— Мы проводим, — вымолвил один из них.

Пройдя около полулиги, Конан увидел лагерь союзников: аккуратные шалаши, несколько дымящихся костров, отдыхающие после вчерашнего сражения лучники. Навстречу чужаку сразу вышли Ивон и Уфтин. Ученик жреца выглядел отдохнувшим — уверенная походка, на губах улыбка, а в глазах знакомый любознательный блеск.

Подав первым руку, вождь уважительно проговорил:

— Рады видеть тебя в добром здравии.

— Благодарю, — отозвался киммериец, отвечая альву крепким рукопожатием. — Хочу узнать, каковы ваши потери. К сожалению, остановить конницу не удалось. Заслон пехоты был слишком слаб…

— Такова война, — скорбно сказал Уфтин. — Души более четырех сотен альвов отправились в волшебный лес Гранфаса. Еще почти триста охотников получили серьезные ранения. Они остались живы лишь благодаря тебе.

— Ты не прав, — возразил северянин. — Я делал лишь то, что было необходимо для победы над врагом. Вы стреляли отменно!

— Какое блестящее состязание в лести, — иронично заметил Ивон.

— Пожалуй, он прав, — рассмеялся варвар. — Значит, у тебя осталось в строю тысяча триста лучников?

— Не совсем, — поправил его Уфтин. — Совет прислал подкрепление. Сегодня ночью воины переправились через Миссини и пришли сюда, в лагерь. Около пятисот новобранцев. Больше подкреплений ждать не следует — наш народ малочислен.

— Понимаю, — кивнул головой северянин. — Готовы ли альвы к дальнему походу?

— Как только прикажешь, — уверенно сказал валвилец. — Все раненые уже переправлены за реку, и мы пойдем налегке.

— Блестяще! — не удержался от похвалы варвар.

Задерживаться у альвов было бессмысленно. Конан узнал все, что хотел. Не прощаясь, киммериец покинул гостеприимный лагерь союзников. Его сопровождали Ивон и три лучника, проводившие варвара до кромки леса. Приблизившись к замку, северянин заметил, как из ворот в сопровождении охраны вышла Селена. Женщина направилась к лагерю мидлэймцев, сохранивших верность Андарам и оставивших Ксатлина во время сражения. Солдаты, приготовившись к встрече с королевой, выстроились в несколько рядов — щиты в одну линию, шлемы латы сверкают в лучах Солара, даже белые накидки отчищены от грязи и крови. Опытным взглядом Конан сразу оценил численность полка — человек триста пятьдесят, не больше.

Крепкий коренастый сотник высоко вскинул обнаженный клинок, и сотни глоток дружно прокричали:

— Да здравствует королева!

Селена остановилась в десяти шагах от воина. Ее телохранители из числа трунсомцев внимательно следили за каждым движением мидлэймцев. Именно в этот момент киммериец подошел к волшебнице. Альвы остановились на почтительном расстоянии от строя. Сделав несколько шагов к Селене, фессалиец склонил голову, опустился на одно колено и, вытянув руки, протянул ей свой меч.

— Королева, мы просим прощения за опрометчивый поступок. Весть о смерти Эдрика ослепила нас. Вы вправе казнить всех. Мы добровольно и с чистым сердцем положим головы на плаху. Мы готовы искупить вину кровью.

Солдаты неотрывно смотрели на владычицу, ибо сейчас решалась их судьба. Выдержав долгую паузу, волшебница негромко спросила:

— Как тебя зовут, воин?

— Сильвен, сотник вашего величества, — ответил мидлэймец.

Селена подошла к нему вплотную и взяла из рук оружие. Лезвие клинка сверкнуло над головой фессалийца. Северянин заметил, как воин закрыл глаза. Он не сомневался, что сейчас умрет. Обычно, в подобных случаях, правители в назидание остальным казнили полководцев врага.

— Ошибки допускают все, — сказала королева. — Человек несовершенен. Куда важнее вовремя понять, что ты совершил, и снова выбрать правильный путь… Войска Ксатлина сожгли дотла два города. Нет прощения убийцам!

