поражение в борьбе за киевский престол, находится в Германии, в городе Майнце. Генрих IV Германский был дружен с Филиппом I (оба конфликтовали с папой Римским), и Анна Ярославна отправилась в путь, рассчитывая на добрый прием. Она напоминала осенний лист, оторвавшийся от ветки и гонимый ветром. Прибыв в Майнц, узнала, что Изяслав уже перебрался в город Вормс. Настойчивая и упрямая, Анна продолжила путешествие, но заболела в дороге. В Вормсе ей сообщили, что Изяслав уехал в Польшу, а его сын – в Рим к папе. По мнению Анны Ярославны, не в тех странах следовало искать друзей и союзников для Руси. Огорчения и болезнь сломили Анну. Она умерла в 1082 году в возрасте 50 лет.
Анна Рязанская
В политических интригах удельных княжеств того времени участвовала и младшая дочь великого князя Василия II Васильевича Темного, рязанская княгиня Анна Васильевна.
В 1456 году рязанский князь Иван Федорович по завещанию передал московскому князю «на соблюдение» дочь и восьмилетнего сына Василия на время его малолетства. В 1464 году Иван III Васильевич и «мати его» женили рязанского княжича на 13-летней московской княжне, сестре Ивана III Анне Васильевне. О последующем 20-летии ее жизни, как и о правлении в Рязани ее мужа Василия Ивановича, документов не сохранилось. Известно только, что в 1483 году князем Рязанским был провозглашен после смерти отца его малолетний сын Иван, а регентшей при нем стала Анна Васильевна.
Рязанская княгиня была активной поборницей сохранения в своем уделе тенденций к сепаратизму. За время ее фактического правления Рязанское княжество расширило пределы за счет присоединения Пронска, а также «рязанской украйны», исстари бывшей поводом для споров между Москвой и Рязанью. Будучи отрезанным от этих земель территорией Рязанского княжества, московский князь пытался договорами обязать Рязань не расширять границы. Имеется документ 1483 года, в котором рязанцам предписывается «не вступать в Елец и во вся Елецкая места…». Но земли «украйны», в том числе в районе Ельца, Рязань продолжала колонизировать весьма интенсивно. Последнее пожалование Анны Рязанской (незадолго до ее смерти в 1501 г.) было сделано на земли значительно южнее Ельца, по левому берегу Дона, а многочисленные дарения боярам – в устье Воронежа, в районе Задонска.
Все это не могло не беспокоить стремившегося к «самовластью» Ивана III. В 1496 году он заключил договор с Рязанью. В его тексте встречается формула «яз… и мати наша», поэтому можно предположить, что он составлялся с согласия и, возможно, при участии Анны Васильевны; непосредственно с оформлением договора связан и визит Анны к брату в Москву. На этот договор, регулировавший взаимоотношения Москвы и удельных рязанских земель, ссылалась невестка Анны Васильевны – Агрофена Васильевна, ставшая регентшей и правительницей Рязани после смерти свекрови и мужа («и тоя грамоты свекрови своей Анны княгини Огрофена рушить не велела»).
Но со смертью Анны Васильевны «партия рязанской самостоятельности» ослабела. «Наказ» 1502 года Ивана III новой рязанской княгине – Агриппине означал ее фактическое подчинение московскому князю, а спустя 10 лет Рязанское княжество было присоединено к Москве. Память о полновластной и независимой рязанской правительнице Анне сохраняли лишь подписанные ею документы да заложенные при ее правлении церкви: Иоанна Златоуста в Переяславле Рязанском и небольшой храм в Солотчинском монастыре.
Анны-новомученицы
Мученица Анна Зерцалова
Мученица Анна родилась 31 января 1875 года в Москве в семье губернского секретаря Ивана Алексеевича Зерцалова, который в последние годы своей жизни состоял на службе в управлении Смоленской железной дороги. Крещена она была в честь святой Анны пророчицы. Родители ее держались строгих нравственных правил, но Православие воспринимали преимущественно с обрядовой стороны, поэтому начатки религиозного воспитания, которые дали они своей дочери, были непрочными. «Малое чувство веры, которое тлело во мне слабым огоньком, – писала она впоследствии, – быстро стало ослабевать и гаситься тлетворным дыханием пагубного влияния маловерия… Научные идеи, приправленные веянием ложных принципов, плотно разместились в моей голове и стали распоряжаться там полновластными хозяйками, отвлекая меня от всего истинного, духовного, прекрасного».
