мессапиев).

Окончание войны в Южной Италии дало повод Риму доделать то, что еще не было завершено на севере. Несколько сильных колоний было ос­новано в Этрурии, Умбрии и бывшей области сенонов (ager Gallicus). Сре­ди них нужно особенно отметить латинскую колонию в г. Аримине, на северной оконечности ager Gallicus. Она имела целью защитить границу римской Италии, проходившую по р. Рубикон.

К периоду окончательного покорения Римом Италии относится один любопытный эпизод, к сожалению, сохраненный нашей традицией в очень искаженной форме. Он слегка приоткрывает завесу над тайной обществен­ного строя Этрурии в начале III в. Во время Самнитских войн аристокра­тия г. Вольсинии освободила своих рабов и включила их в состав армии, действовавшей против Рима. Эти вольноотпущенники захватили власть в городе, создали там демократическое устройство и поженились на доче­рях своих бывших господ. Последние в 265 г. обратились к Риму с просьбой о помощи. Узнав об этом, вольноотпущенники обрушились на господ: часть их перебили, часть изгнали. Римляне поспешили на выручку. Вольсинии были взяты штурмом и разрушены до основания. Вместо них был выстро­ен новый город (Новые Вольсинии — на северном берегу Вадимонского озера, недалеко от старого), где и поселились уцелевшие господа и остав­шиеся им верными рабы. Прежнее общественное устройство было полно­стью восстановлено.

Рассказ, несмотря на множество недостоверных деталей, в целом ин­тересен тем, что характеризует остроту социальных противоречий в Эт­рурии уже в начале III в. Но, по-видимому, рабы, о которых говорят ис­точники, вряд ли являлись таковыми в точном смысле этого слова. Речь здесь идет о своеобразном состоянии примитивной зависимости, внешне напоминающей крепостничество, много аналогий которой мы находим в Греции: спартанские илоты, фессалийские пенесты и т. п. Если источни­ки называют это состояние рабством, то только потому, что ни латинс­кий, ни греческий языки не имеют термина для обозначения понятия «кре­постной».

Итак, в борьбе за Италию, длившейся около трех столетий, победи­тельницей оказалась маленькая община на Тибре. К 60-м гг. III в. вся Ита­лия времен Республики[114], от р. Рубикон до Мессанского пролива, во-шла в своеобразную федерацию, возглавляемую Римом. Это был факт всемир­но-исторического значения, последствия которого оказались неисчисли­мыми, ибо италийский союз оказался чрезвычайно жизнеспособным орга­низмом, способным помериться силами с самыми могущественными дер­жавами Средиземноморья. Каковы же были причины, которые в борьбе за господство в Италии определили победу именно Рима, а не другой какой-нибудь общины? Рим далеко не был самым сильным полисом, когда еще в царский период начал свои бесконечные войны с соседями. Но комбина­ция исторических условий, среди которых он возник и развивался, была для него благоприятнее, чем для других, и прежде всего обстановка на Нижнем Тибре. В римской общине с самого начала объединились два мо­ мента: торговый и аграрный. Развитию торговли содействовали положе­ние на Тибре, близость моря, добыча и транспортирование соли, сосед­ство Этрурии и Кампании; аграрный характер придавала Риму плодород­ная равнина Лация. Сочетание этих двух моментов имело огромное значение.

Нижний Тибр был местом скрещения разнообразных влияний, цент­ром взаимодействия различных сил — экономических, этнических и куль­турных. Сравнительно-исторический материал доказывает, что в исто­ рии ведущая роль всегда принадлежала тем пунктам, которые лежали на пересечении нескольких линий взаимодействия. Развитие обмена, заим­ствования у соседей, племенные скрещения, выгоды стратегического по­ложения — все это приводило к тому, что именно эти центры станови­лись самыми мощными очагами исторического развития.

Рим благодаря своему местоположению очень рано стал привлекать население из окружающих областей. В него стекались наиболее предпри­имчивые и энергичные элементы, которые оставили заметный след в обра­зовании римского народного характера. Этот характер мы отнюдь не мо­жем сбрасывать со счетов при объяснении успехов Рима. В нем сочета­лась сильная доза мелкоаграрного консерватизма с чертами смелого дерзания, идущими от пиратов, купцов и авантюристов.

Однако, несмотря на это, римская община сохраняла черты относи­тельной примитивности. Аграрная струя в ней преобладала. Она особен­но усиливается в V в., когда связи с этрусками были разорваны, да и сама этрусская торговля начала клониться к упадку благодаря растущей кон­куренции Сицилии и Карфагена. По сравнению с полисами Этрурии, Кампании и Южной Италии, социальные контрасты в Риме выступали менее резко, весь строй жизни был значительно проще. Это давало Риму большие преимущества по сравнению с его богатыми, изнеженными, раз­дираемыми социальными противоречиями соседями[115]. Характерен, напри­мер, тот факт, что многие противники Рима вынуждены были обращать­ся к наемникам, тогда как римское войско состояло из ополчения граж­дан, имевшего огромное преимущество перед наемными контингентами с точки зрения его морально- политического уровня. Только племена Центральной Италии (самниты и др.) были равноценны Риму в этом отношении. Но римляне имели над ними преимущество в организован­ности.

Римский общественный строй породил суровые и простые черты на­родного характера эпохи борьбы за Италию, отразившиеся в образах госу­дарственных деятелей и полководцев. Конечно, позднейшая легенда силь­но их приукрасила. Но и сквозь толстый слой поэтических выдумок и пат­риотических фальсификаций мы еще можем рассмотреть подлинные лица Марка Фурия Камилла, Тита Манлия Торквата, трех Дециев, принадле­жавших к трем разным поколениям, Аппия Клавдия Цека, Квинта Фабия Руллиана, Мания Курия Дентата, Гая Фабриция Люсцина и многих дру­гих, трудами и подвигами которых закладывался фундамент римского ве­личия в эту замечательную эпоху.

Центральное положение Рима в Италии давало ему большое стратеги­ческое преимущество, позволяя действовать по внутренним операцион­ным путям и разбивать своих врагов поодиночке (за редкими исключения­ми — например, битва при Сентине).