разделить поровну между его четырьмя незаконнорожденными детьми. В завещании Джеймс назначался исполнителем воли покойного, и в начале 1791 года он предпринял первые шаги для осуществления условий документа. Он нашел покупателя на ферму, которая была в неплохом состоянии, но тут выяснились кое- какие обстоятельства. По юридическим условиям, на основании которых Том владел фермой, он мог передать ее только законным наследникам, что означало, что его внебрачные дети не могли получить доходов.

Джеймс воспользовался этим. Он потребовал у суда передать ему все вырученные деньги, и дети Тома остались ни с чем.

Сразу же после смерти своего друга Бриггз купил его любимую лошадь. Согласно свидетельским показаниям, которые были даны впоследствии в суде, Бриггз мартовским солнечным утром 1791 года на этой самой лошади ехал в соседний город.

Узкая дорога вела мимо кладбища, на котором месяцев семь назад был похоронен Том. Бриггз рассказывал на суде, что, проезжая мимо кладбища, он размышлял, что бы сказал его друг Том Харрис, если бы узнал, что его брат Джеймс лишил его детей имущества. Вдруг лошадь Тома остановилась, повернув голову в сторону кладбища, и громко заржала, как она всегда поступала при встрече с хозяином. Бриггз рассказывал, что от страха у него по телу побежали мурашки, как только он сам посмотрел в ту же сторону. Навстречу ему медленно шел его давнишний друг Том Харрис. Призрак подошел к ограде, отделявшей кладбище от дороги, и тут же исчез.

– Это был точно Том, – рассказывал Бриггз судье, – он немного прихрамывал, – результат битвы при Монмауте, когда пуля одного тори угодила ему в ногу. На нем был тот же костюм, в котором его похоронили. Глаза его были широко раскрыты и смотрели пристально вперед. Седые волосы поднялись вверх, как будто он только что сорвал с головы шляпу. Он подошел прямо к ограде, держась как-то натянуто и неуклюже, затем повернулся направо и пропал.

Бриггз засвидетельствовал перед судом, что старый друг в течение последних нескольких месяцев являлся ему так часто, что совершенно замучил его. Бывало, Том будил Бриггза посреди ночи стуком. До августа он преследовал Бриггза дважды в неделю, а затем не появлялся несколько недель. Бриггз уже приободрился, полагая, что с кошмарными визитами покончено.

Но не тут-то было.

Однажды октябрьским утром, прямо перед восходом солнца, Бриггз со своим работником Бейли выгонял коров в поле, и вот тогда он снова увидел Харриса, шедшего навстречу им вдоль изгороди между выгоном и садом. Не дойдя до них футов двадцать, Харрис внезапно исчез.

Бриггз так и застыл на месте, а потом заметил, что работник смотрит на него с изумлением.

Бриггз спросил, видел ли Бейли Тома Харриса. Бейли ответил, что не видел. Тогда Бриггз в который раз крепко задумался, не сходит ли он с ума.

Через два часа, свидетельствовал Бриггз, Харрис появился снова в двадцати футах от каменной ограды, где работали Бриггз и Бейли. Приведение кивнуло ему в знак приветствия и собралось пройти мимо.

– Почему ты не идешь к брату? – спросил Бриггз. – Не задавай вопросов, – ответил странный посетитель почти шепотом.

– Но с твоим завещанием не все в порядке. Почему ты не идешь к брату? Я ничего не могу сделать.

– Иди к моему брату Джеймсу и спроси его, помнит ли он наш разговор у пшеничных копен в тот день, когда меня хватил удар. Я ему тогда сказал, что желаю, чтобы имущество мое было сохранено, пока мои дети не достигнут совершеннолетия. Я не хочу, чтобы его сейчас распродавали. Когда я сделал первое завещание, я понял, что совершил ошибку. Я хотел, чтобы дети получали доходы с имущества еще маленькими. Но когда они станут взрослыми, имущество надо продать и разделить доходы между ними поровну. Поэтому я сделал другое завещание. Джеймс знает о нем. Спроси его. Ты снова меня увидишь.

С этими словами он пропал.

В соответствии с инструкциями, полученными от покойного друга, Бриггз встретился с Джеймсом Харрисом и передал ему послание. Джеймс сказал, что не верит, будто Бриггз встретил его мертвого брата, и начисто отрицал, что между ним и братом состоялся какой-либо разговор у копен пшеницы.

