Валерию Николаевичу подошел Смирнов. Он недавно сменился и собирался отоспаться. Позавидовал вслух только что вышедшему с помятым от сна лицом Попову и как бы вскользь обронил:

— Валера, прибор-то уж пять дней как работает...

— И ничего?! — изумился Валерий Николаевич.

— Может, это и ненаучно, но мне кажется, что территория, на которой стоит лагерь, буквально впитывает его невидимые лучи, копит в себе, трансформирует...

— А потом неожиданно выплеснет?

— Не знаю... Не нравится мне все это. Диапазон велели поставить на возбуждение нервных центров, отвечающих за чувство справедливости. Сегодня, пока ты проспал обед, один солдат уже заходил в офицерскую столовую и потребовал, чтобы меню полностью совпадало. Мол, все мы тут рискуем здоровьем.

— М-да... Так и революцию в таежном масштабе можно спровоцировать.

— Спать я хочу. Очень, — и Попов скрылся в палатке, оставив Валерия Николаевича раздумывать над сказанным.

— Нервные центры?.. Диапазон?.. Территория впитывает... Бред! — успокоил сам себя Попов.

3

Ночью Валерий Николаевич проснулся от беспорядочной пальбы. Стреляли одиночными, стреляли очередями, но стреляли со всех сторон.

Осознание того, что происходит что-то ужасное и непоправимое в тот момент не вызвало у него приступа страха, он сидел на спальном мешке, сжав ладонями виски. Он понял, что с этой минуты жизнь его повисла на волоске, и не столько потому, что его могут случайно пристрелить сейчас, но в мутном мареве этой белой ночи рождалась черная дыра будущего. И не только для Валерия Николаевича, а для многих и многих...

В палатку вбежал Веня и остервенело стал трясти его за плечи, пытаясь привести в чувство.

— Валера! Бежать надо! Бежать! «Сварожич» только что раскурочили, изрешетили! Солдаты захватили оружие, спецназовцы палят со всех сторон! Никто ничего не понимает!

— Революция таежного масштаба, — определил Попов.

— Какого лешего ты сидишь! У них там свой Ленин, но палят они во всех без разбору, вертолет сожгли, второй — на базе. Надо двигать ногами!

— Но на нас лежит ответственность за проведение эксперимента! — попытался возразить Валерий Николаевич.

— Очнись, Валера! Ответственность? Через дырку в голове ее у тебя быстро выдует.

В этот момент в палатку ввалился с автоматом наперевес спецназовец в камуфляже и маске.

— Руки на голову! — дико крикнул он.

Но Смирнов в тот же момент выстрелил ему в грудь. Только сейчас Валерий Николаевич заметил в его руке пистолет. В палатке остались только шнурованные ботинки бравого бойца, тело от выстрела в упор выпало наружу.

— Веня? — изумился Попов.

— Ты хочешь быть под прицелом у сумасшедшего?

И вот тогда самый настоящий животный страх пронзил и разум, и тело Валерия Николаевича, последнее же стало ватным и непослушным. Смирнов буквально взвалил это тело на свои плечи и ринулся с ним в сторону ближайшего подлеска. Над просекой струились нити трассеров, где-то жахнул гранатомет, ночь истошно материлась и стонала глотками раненых. Уже ближе к лесу они наткнулись на солдата с перебитыми осколками или пулями ногами. Он ползал на локтях, оставляя на серой ночной траве темный кровавый след. Глаза его были полны безумия. Он цепко ухватил Валерия Николаевича за ногу и даже попытался укусить.

— Гады...ы... — то ли рычал, то ли стонал он.

Попов безуспешно