камень даст голос свой, и народы поколеблются. Тогда будет царствовать тот, которого живущие на земле не ожидают, и птицы перелетят на другие места. Море Содомское извергнет рыб, будет издавать ночью голос, неведомый для многих; однако же все услышат голос его. Будет смятение во многих местах, часто будет посылаем с неба огонь; дикие звери переменят места свои, и нечистые женщины будут рождать чудовищ. Сладкие воды сделаются солёными, и все друзья ополчатся друг против друга; тогда сокроется ум, и разум удалится в своё хранилище...»

Не выдержавшая ужасного пророчества о последних временах, Алевтина Сергеевна остановила сына.

- Сынок! Андрюша! Ты мне лучше про апостола Андрея Первозванного прочитаешь, а сейчас пойдем в лодку, дядя Саша всех малых ребят на сухое вывезет. Мало ли что ещё Тосьва выкинет. Рыбу вон, как в книге, уже исторгла... Пойдём, милый.

И когда катер с детьми отдалялся от Гатово, Андрейка всё смотрел на торчавшую из воды обезглавленную колокольню. Смотрел и вдруг горько навзрыд заплакал.

- Ангел остался над этим местом... Он не может уйти... Он плачет... - пояснил малыш обеспокоенному Александру Семёновичу.

Александр Семёнович промолчал. Он уже знал, что мальчик не лжёт, не придумывает. Сам он боялся смотреть в сторону удаляющегося села, будто в страшном бедствии была его и только его вина...

6

Гатово восстановлению в ближайшее время не подлежало. Об уходе воды можно было бы говорить только летом. Но до лета зимняя стужа и весенний разлив Тосьвы доделают свою работу - от жилья ничего не останется. По сути, предстояло либо отстраивать село заново, либо расселить его жителей в районном центре, предоставив им жильё и работу. Районное начальство пошло по второму пути. Начальство губернское, в свою очередь, выдало пострадавшим какие-никакие компенсации. Расплачиваться предстояло и Комкову-младшему, но он после контузии пребывал не только в больнице, но и в коме, а верный Али предпочёл исчезнуть с той частью денег, которую только смог извлечь наличными из общего бизнеса. Правда, медперсоналу дал щедрые «чёрные» гонорары, дабы за его другом ухаживали, как полагается. Многие гатовцы, получив компенсацию, рванули в большие города к родственникам, а другие просто пропили её по инерции, как пропивали всю наличность, которая попадала им в руки. Да и оправдание было старорусское: с горя! Да с какого! Но некоторые всё же смиренно начали жизнь с нуля...

Алевтину Сергеевну и Андрейку поселили в общежитии. Ей предоставили работу на молокозаводе, ему - садик. В старшей группе тихий Андрейка прижился удивительно быстро. Бойкие сверстники его, на удивление, не обижали, а иногда подходили к нему с книгами и просили почитать в слух. Воспитатели же нарадоваться не могли: спокойный, тихий, исполнительный мальчик, да ещё и книжки для всех читает. Таких бы целую группу!

В лавке при храме Алевтина Сергеевна купила Андрейке детскую Библию с цветными картинками. Там её и заметил отец Герман, стремительно, разбрасывая широким шагом полы рясы, подошёл. Алевтина сложила руки под благословление, как учили деревенские старушки. После того священник сообщил ей:

- Алевтина Сергеевна, я тут собрал целую подборку рассказов и свидетельств, как Ангелы приходили к детям и помогали им. Сам удивился, как их много. Мария Ивановна, дайте книги, которые я собрал, - обратился он к женщине за прилавком.

Та достала приличную пачку тонких брошюр и увесистых томов, где предусмотрительно были вложены закладки.

- Есть просто удивительные, настолько тревожащие сердце случаи... Вот, например, как ангел спас сына стрелочника ещё до революции. - Отец Герман торопливо раскрыл один из томов и начал читать: - «В 1885 году помощник начальника московского Октябрьского вокзала Ф. И. Соколов сообщил такой случай. У него был знакомый железнодорожный служащий - стрелочник, который служил на одной из ближайших к Москве станций Октябрьской железной дороги. Однажды при исполнении своих служебных обязанностей на линии ему пришлось пережить ужасные минуты. Из Петрограда в Москву шел курьерский поезд. Стрелочник вышел ему навстречу, чтобы перевести стрелку и направить его на свободный путь. Смотрит, далеко впереди уже виднеется дымок и слышен свисток паровоза.

Оглянувшись назад, он видит: по полотну навстречу поезду бежит его трехлетний сынишка и что-то держит в руках. Бросить стрелку и бежать навстречу сыну, чтобы увести его с полотна, было уже поздно. Что делать? А поезд между тем приближался и минуты через две, если он не перевел бы стрелку, состав должен был промчаться по другому пути, занятому, и потерпеть крушение, что привело бы к сотням человеческих жертв. Тогда всем сердцем он воззвал к Богу: 'Да будет воля Твоя святая'', - перекрестился, закрыл глаза и повернул стрелку. Мгновение - и поезд промчался уже по полотну, по которому только что бежал его маленький сын. Когда поезд скрылся из виду и пыль немного улеглась, стрелочник бегом направился к тому месту, где был его сын, думая найти хотя бы останки трупика. И что же он видит: мальчик, сложив ручки на груди, лежит ниц на земле. Отец закричал ему: 'Сын мой, ты жив?' - 'Я жив, жив', - весело отвечал он, поднялся на ножки, продолжая прижимать к своей груди воронёнка. В глазах его не было и следа страха. Отец спросил его: 'Как же ты догадался лечь на землю?' А мальчик ответил: 'Какой-то светлый, красивый, добрый юноша с крыльями склонился надо мной и пригнул к земле'. Стрелочник понял, что