Голос женщины звучал, как натянутая тетива, вибрировал и срывался.

— Вы раскаялись, а потому будете жить. Вину действительно надо искупать кровью, однако, не на плахе, а на поле боя. Нам предстоит еще много сражений. На поле боя вы докажете свою преданность.

— Слава королеве! — дружные крики бывших врагов разорвали тишину Трунсома.

Солдаты ударили мечами по металлу щитов. Это продолжалось бы вечно, но Селена подняла руку в знак внимания. Восторженные возгласы тотчас смолкли. Правительница Фессалии коснулась лезвием клинка плеча сотника.

— Сегодня, за проявленную доблесть и смелость, я посвящаю Сильвена и весь его род в рыцарство. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие и столь высокое звание…

В глазах воина можно было прочесть самые разные чувства — изумление и испуг, радость и восхищение, гордость и честолюбие. Теперь он скорее примет мученическую смерть, чем опозорит свое имя и род. Подняв взгляд на королеву, новоиспеченный рыцарь сбивчиво вымолвил:

— Моя преданность повергается к стопам владычицы… Приказывайте, королева!

— Готовьтесь к походу. На закате придешь в замок на военный совет. Я хочу, чтобы все знали — мидлэймцы мне верны.

Повернувшись к строю, сотник воскликнул:

— Умрем за королеву!

Солдаты, все как один, поддержали своего военачальника. Пока волшебница шла до крепостной стены, восторженный рев не стихал. Варвар догнал Селену и одобрительно заметил:

— Ты удивляешь меня все больше и больше. Очень мудрый ход! Теперь эти парни данвилцам глотку перегрызут. Куда же подевалась так хорошо знакомая мне девичья горячность и вспыльчивостью

— Я слишком долго была королевой, — слабо улыбнулась женщина. — Сначала училась управлять у Андурана, затем у мужа. Они оба были умными людьми и предпочитали милосердие жестокости. Сейчас мне необходимы верные люди, рыцари! Далим проявляет нерешительность. Маллик, скорее всего, погиб, а Холон — предатель. В Мидлэйме больше десятка знатных родов, и благородные семьи обязаны сделать выбор — либо идти со мной, либо выступить против меня.

— Я всегда опасался хитрых ведьм, — рассмеялся Конан.

Процессия достигла ворот замка и оказалась во внутреннем дворике. Число раненых поубавилось — некоторые умерли, другие же поправлялись. Как и следовало ожидать, данвилцы теперь держались обособленно, и возле них постоянно дежурил десяток солдат — командиры не столько опасались бегства пленников, сколько самосуда разъяренных трунсомцев, узнавших о гибели своих родных в Корнхэне и Браттоне. Возле ворот уже начала собираться толпа крестьян, требовавших для пленных казни, но людей сдерживали караулы копейщиков.

— Усильте охрану! — приказала Селена одному из сотников армии Тариха. — Я не хочу допустить кровавого побоища в замке.

— Слушаюсь, — почтительно кивнул воин. Вскоре группа вновь оказалась в главном зале замка. На этот раз здесь присутствовали все рыцари гарана.

— Вы уже приняли решение? — спросила правительница страны.

— Нет, — вымолвил Тарих. — У нас слишком мало сил для наступления. Чтобы его начать придется отозвать полки из Стилвода и с границы с Хусортом. Без сомнения, союзники Ксатлина воспользуются благоприятной ситуацией.

— Этого нельзя делать, — молниеносно вставил киммериец.

— В таком случае, придется отказаться от вашего дерзкого предложения, — произнес Олбин.

— Надо набрать на военную службу ополченцев, хорошо их подготовить и держать оборону возле крепости.

— … Что равносильно самоубийству, — вымолвил северянин, подходя к столу. — Данвилцы возьмут Трунсом в кольцо и вынудят сдаться. О бесчинствах, грабежах и убийствах в провинции я даже не