«Степану ты, Оленька, нужнее, но то, что мы называем женской душой, останется у Семена...» Чья душа у него останется? В чем отличие мужской души от женской? Все-то Татьяна Васильевна притчами да загадками говорила, а нужного так и не сказала. Да и сама она до конца своих дней разрывалась между такими разными сыновьями. В первые годы их совместной жизни со Степаном и Ольге хотелось разделить себя на две равноценные части, чтобы наделить в равной степени обоих. Улыбалась своим фантазиям, но что-то в ней действительно еще долго тянулось к Семену, и только с рождением Андрюши она окончательно спустилась с неба на землю. Семья стала всем смыслом ее жизни. Все остальное она просто не принимала в себя. Но все же какое-то равновесие в огромной паутине людских судеб они нарушили. И не Семен приносит им несчастья, а посланная ими же волна ударилась о какие-то поставленные свыше скалы и покатилась обратно.

А уж Промысл не переиграешь.

— Милая-счастливая, добавь немного...

— Что? — не сразу смогла посмотреть из себя наружу.

— Добавь, сколько не жалко!

Перед ней стояли две женщины. Будущее обеих просматривалось через дно стакана, наполненного паршивой водкой и лишенной всякого смысла жизнью. Правда, у одной еще угадывалось прошлое: даже ее замызганные вещи были когда-то дорогими и модными, а в лице читалось усталое благородство, грусть и полное смирение перед обстоятельствами. Пожалуй, дать ей немного воли, она смогла бы еще вернуть себе былую красоту и шарм, остатки которых свисали грязными локонами, были заляпаны синевой под глазами и тысячей невыслушанных кем-то слов застряли в растрескавшихся губах. Вторая же была бичевкой со стажем, она и была просительницей. Заметив интерес к своей напарнице, она не преминула сообщить:

— Да-да, милая дамочка, и она когда-то такой же, как ты, была. Ага! Точно говорю? — ткнула под бок «бывшую». — А кабы не я, то ей давно бы уже каюк. Она даже на хлеб попросить не умеет. Графина кака, а? Но она погадать тебе может, ее как житухой шибануло, у нее таки таланты открылися!.. Ну скажи дамочке, Лизка! — опять ткнула ее локтем в бок.

Лизка смотрела на Ольгу и молчала.

— Ну скажи же, а то, ведь, маковой росинки с утра во рте не было. Давай же быстрее, пока менты не объявились...

Но Лизка молчала.

— Никак равную себе увидала, — разочаровалась в талантах подруги попрошайка, — ну так ты, дамочка, дай нам денюжку, какую не жалко, мы тебе благодарны будем. А тебе Бог воздаст.

Ольга, не сводя глаз с той, которую назвали Лизкой, выгребла из портмоне всю мелочь и даже несколько долларов. Теперь дар речи потеряла попрошайка и торопливо стала распихивать все по разным карманам. Надеялась, видно, что если будут отбирать да обыскивать — все не найдут. На Ольгу она даже перекрестилась, нашептала ей целую вереницу благодарностей, и все пыталась увлечь теперь за собой подругу, которая по-прежнему смотрела на Ольгу.

— А я когда-то была такая же, как Вы, а теперь, как она... — наконец-то сказала Лиза.

—Ага, и водка-то нас сравняла! Эт не от бани все равные, а от водки! — уже нервничала и тянула ее за рукав.

— Только у меня муж был один...

Глава пятая

НАТАЛИ-НАТАША

1

Лет с пятнадцати на нее всегда оглядывались все мужчины, бросали взгляды украдкой или смотрели сально — с откровенной похотью. А ведь в детстве была гадким утенком да еще и троечницей. Не было в ней той кукольной красоты, как у многих девочек в младенческом и в ранне-школьном возрасте, не было и прилежности. На домашнего ухоженного котенка с хорошими манерами она не походила. Больше, наверное, на растрепанную дворняжку, что слоняется целыми днями по улицам и заглядывает в глаза прохожим да вынюхивает, чем поживиться. И в зеркало часами не пялилась — оттуда на нее смотрела несоразмерно большими голубыми глазами угловатая серенькая девчушка. Да и смотрела всегда с вопросом: ну чего ты тут не видела? А потом вдруг в одночасье, за одно лето брызнула из нее девица — красавица, из тех, что ныне по подиумам табунами ходят. Как бабочка из гусеницы.

Мать, которая воспитывала ее в одиночку, давно махнувшая на нее рукой — нехай растет что вырастет, теперь не на шутку испугалась. Вместо ничем не примечательной отроковицы, без устали полкающей по подворотням с ватагой ребят, в ее доме «поселилась» стройная голубоглазая блондинка. И сразу присмирела ее Наташка, про улицы забыла да за книги взялась. Другая бы — нос кверху и мозги парням