В шестнадцать лет Анна окончила гимназию, получив аттестат, который давал ей возможность занять место домашней учительницы. «Родители, желая дополнить мое образование, в ущерб своим силам и здоровью предоставили мне уроки музыки: они хотели возрастить меня светской благонравной девицей, но они забыли, что бессмертная душа человека тоже требует пищи и удовлетворения, они забыли, что только Господь – единственная ее радость и утешение, а без Него никакие отрады, никакие увеселения не могут удовлетворить сердечной жажды. Господь – единственное наше счастье. Один только Он может усладить наши мысли и желания; без Него – всюду скука и томление».
Анна Ивановна, будучи уже взрослой девушкой, в течение нескольких лет лишь формально исполняла правила христианской жизни: ходила в храм, молилась, изредка говела, но внутренняя ее жизнь шла в русле чисто мирских занятий – общение со знакомыми, театр, усиленное чтение светских книг. Однако такой образ жизни не удовлетворял ее; душа томилась и ни в чем не могла найти утешения. «Гимназия гласно выдала мне приличный аттестат на звание домашней учительницы, а негласно опутала мою мысль густой паутиной черствости и маловерия. В 18 лет я была уже отжившей старушкой: ни целей, ни стремлений. По окончании гимназии я усиленно занялась светской литературой. Прочитав многое из лучшей романтической беллетристики, я погрузилась в философию, начала углубляться в тяжелые теории Дарвина, Канта, Бокля и других. Я не понимала тогда, что, предаваясь подобному чтению, я больше и больше удалялась от Бога, я не понимала, что все их спутанные антихристианские идеи, имевшие целью якобы расширить кругозор человека, могли быть лишь губительными для меня… Не знаю, что бы дальше было со мной, если бы спасительная десница Божия не указала мне иной путь, иные радости и интересы».
«Бессмертный дух рвался наружу, он тяготился однообразностью и бесцельностью жизни, он требовал пищи и удовлетворения… Наконец нашел и возрадовался: он увидел светлый маяк, который ярко, величественно засветил ему среди бушующих волн грозного житейского моря, он нашел пастыря, который все раскрыл ему: и духовное небо с его непостижимыми красотами, и Всеблагость Творца-Промыслителя, и духовную красоту созданий Божиих, и пользу труда и деятельности», – вспоминала она с благодарностью. Придя по совету подруги в храм, посвященный святым равноапостольным Константину и Елене, она встретила там выдающегося пастыря – отца Валентина Амфитеатрова, и тогда началось возрождение души Анны Ивановны: «Одна из моих подруг по гимназии как-то случайно сказала мне, что в Кремле, в церкви “Нечаянной Радости”, есть очень хороший священник и что многие ходят к нему. Это было сказано вскользь, мимоходом, но, видимо, Самому Господу угодно было спасти погибающую душу; мне вдруг сразу захотелось пойти в указанную церковь – получить благословение батюшки. Вскоре же я отправилась туда. Но первое впечатление было какое-то странное: я увидела обыкновенного священника средних лет, и только. По примеру прочих я по окончании всенощной подошла к нему под благословение и, так как мне в то время предлагали поехать домашней учительницей в другой город, я сразу же обратилась к нему за советом: “Батюшка, благословите меня поехать на место”. “Я Вас в первый раз вижу: что я Вам могу сказать?” – послышались строгие отрывистые слова, которые невольно поразили меня, показав мне, насколько внимателен был пастырь, который среди своих многочисленных богомольцев мог сразу заметить лицо, впервые пришедшее к нему. Чем дальше, тем больше чувствовала я благоговейный страх перед ним. Прежде индифферентная к храму Божиему, я теперь стала стремиться туда: видимо, благодать коснулась моей онемевшей, застывшей души. Ледяной покров скуки и томления быстро стал таять под благотворными лучами благодати; искра Божия вновь вспыхнула, внутренний человек возродился, с глаз точно спала мучительная повязка». Та к началось живое обращение Анны Ивановны к Богу и духовной жизни. Она стала духовной дочерью отца Валентина Амфитеатрова.
Анне Ивановне предстояло уехать в Ярославскую губернию в одно семейство, куда в качестве учительницы рекомендовала ее родственница. Подойдя вновь 13 мая 1891 года после Божественной литургии и молебна к отцу Валентину за благословением на поездку, она услышала от него слова, которые для нее оказались пророческими: «Место, место… посадили цветочек в горшочек, ухаживали за ним, поливали его, и вот появились наконец первые листочки; смотрите, крепко берегите свои молодые листочки; пока еще поправить можно, а после и поправить нельзя будет».
Анна Ивановна попала в семью убежденных безбожников. Для молодой православной христианки жизнь
