— Через автоматчиков? — скривился Марек.

— А есть другие предложения?

Дым от гранаты потихоньку таял, не оставляя нам времени для размышлений. Автоматы противника продолжали стрелять наобум — просто чтобы не дать нам расслабиться.

— Пух, видишь ту корягу? Отползай туда, — приказал я. — Займешь позицию, открывай огонь. Очередь выпустил, откатись на пару метров в сторону и снова стреляй. Понял?

— А куда стрелять-то?

— По врагам, мать твою!

— А где они? Никого ж не видно… — попытался было уточнить Пух, но увидел выражение моего лица и передумал. — Понял. Сделаю.

Парень шустро пополз в указанное место. В отличие от своего приятеля, он не растерялся, довольно уверенно чувствовал себя под обстрелом.

— Русик, — окликнул я.

— Что? — Руслан приподнял голову. Он уже немного отошел от первоначального шока, но непрекращающаяся стрельба по-прежнему изрядно действовала ему на нервы.

— Давай за Пухом, будешь его прикрывать, — распорядился я, а затем повернулся к Мареку: — Ты засек, откуда стреляют?

— Нет. Вроде со стороны того кустарника.

— Там негде спрятаться, — возразил я. Редкие кусты одичавшей смородины и в самом деле служили плохим укрытием. Если бы там засели стрелки, их было бы видно как на ладони.

— И все же они где-то там.

Та часть холма, на которой нас запер неизвестный противник, не могла похвастаться обилием укрытий. Несколько лиственниц и берез, пара-тройка одичавших яблонек. Редкие, наполовину засохшие заросли смородины. Полуразрушенная кирпичная стена, увитая диким табаком. Собственно, стеной ее и назвать-то было нельзя — так, небольшая кирпичная кладка в полметра высотой. Вероятно, некогда здесь стоял дом, имелись сад, огород, но сейчас о прошлом напоминали лишь эти жалкие остатки стены, несколько яблонь и кусты чахлой смородины. С той позиции, которую заняли мы с Мареком, стена просматривалась отлично. Было видно — за ней никто не прячется. Но тогда где же скрываются наши таинственные враги?!

Дым от шашки полностью рассеялся. Автоматная перестрелка вспыхнула с удвоенной яростью. Вот только мы не видели противника, и потому наши беспорядочные выстрелы не наносили ему серьезного урона, а враги напротив, могли похвастаться более точными попаданиями…

Сменив очередную позицию, Русик не стал ложиться на землю — открыл огонь с колена. То ли увлекся парень, то ли поленился в который раз плюхнуться на живот. Как бы там ни было, он совершил ошибку и тотчас поплатился за это — автоматная очередь прошлась точно над верхним краем бронежилета, безжалостно кромсая шею и нижнюю часть лица. Голова Русика мотнулась, будто на ниточке. Парень замертво рухнул на землю, обильно сдабривая ее своей кровью.

— А-а-а, гады!!! — завопил Пух, вскочил на ноги и бросил гранату в заросли смородины.

Тут же последовал ответ неприятеля — пуля прошила Пуху руку. По всей видимости, стрелок опять метил в голову, но Андрюха в момент броска развернулся плечом, и это спасло ему жизнь.

Впрочем, ранение оказалось серьезным — рукав комбинезона быстро набух от крови. И все же парень не растерялся — моментально распластался на земле и откатился за ближайшую лиственницу, уходя из-под обстрела, а заодно собираясь переждать в укрытии взрыв от брошенной им гранаты.

Громыхнуло. В воздух поднялся фонтан земли, обнажая бетонный кусок фундамента. Засвистели осколки. Когда все успокоилось, я осторожно поднял голову, осматриваясь. Ну, что? Неприятель готов? Можно вставать и идти обыскивать трупы? Ага, щас! Невидимые автоматчики как ни в чем не бывало открыли огонь, словно отгремевший рядом с ними взрыв был безобидной детской хлопушкой.

— В эскадах они, что ли? — проворчал Марек.

— С полной уверенностью можно утверждать только одно — они не нагишом, — съехидничал я.

Эскада — это укрепленная до последней степени разновидность защитного бронированного комбинезона с полной автономной системой жизнеобеспечения. Облаченный в эскаду человек не боится прямого попадания из большинства типов ручного стрелкового оружия, может выдержать взрыв гранаты. Короче, этакий ходячий бронированный танк индивидуального пошива — почти идеальный и почти неуязвимый.

Но усиленная броня имеет и один существенный недостаток — чрезмерно большой вес. Разработчики эскады решили вопрос за счет особого внешнего каркаса и «механических мускулов» — специальной поршневой системы гидравлических накладок, которые идут поверх бронированного комбинезона и питаются от расположенных на поясе аккумуляторов. И все же боец в эскаде становится медлительным и неповоротливым.

Я бросил дымовуху и под ее прикрытием подкатился к Пуху. Он полусидел, укрывшись за лиственницей, и зажимал раненое плечо здоровой рукой.

— Ну-ка, Андрюха, дай взглянуть.

Парень убрал ладонь, открывая рану. Так, что тут у нас? Кровь темная, почти черная, струится обильно, но фонтаном не бьет. Значит, пуля перебила вену, не артерию. Причем прошла навылет, кость не задела. И на том спасибо.

Я достал из кармашка разгрузки кожаный ремешок, который каждый бродяга носит при себе именно на такой случай, перетянул руку Пуха ниже раны. Затем сделал ему противошоковую и противовоспалительную инъекции, вколол местный анестетик. Разорвал зубами перевязочный пакет с бинтом и смоченными в медицинском растворе ватными подушечками, наложил их на рану. Через некоторое время нужно будет снять жгут, ограничившись просто давящей повязкой. Пух во время процедуры полулежал, навалившись спиной на древесный ствол, и пытался улыбаться: дескать, все пучком, Бедуин.

Мне все больше и больше нравился этот парень. Конечно, проводник из него никакой, зато в остальном молодец. Под обстрелом не растерялся, не запаниковал. Не ударился в истерику, видя гибель друзей. Да и собственное ранение принял спокойно. Из него получится отличный боец… если он выживет в этом бою, конечно…

Дым постепенно развеивался, я осторожно приподнял голову, в который уже раз напряженно осматривая окрестности в поисках неприятельских стрелков. Ну, где же эти гады прячутся?! Едрить их в качель со всех сторон!

Мой взгляд пробежался по увитой табаком стене, уперся в обнажившийся от взрыва кусок фундамента…

— Вот ведь кретин! — с чувством сказал я.

— Надеюсь, ты имеешь в виду себя? — съехидничал Марек. Он присоединился к нам и обеспокоенно взглянул на Пуха: — Андрюха, ты как?

— В норме, — через силу откликнулся тот.

— Вот и молоток… Бедуин, на что это ты уставился, а?

— На дот.

— На что?! — вытаращил глаза Марек.

— На вражеский дот, — повторил я.