расположив в хронологическом порядке и добавив по возможности точные даты: «Консул Фабий Рулл казнил каждого двад­цатого из числа тех солдат, которые отступили (ок. 300 г.). — По предложению Аппия Клавдия, сенат разжаловал тех, кто был захва­чен в плен царем Эпира Пирром и потом отпущен на свободу. Всад­ники были разжалованы в пехотинцы, пехотинцы — в легковоору­женные. Все они должны были жить вне лагеря до тех пор, пока каж­дый из них не захватит доспехи с двух неприятелей (279 г.). — За то, что один легион, несмотря на запрещение полководца, разграбил город Регий, были казнены 4 тыс. человек. Кроме того, сенат поста­новил, что они не должны быть преданы погребению, и запретил их оплакивать (271 г.). — Консул Котта, отправляясь в Мессану, чтобы повторить ауспиции, поручил руководство осадой Липары (у север­ного побережья Сицилии) своему родственнику П. Аврелию. За это время враги сожгли осадные сооружения римлян и захватили лагерь. Консул разжаловал Аврелия за это в рядовые, подвергнул наказа­нию розгами и заставил его исполнять все черные работы (252 г.). — М. Катон, стоявший с флотом в течение нескольких дней у неприя­тельского берега, после трех обычных сигналов снялся с якоря. Один солдат замешкался и остался на берегу. Сильным криком и отчаян­ными жестами требовал он, чтобы его взяли на корабль. Катон вер­нулся, взял солдата и приказал его казнить, предпочитая воспользо­ваться им как устрашающим примером для других, чем оставить в жертву врагам (ок. 195 г.). — Кв. Метелл Македонский приказал пяти когортам, бежавшим от врага, сделать завещания и занять преж­ние места, заявив, чтобы они не возвращались, не одержав победы (143 г.)» (Гиро П. Ук. соч. С.486).

Подобные меры, несомненно, способствовали поддержанию самой строгой дисциплины, какой не знала ни одна из армий древнего мира.

Но не только наказания были тому причиной. Боевой дух и повино­вение старшим поддерживались присягой, обязывавшей воинов быть верными долгу, а строгому порядку содействовала постоянная заня­ тость солдат боевой подготовкой, равно как и различными лагерны­ми работами. Кроме того, каждый воин знал, что за заслуги он полу­чит щедрое вознаграждение и почет. Это могли быть денежные на­грады, повышение по службе, участие в дележе добычи, личная бла­годарность полководца перед всем легионом, освобождение от тя­желых лагерных работ, знаки отличия (серебряные и золотые запяс­тья и цепочки, медали с изображением полководца или какого-либо божества и проч.). Высшими почетными наградами были венки раз­личного вида в зависимости от совершенного подвига: corona civi­ca — за спасение римского гражданина, corona muralis — первому, взошедшему на неприятельскую стену, corona navalis — первому, вступившему на вражеский корабль. Для полководца высшими по­честями были титул императора, благодарственное молебствие и, наконец, триумф, полный или малый (так называемая овация) (под­робное описание триумфа см. в дополнениях к гл. III). Последнее разъяснение необходимо добавить о сроках военной служ­бы. В разные времена они были разными. «Во время республики римский гражданин нес воинскую повинность от 17 до 46 лет, при­чем пехотинец обыкновенно должен был участвовать в 16—20 похо­дах или битвах, всадник — в 10; со времен Мария пехотинец служил обыкновенно 20 лет. Во время императоров срок службы был тот же самый, только преторианцы служили всего 16 лет. По выслуге лет солдат назывался emeritus, т. е. выслуживший срок службы, и полу­чал отставку. Со времен Суллы подобная отставка давала право на обеспечение, состоящее в отведении в военную колонию, позже (осо­бенно во время императоров) в наделении денежными суммами и участками земли» (Санчурский Н. В. Ук. соч. С. 182). Силу и успехи римского оружия обеспечили четыре главных факто­ра: 1) высокий моральный дух армии, состоящей из свободных, глу­боко патриотичных граждан; 2) образование легиона — нового типа военной организации, превосходящего все предыдущие, когда-либо виденные на полях сражений; 3) строгий порядок и профессиональ­ная компетентность, отчасти проистекающие из обильного боевого опыта, но в большей степени из суровой воинской дисциплины и постоянных учений; 4) опора на традиционную, но разумную док­трину, требовавшую смелых наступательных действий даже в самой бедственной ситуации. Огромную роль играли также мудрость кон­федеративного римского политического устройства и продуманная стратегия колонизации, включая благородное и великодушное обра­щение к побежденным итальянским врагам, что являлось одним из важных источников римского могущества.