– Хорошо, – сказал Бриггз, – позволь мне освежить твою память.

Позже на суде Бриггз рассказал, что, после того как он передал Джеймсу подробности беседы с призраком его брата, Джеймс побледнел и некоторое время молчал, словно онемев, потом ответил:

– Да, ты действительно разговаривал с Томом, это правда. Рядом никого не было в тот день, чтобы подслушать наш разговор с братом. Мы были только вдвоем.

Джеймса стал бить озноб, рассказывал Бриггз, как будто он сильно простудился. Через несколько минут, повернувшись к Бриггзу, он сказал:

– Я сделаю все, как хочет Том! Я позабочусь о том, чтобы его дети получили имущество.

В тот октябрьский день 1791 года, согласно свидетельству Бриггза, он в четвертый раз оказался с глазу на глаз с покойным Томом Харрисом. Последний визит Том нанес, когда Бриггз возвращался пешком к себе домой. Суть их встречи, свидетельствовал Бриггз, сводилась к тому, что Том Харрис выразил надежду, что брат сдержит слово и ему, Тому, теперь можно отдохнуть, не беспокоясь, что его детей могут обмануть.

Джон Бейли, работник, бывший в тот день с Бриггзом, заявил, что он не видел Тома Харриса, но слышал голос, отличавшийся от голоса Бриггза, и этот голос и Бриггз бесспорно, разговаривали, хотя подробностей разговора он не знает.

Джеймс Харрис неожиданно умер, не выполнив условий второго завещания брата, которые, как говорил Бриггз, он обещал выполнить. Вдова Джеймса Харриса объявила всю эту историю надувательской стряпней, чтобы обманом лишить ее наследства и имущества мужа.

Дело рассматривалось в суде штата Мэриленд. Ответчицей выступала Мери Харрис, вступившая в права наследования имущества своего мужа Джеймса Харриса. Суд принял свидетельства Бриггза, включая и его встречи с духом старого приятеля Тома Харриса.

Адвокат миссис Харрис высмеял и раскритиковал Бриггза, пытаясь уличить его во лжи. Бриггз твердо стоял на своем и выдержал все нападки. Согласно записям одного из членов Балтиморского совета, присутствовавшего на суде, Бриггз убедил суд в том, что он говорил только правду, какой бы странной и невероятной она ни была.

В октябре 1937 года сэр Губерт Уилкинс готовился к очередной схватке с Арктикой. На этот раз он отправлялся на поиски русского летчика, пропавшего без вести при попытке перелететь через Арктику и Аляску в Америку. Это было одиннадцатое путешествие сэра Губерта в холодное полярное безмолвие. Все путешествия снискали ему уважение и восхищение со стороны таких известных исследователей, как Элсуорт, Бэрд и другие.

Уилкинс давно интересовался вопросами телепатической связи и, когда его друг Гарольд Шерман предложил провести ряд экспериментов в этой области во время путешествия, с готовностью согласился.

Договорились, что Шерман будет сидеть неподвижно по полчаса три раза в неделю – в понедельник, вторник и четверг, начиная с 23.30 по средневосточному времени, как только Уилкинс отправится в путь. В свою очередь исследователь должен был в условленное время сосредоточенно думать о том, что с ним происходит. К уговору добавили две немаловажные детали: Шерман должен отсылать записи своих сеансов доктору Гарнеру Мерфи, заведующему отделом парапсихологии Колумбийского университета, а Реджинальд Иверсон, главный оператор коротковолновой радиостанции, принадлежавшей газете «Нью-Йорк таймс», будет сообщать Уилкинсу о ходе эксперимента.

Кроме того, доктору Мерфи, принимавшему послания от Шермана, оказывали помощь два друга сэра Губерта по нью-йоркскому клубу, доктор А. Е. Страт-Гордон и доктор Генри Хардвик, которые участвовали в эксперименте в качестве наблюдателей. Коротковолновой связи с Уилкинсом и его партией сильно мешали магнитные бури. Иверсону удалось выйти на связь только тринадцать раз. А сколько раз удалось это сделать Шерману? Давайте послушаем, что говорит по этому поводу сам знаменитый полярник: «Много раз я не мог выйти на связь с Шерманом, но мы оба должны с удивлением отметить высокий процент точности его представлений о том, что происходило со мной. Шерман каким-то непонятным для нас образом перехватывал довольно много моих мысленных импульсов – сильных мыслей, передававшихся мной в