1) Как, думаете вы, смиренная душа моя относится к моему над вами настоятельству? Может быть, вам кажется, что я величаюсь небольшими своими к вам поучениями, и этим одним надеюсь вполне исполнить долг настоятельства. Отнюдь нет. Но скажу вам по истине, что в томительном и мучительном беспокойстве провожу дни бедной жизни моей, не успокаиваясь тем, что скажу вам о достодолжной жизни, но желая видеть в вас самое дело жизни. Посему, когда вхожу в среду вас, каждодневно всматриваюсь в ваше поведение, как обращаетесь друг с другом, как себя держите, как вопрошаете и отвечаете, и из всего этого, а также по взору очей и виду лица, познаю, каково у каждого настроение души: в ком нахожу его правым, радуюсь и утешаюсь, и надеждами воодушевляюсь; а в ком нахожу противное, печалюсь, скорблю и воздыхаю, полагая наверное, что тут взяла силу страсть. И не могу иначе. Ибо разве я не должен отдать отчет о каждом из вас? — При мысли же о сем, кто может оставаться равнодушным? Кто не восплачет, не устрашится и не вострепещет? — Велико и страшно стать человеку пред Богом, неумытным Судьею и давать отчет о всей пастве, соблюлось ли оно в чистоте и непорочности и исправно ли ходило во всех оправданиях Божиих, и во всем достодолжном и в отношении к Богу, и в отношении к ближнему? — Сие сказал я вам для того, чтоб вы, узнав скорбь души моей, пожалели меня и помогли мне? Чем же? Все большим и большим стремлением к преуспеянию в равноангельной жизни вашей.

2) Нам нельзя довольствоваться тем, что отличаемся от мирян, но должно в совершенстве следовать в жизни по стопам отцов; нельзя довольствоваться и тем, если превосходим некиих из одного с нами чина, но должно ревновать сравниться с совершеннейшими. Ибо много званных, мало же избранных (Мф. 22:14). Нельзя также мерять свое преуспеяние длительностью времени, думая, столько и столько лет уже монашествуем мы; но смотреть, соответствуют ли длительности времени число и степени добродетелей наших? — И не то опять надо иметь во внимании, что вот и еще день прошел, но то, отложено ли и в этот день какое–либо доброе дело в сокровищницу небесную на содержание души в будущей жизни, и то, прибавлено ли еще хоть малое что к очищению души и к препобеждению томящей нас страсти. Так монах по имени доходит до того, чтоб быть монахом и самым делом, освобождаясь от тьмы страстей и от уз злых навыков, и давая чрез то душе и уму свободно стремиться к Господу, к Нему единому воспарять любовью и с Ним единым вожделевать общения.

3) Рассмотри же себя каждый из вас, имеет ли в себе сие искомое, или все еще состоит рабом страстей, узником грехов, пленником помыслов, — от чего является он не устроенным в словах, делах и помышлениях, обнаруживая сие непослушанием, гордостью, ропотливостью, спорливостью, самооправданием, своеволием и первейшим из зол неверием. Но между тем как этот таков, в том, кто подвигается к искомому и преуспевает в борьбе со страстьми, проявляется всякое даяние благо и всяк дар совершен: кротость, мир, любовь, сострадание, безропотность, смиренномудрие, беззавистность, благодарение, терпение, молитва, псалмопение, бдение, сокрушение, слезолитие и всякое другое похвальное деяние и расположение; он не ищет первенства, но бежит от него, — не желает рукоделия нравящегося, а такого, какое назначит отец, с отсечением своей воли, будь дело кухонное, или садовое, или полевое, или другое подобное, — не воюет из–за одежды, обуви, пищи и пития, но терпеливо переносит все, хоть одет в рубища, зябнет и голодает, на одно устремляя взор, — на стяжание тамошнего упокоения.