антимонопольных действий в профсоюзной сфере.

Другим особым обстоятельством, имеющим практическую важность, является конфликт между федеральным и штатным законом и существующим ныне федеральным законом, который касается всех штатов и оставляет каждому отдельному штату лазейку лишь в виде принятия закона о праве на труд. Оптимальное решение будет заключаться в пересмотре федерального закона. Сложность в том, что ни один из штатов сам по себе этого добиться не в состоянии, и тем не менее жители отдельного штата могут пожелать изменить профсоюзное законодательство в пределах этого штата. Может статься, что закон о праве на труд будет единственным реальным выходом из этого положения и, таким образом, представит собой наименьшее зло. Я не могу согласиться с этим доводом в пользу закона о праве на труд, отчасти, я полагаю, по той причине, что, на мой взгляд, такой закон сам по себе не окажет большого влияния на монополистическую власть профсоюзов. Практические доводы кажутся мне слишком слабыми, чтобы перевесить принципиальные возражения.

Сегрегация в сфере образования

Сегрегация в области образования поднимает еще одну проблему, не затронутую выше очерченными соображениями единственно по той причине, что при нынешних обстоятельствах образование находится по большей части в ведении государства. Это означает, что государству надо принять недвусмысленное решение, проводить ли ему сегрегацию или интеграцию. Оба решения представляются мне неудачными. Те из нас, кто думают, что цвет кожи не имеет ни к чему никакого отношения и что всем следовало бы это признать, и тем не менее верят в индивидуальную свободу, стоят поэтому перед дилеммой. Если выбирать между злом насильственной сегрегации и злом насильственной интеграции, для меня лично не представляется возможным не предпочесть интеграцию.

В предшествующей главе, первоначально написанной вне всякого касательства к проблеме сегрегации и интеграции, содержится решение, позволяющее избежать обоих зол; в этом неплохая иллюстрация того, как решения, предназначенные расширить свободу вообще, помогают увеличить свободу в частности. Надлежащее решение состоит в том, чтобы ликвидировать административный контроль правительства над школами и разрешить родителям посылать детей туда, куда им хочется. В дополнение к этому, разумеется, всем нам надо будет по мере возможности пытаться всем своим поведением и высказываниями вырабатывать такое общественное мнение, при котором смешанные школы сделаются правилом, а школы с раздельным обучением — редким исключением.

В случае принятия предложения типа того, которое высказывалось в предыдущей главе, сформируются самые разнообразные школы: белые, негритянские, смешанные. Это позволит осуществить плавный переход от одной комбинации школ к другой (хотелось бы, чтобы смешанной) по мере изменения общественного мнения. Это позволит избежать тех ожесточенных политических конфликтов, которые так усугубляют трения между членами общества и ведут к социальному разобщению. Так же как рынок достигает этого в общем смысле, данное решение позволит обеспечить кооперацию без единообразия в этой узкой области^{29}.

Штат Виргиния уже принял план, имеющий много общего с идеей, выдвинутой в предыдущей главе. Хотя соответствующий закон был проведен, чтобы избежать обязательной интеграции, я предсказываю, что в конечном счете он приведет к совсем другим результатам; если уж на то пошло, расхождение между результатом и намерениями есть один из первостепенных доводов в пользу свободного общества. Имеет смысл разрешить людям преследовать собственные интересы, поскольку никак нельзя предсказать, куда это их в конце концов заведет. И в самом деле: даже на первом этапе не обошлось без неожиданностей. Мне рассказывали, что одними из первых ваучер на финансирование перехода в другую школу попросили родители, которые хотели перевести ребенка из школы с раздельным обучением в интегрированную. Перевода попросили не по этой причине, а потому, что интегрированная школа была лучше. Если систему ваучеров не отменят, в дальнейшем Виргиния явится хорошим экспериментальным полем, на котором можно будет проверить основательность заключений, к которым я пришел в предыдущей главе. Если эти заключения верны, мы будем свидетелями расцвета виргинских учебных заведений; они сделаются разнообразнее, значительно, пусть и не баснословно, повысится качество обучения в ведущих школах, а позднее оно поднимется под влиянием лидеров и в остальных.

