Императорского дома, завершившееся актом крещения старшего сына цесаревича.

Спустя год, 26 мая, в семье цесаревича родился второй сын, названный в честь державного деда Александром. Однако этот младенец прожил менее года. В апреле 1870 года стали распространяться тревожные слухи о его болезни, а 17 апреля — в день рождения Александра II — высочайший выход к Божественной литургии был отменен. В тот день появился первый официальный бюллетень о здоровье маленького князя, где заявлялось, что «мозговые припадки не ухудшились» и что Его Высочество был «более в сознании и угнетение мозговых отправлений несколько меньше». Бюллетень подписали три врача: лейб-акушер Я. Я. Шмидт, директор Родовспомогательных заведений Императорского столичного воспитательного дома Г. И. Гирш, в то время — доктор цесаревича, и К. А. Раухфус — директор и главный врач детской больницы принца Ольденбургского в Санкт-Петербурге. Но вскоре «Правительственный вестник» опубликовал траурный бюллетень с извещением о смерти великого князя, последовавшей 20 апреля. Смерть наступила от быстро увеличивавшегося «выпотения в мозгу», как тогда писали, то есть от гидроцефалии — отека мозга.

Кончина члена дома Романовых, как всегда, сопровождалась изданием императорского манифеста. В нем выражалось убеждение в том, что все подданные «соединят с Нашими молитвами свои к Верховному Подателю благ об усопшем Великом Князе и о ниспослании Родителям Его утешения, даруемого верой в святой, неисповедимый промысл». Затем, как обычно в подобных случаях, публиковался церемониал выноса и погребения тела, назначенного на 22 апреля в Петропавловском соборе. По случаю кончины великого князя на лиц первых пяти классов был наложен месячный траур. Кончина второго сына не только глубоко огорчила родителей (что вполне естественно), но, по воспоминаниям современников, имела прямым последствием значительное сближение цесаревича и его супруги, незаметное в первые годы их совместной жизни. «Общее горе закрепило их крепкий союз, — вспоминал друг Александра III граф С. Д. Шереметев, — который отныне безоблачно стал уделом их [жизни] до конца. Я дежурил ночью перед телом ребенка. При мне Крамской рисовал его портрет. Верхом сопровождали мы тело его в карете в крепость. Родители безутешно плакали». В тот год великий князь Николай Александрович впервые присутствовал на похоронах.

К концу 1860-х годов Императорский дом уже весьма разросся. В «Придворном календаре» все его члены имели строго фиксированное место. Главой Дома был император Николай I, за ним следовали его супруга, наследник-цесаревич, его супруга и, наконец, их старший сын. Далее в списке шли дети (мужского пола) Александра II: Владимир, Алексей, Сергей и Павел. Последний, родившийся 21 сентября 1860 года, был всего лишь на восемь лет старше своего племянника — великого князя Николая. Список продолжали брат царя Константин Николаевич, его супруга и дети: Александра Иосифовна, Николай, Константин, Дмитрий, Вячеслав Константиновичи. Затем следовали Николай Николаевич (Старший), его супруга Александра Петровна и их дети Николай (Младший) и Петр Николаевичи. За ними «Придворный календарь» помещал младшего сына императора Николая I — Михаила Николаевича, его супругу Ольгу Федоровну и их детей — Николая, Михаила, Георгия и Александра Михайловичей.

Так постепенно внутри Императорского дома формировались своеобразные «кланы», в дальнейшем получившие названия «Константиновичей», «Николаевичей» и «Михайловичей». В год рождения первого внука императора список «Придворного календаря» заключали представители женской части Дома — великая княгиня Елена Павловна, вдова дяди Александра II Михаила Павловича; дочь царя Мария Николаевна, дочь Николая I королева Вюртембергская Ольга Николаевна и его внучка — королева эллинов Ольга Константиновна; юные великие княжны Вера Константиновна и Анастасия Михайловна; великая княгиня Екатерина Михайловна — супруга герцога Георгия Мекленбург-Стрелицкого. В самом конце шли дети великой княгини Марии Николаевны от герцога Лейхтенбергского, носившие титул князей Романовских: сыновья Николай, Евгений, Сергей, Георгий Максимилиановичи и замужние дочери — Мария и Евгения Максимилиановны — с титулами княгинь. Мария была замужем за принцем Евгением Баденским, а Евгения — за принцем Александром Ольденбургским. Все члены Дома имели тогда титул Их Императорских Высочеств.

