из огнетушителя. Пластилин превратился в камень. Давыдов быстро приложил к нему нагретый торец восковой свечи. Для пущей надежности он сделал два слепка. В свете фонаря посмотрел, что получилось. Получилось неплохо, майор удовлетворенно кивнул и бережно, как будто это были изделия из хрусталя или китайского фарфора, отложил слепки в сторону. Теперь можно было продолжить.

Скорее всего, помимо печатей, имелась и сигнализация, и, наверняка, не фабричного изготовления. Не устройство типа «Лианы» или «Совы-М», а какой-нибудь самопал. Причем в этом случае и сигнальная линия от датчика должна проходить где-нибудь рядом. Анатолий отобрал у в конец заинтригованного Кондратова фонарь и принялся осматривать двери и люки прицепа. Так и есть — откуда-то сбоку из вентиляционного люка станции шла вниз линия самой обычной полевки. Дальше кабель был старательно прикопан, и куда он шел, можно было только гадать. В том, что это не выносной телефон, Давыдов не сомневался, гнезда для подключения телефонной линии находились на вводном щите, находящемся сбоку прицепа. Так что ничем иным обнаруженные провода просто не могли быть. И все же нельзя было не учитывать, что тот, кто делал сигнализацию, не дурак и выбрал схему, работающую не на размыкание или замыкание, а с мостом сопротивлений. Такую, что срабатывает при нарушении баланса моста. В этом случае что-нибудь сделать, не зная номинала электрического сопротивления сигнального элемента, было просто невозможно. Но, к сожалению, проверить это было можно только одним способом — открыть дверь. Какие будут последствия, придумайте сами, что вам больше нравится. Давыдов вернулся к напарнику и поинтересовался:

— Замок открыть сможешь?