Но если посмотреть на дело с другой стороны, нам не следует наивно полагать, что закон сможет одним махом выкорчевать глубоко укоренившиеся ценности и представления. Я живу в Чикаго. В Чикаго нет закона, который предписывал бы сегрегацию. Чикагские законы требуют интеграции. Но на самом деле государственные школы в Чикаго, наверное, так же сегрегированы, как и в большинстве городов Юга. Если бы виргинскую систему ввели в Чикаго, почти не приходится сомневаться, что в результате этого сегрегация заметно бы уменьшилась, а перед наиболее способной и энергичной негритянской молодежью открылись бы куда более широкие возможности.

Конкуренция означает две очень разные вещи. В обыденном разговоре она означает личное соперничество, когда человек пытается одолеть конкурента. В мире экономики конкуренция имеет почти противоположное значение. В нем нет места личным сварам. Фермер, выращивающий пшеницу, не чувствует себя на свободном рынке личным соперником своего соседа, который, строго говоря, является его конкурентом; он не чувствует с его стороны угрозы. Суть конкурентного рынка состоит в его безличном характере. Ни один из участников не в состоянии единолично установить условия, на которых другие участники могут получить доступ к товарам или рабочим местам. Все они исходят из тех цен, которые предлагает рынок, и индивидуальный участник способен оказать на цену лишь самое минимальное влияние, хотя, взятые вместе, участники определяют ее общим результатом своих отдельных действий.

Монополия наличествует тогда, когда какой-то конкретный человек или предприятие получает контроль над каким-то товаром или услугой, позволяющий ему в значительной мере диктовать условия, на которых другие лица имеют доступ к оным. В каких-то отношениях монополия ближе подходит к обыденному понятию конкуренции, поскольку она включает в себя элемент личного соперничества.

С монополией в свободном обществе связаны две категории проблем. Во-первых, наличие монополии означает ограничение добровольного взаимообмена вследствие сокращения числа доступных людям альтернатив. Во-вторых, наличие монополии поднимает вопрос о (как теперь стали выражаться) «социальной ответственности» монополиста. У участника конкурентного рынка нет такой власти, чтобы он мог изменить правила взаимообмена, поэтому сложно утверждать, что на нем лежит какая-то «социальная ответственность», кроме общей обязанности всех граждан соблюдать законы страны и жить сообразно своим возможностям. Монополист действует у всех на виду и обладает властью. Поэтому легко утверждать, что ему следует пользоваться своей властью не только в собственных интересах, но и для каких-то общественно полезных целей. И тем не менее широкое применение такой доктрины погубит свободное общество.

Разумеется, конкуренция — это идеальное понятие, вроде эвклидовой прямой или точки. Никто никогда не видел эвклидовой прямой, не имеющей ширины и глубины, и тем не менее мы находим полезным рассматривать многие эвклидовы объемы (такие, как мерную бечеву) как эвклидовы прямые. Точно так же нет и ка кой-то «чистой» конкуренции. Каждый производитель имеет некое, пусть даже ничтожное, влияние на цену изготовляемого им товара. Для понимания дела и для экономической политики важно определить, значительно ли это воздействие, или его можно игнорировать, как землемер может игнорировать толщину того, что он называет «прямой». Ответ на этот вопрос зависит, естественно, от рассматриваемой проблемы. Но чем больше я изучал экономическую деятельность в США, тем больше удивлялся, насколько же велик круг проблем и отраслей, при разговоре о которых экономику можно считать в общем-то основанной на конкуренции.

Проблемы, связанные с монополией, имеют технический характер и относятся к области, в которой я не обладаю особой компетенцией. Вследствие этого я ограничусь в данной главе довольно поверхностным обзором некоторых общих проблем: масштабы монополии, источники монополии, политика, которую следует проводить государству, и социальная ответственность труда и капитала.