Таким образом, законный брак представителя дома Романовых с равными им представителями «владетельных» домов Европы не рассматривался как повод к «удалению» из «официальных» списков Фамилии. Более того, вышедшая замуж дочь или внучка императора (за исключением тех случаев, когда супруг имел королевский титул) сохраняла титулование в качестве «великой княгини» — оно всегда ставилось на первое место. Тем самым Российская императорская фамилия дополнительно подчеркивала свое особое положение в ряду европейских династий. Эта идея была важна еще и потому, что предусматривала жесткие «правила игры», которым должен был следовать каждый, родившийся Романовым. Несоблюдение этих правил могло дорого обойтись нарушителю. Так было в теории. Практика конца XIX и особенно начала XX века вносила свои коррективы и осложняла жизнь русского монарха, вынужденного, в качестве главы рода, следить за неукоснительным соблюдением родственниками правил брака. Что из этого выходило — отдельная история, связанная с последним русским самодержцем. Но об этом чуть позже. Здесь же стоит отметить лишь одно: первым, кто нанес серьезный удар по сложившейся системе отношений, оказался император Александр II, вторую половину своего царствования живший «на две семьи». История «романа императора» известна достаточно хорошо; французский посол в России начала XX века Морис Палеолог, на которого нам придется еще неоднократно ссылаться, написал об этом специальную работу — «Александр II и Екатерина Юрьевская»[9]. Впрочем, романтический сюжет и перипетии отношений царя с юной княжной Долгорукой для нас представляют интерес лишь постольку, поскольку они внесли разлад в императорскую семью, став своеобразным прецедентом в истории «семейного права» дома Романовых.

Действительно, страдая после смерти старшего сына, Александр II нашел в княжне сочувствие и поддержку, которых добивался и ранее. Его «амурные» отношения завершились образованием «второй семьи»: в 1872 году родился первенец Георгий, в следующем году — дочь Ольга, в 1876-м — второй сын Борис (умерший через несколько дней после рождения) и в 1878-м — дочь Екатерина. С середины 1870-х годов княжна и ее дети жили в Зимнем дворце, их покои были расположены над комнатами императрицы Марии Александровны. «Тайна» двойной жизни императора, таким образом, была известна всем приближенным и конечно же детям Александра II. «Как мне говорили, — вспоминала фрейлина императрицы графиня А. А. Толстая, — государыне часто доводилось слышать над головой крики и шаги детей. Иногда это случалось в то время, когда она совершала свой туалет. Тогда служанки и парикмахер видели, как она менялась в лице, но тут же с редкостным самообладанием старалась подавить свои чувства и даже находила для присутствующих какую-нибудь естественную причину этих звуков».

Александр II официально оформил свои отношения с Долгорукой 6 июля 1880 года, спустя лишь полтора месяца после кончины первой жены — императрицы Марии Александровны (это случилось 23 мая). Царь спешил, пренебрегая всеми «условностями»: мнением двора, отношением семьи, международными последствиями. Мотивация его была проста и понятна, обо всем он написал своей сестре королеве Вюртембергской Ольге Николаевне: «Моя совесть и чувство чести заставили меня вступить во второй брак. Я бы и не помышлял сделать это раньше, чем кончится траурная годовщина, если бы не наше кризисное время, когда каждый день грозит новым покушением оборвать мою жизнь. Именно поэтому я весьма озабочен как можно скорее обеспечить будущее женщины, которая в течение четырнадцати лет жила только для меня и детей, которых я от нее имею». Рассказывая о венчании, состоявшемся 6 июля в Царском Селе, он сообщал о подписании тогда же сенатского акта, извещавшего о вступлении «в морганатический брак с княжной Долгорукой, с предоставлением ей титула Светлости и имени княгини Юрьевской». Те же титулы и имя получали и их дети. Александр II представил жену и детей наследнику престола и цесаревне, которые, по его словам, полностью оправдали надежды, выказав дружбу княгине Юрьевской. «Мне остается только надеяться, — резюмировал царь, — что Божье благословение не покинет нас и что моя семья, всегда проявлявшая ко мне большую привязанность, последует примеру моего старшего сына и не откажет в своей дружбе моей жене и детям, которые мне так дороги, зная, как я дорожу единством семьи, завещанным нам нашими дорогими родителями».

Как видим, император прекрасно осознавал, что заключенный им брак — морганатический (хотя Екатерина Михайловна Юрьевская и происходила из древнего рода, по преданию, идущего от легендарного Рюрика и Владимира Святого): Долгорукие были подданными русского царя, следовательно, равными