Невзирая на то обстоятельство, что вес походной выкладки легионе­ра достигал 30—35 кг, на марше римляне передвигались чрезвычай­но быстро, и легион являлся в высшей степени мобильным соедине­ нием. Правда, какая бы то ни было формализованная организация передвижения отсутствовала, что зачастую приводила к потере бди­тельности при разведке и обеспечении безопасности на марше. Од­нако этот недостаток был исправлен во время Второй Пунической войны после нескольких дорого обошедшихся уроков, преподанных Ганнибалом.

К числу других принципиальных недостатков римской военной орга­низации этого периода относилась неразработанная тактика ведения осад — в этом отношении они далеко отставали от македонцев, и их осады обычно представляли собой затяжные операции на истоще­ние. Опять-таки уроки Второй Пунической войны привели к замет­ным усовершенствованиям.

Организация и тактика военных действий на море

Римляне никогда не были морской нацией. По большей части они рассчитывали на поставку военных кораблей и моряков союзными и подвластными народами, особенно греками Южной Италии. Тем не менее при острой необходимости римляне умели и здесь применить характерные для них деятельность и логику.

Основными нововведениями римский военный флот обогатился во время Первой Пунической войны. Быстро поняв, что ни они, ни их союзники не обладают столь быстроходными и маневренными ко­раблями, как карфагеняне, и что в искусстве мореплавания они так­же безнадежно отстали, римляне методично взялись за решение про­блемы.

Первым делом они начали строить корабли, скопированные с карфа­генской квинкеремы (от латинских quinque — пять и remus — вес­ло), имевшей, как явствует из названия, по пять рядов весел с каждо­го борта. Эти увеличенные триремы достигали водоизмещения в 300 т, а их экипаж насчитывал 400 человек.

Справедливо убежденные в превосходстве римского легионера над карфагенскими солдатами и моряками в рукопашном бою, римляне ввели два новшества, позволивших создать на море условия сухо­ путного боя. Наиболее важным был корвус (т. е. «ворон»), подъем­ный абордажный мостик, шарнирно установленный на носу кораб­ля и достигавший в длину 8—11 м при ширине чуть более 1 м; он был снабжен невысокими бортиками и острой металлической шпо­рой в виде вороньего клюва, давшей устройству название. В по­ходном положении корвус при помощи системы блоков и снастей удерживался в почти вертикальной позиции и мог быть перекинут наружу в любом направлении. По сближении с кораблем против­ника корвус с ударом опускался на его палубу, и шпора глубоко вонзалась в доски. Толпа римских легионеров немедленно кидалась по этому мостику, чтобы сражаться на вражеской палубе, как на суше. Кроме того, римляне установили на своих кораблях по две боевые башни, на носу и на корме, откуда поддерживали абордажную груп­пу стрельбой из луков и метательными снарядами катапульт и бал­лист, а также отражали любые вражеские попытки абордажа. Рим­ские модернизированные квинкеремы стали первым в истории подлинно «секретным» оружием. В отличие от многих других, ос­ваивающих технологические нововведения, римляне подождали, пока не построили значительного количества этих новых кораблей, а затем застали карфагенян врасплох в решающей битве при Милах.

Приспособил Рим к своей морской тактике и кастраметацию. В со­ответствии с традиционной практикой тех времен, корабли каждую ночь вытаскивали на берег. Но римляне первыми начали в обязатель­ном порядке всякий раз возводить укрепленный лагерь, защищав­ший гребцов, моряков и корабли.

Религия была наиболее типичной и ведущей формой ранней римской идеологии. Для древнейшей римской религии, как и вообще для религии италиков, характерен примитивный политеизм, очень недалеко ушедший от самых грубых форм анимизма. В представлении римлянина каждый пред­мет и каждое явление имели своего духа, свое божество. Каждый ручей, лес, дорога, перекресток, дверь, петля, порог каждого дома имели своего бога. У каждого человека был его гений, дух-покровитель, каждый дом имел свою Весту, богиню домашнего очага. Каждый момент какого-ни­будь процесса имел свое божество. Например, зерно,