чувствительности к человеческим рецепторам. Это сходство компьютера с человеческим организмом даже позволило его наладчикам-конструкторам Бичу и Йохо добиться эффекта «присутствия». По существу, казалось, что тот же Авраам просто растворен в пространстве и во времени, обладая такими же, как и обычный человек, органами восприятия. Кенни шутил, что это тот самый случай, когда можно было сказать: «Я программирую – следовательно, я существую».

Компьютеру была предоставлена возможность принимать самостоятельные решения на правах головного мозга, связанного с другими органами нервными окончаниями – сложной системой кабелей. Функция зрения обеспечивалась тщательно согласованной работой обзорных телекамер, а также сложной системой инфракрасных детекторов как снаружи, так и внутри здания. Слух этого искусственного организма осуществлялся посредством акустических и ультразвуковых детекторов, а также микрофонов ненаправленного действия, которыми было нашпиговано буквально все – лифты, двери, телефонные аппараты и компьютерные терминалы. Что касается обоняния, с помощью которого компьютер мог бы следить за появлением и распространением внутри здания чужеродных запахов, то эта задача была выполнена с помощью новейших электродатчиков, имеющих предел чувствительности до 1/400000000 миллиграмма вещества на один литр воздуха.

К другим составляющим сенсорной системы компьютера, посредством которых он чутко реагировал на малейшее изменение внутренних или внешних параметров, относились электронные аналоги кинестенического и вестибулярного типа.

Оставались незадействованными лишь единичные и второстепенные виды раздражителей, которые компьютер пока не мог преобразовать из электрических сигналов в конкретную функцию жизнеобеспечения.

Насколько разбирался в этом Эйд Кенни, компьютер «Ю-5» и Решетка – это апофеоз успешного воплощения идей картезианской логики – математического аппарата для тотальной рационализации всей жизнедеятельности человека.

Без четверти час Чей Пенфей временно оставил своих соратников по протесту на площади перед Решеткой и пешком отправился в северном направлении, в сторону шоссе. По дороге он с завидной выдержкой миновал назойливых бродяг и попрошаек, поскольку в свое время был весьма близко знаком с ужасающей нищетой городских трущоб Юго-Восточной Азии.

Отставая всего на шаг, за ним тащился какой-то чернокожий парень в бейсболке с эмблемой «Доджеров», от которого несло, как от навозной кучи. «Зря я, наверное, поперся пешком», – подумал про себя китаец.

– Не поделишься мелочью, землячок?

Не обращая на ханыгу внимания, Чен ускорил шаги, подумав, что у них в Китае любой даже самый последний нищий обязательно трудится, чтобы хоть как-то поддержать себя. Ему случалось проявлять заботу о бедняках, но только о тех, кто сам уже не мог себе помочь.

Свернув налево, к бульвару Сансет, и дойдя до его пересечения с Нортспринг-стрит, он зашел в рыбный ресторанчик Мон Ки.

Зал был почти забит, но человек, которого он искал здесь – невысокий подтянутый японец, – заметно выделялся в толпе своей темно-синей униформой. Усевшись напротив него, Чен взял в руки меню.

– Неплохое местечко, – заметил японец по-английски, со слегка заметным американским акцентом. – Спасибо, что посоветовал мне этот ресторан. Обязательно наведаюсь сюда еще.

Чен Пенфей равнодушно пожал плечами – ему было до лампочки, нравится здесь японцу или нет. Бабушка Чена была родом из Нанкина и достаточно ему порассказала, что там творили японцы в тридцатые годы. И он решил перейти сразу к делу.

– Как ты и хотел, мы возобновили пикетирование, – начал он.

– Да, я видел. Однако людей там не так много, как хотелось бы.

– Многие уехали на каникулы домой.

– Тогда надо привлечь других. – Японец медленно обвел взглядом ресторан. – Возможно, некоторые из здешних официантов тоже не прочь подзаработать. Кроме того, в этом нет ничего противозаконного. Как часто ты сможешь их там собирать в ближайшие дни? – С этими словами он выложил из кармана куртки большой желтый пакет и подтолкнул его к Чену по крышке стола.

– Я все-таки не пойму, – произнес Чен, взяв со стола пакет, – почему это тебя так интересует?

– Почему? – переспросил японец, пожав плечами. – Да по той же причине, о которой я говорил тебе еще при нашей первой встрече. Вы протестуете против сотрудничества корпорации "Ю" с коммунистическим Пекином. И мне искренне хочется вас поддержать.

Чен Пенфей хорошо помнил странные обстоятельства той самой встречи: этот японец – кстати, он до сих пор не знал его имени – отыскал Чена, якобы обнаружив его фамилию в газетном репортаже о демонстрации на Хоуп-стрит.

– На мой взгляд, вам следует быть порешительнее. Понимаешь, о чем Я говорю? Наделайте побольше шума. Швырните, что ли, несколько камней. В общем, посмелее. В конце концов основания для этого у вас имеются.

Чен хотел было рассказать японцу, как он запустил в машину, подъехавшую к Решетке, гнилым апельсином, но сдержался, опасаясь, что тот поднимет его на смех. Что такое гнилой фрукт по сравнению с булыжником? Вместо этого он спросил:

– Ты в самом деле так считаешь? У нас есть веские причины для протеста?

Японец удивленно посмотрел на него:

– А зачем бы я стал вас поддерживать?

– Вот и я думаю, зачем?

К ним приблизился официант, чтобы принять у Чена заказ.

– Пиво «Цинтао», пожалуйста.

– Ты не собираешься перекусить? – спросил японец.

Чен отрицательно покачал головой.

– Очень жаль. Кухня здесь просто отменная.

Когда официант отошел от столика, Чен продолжил:

– Хочешь знать, что я об этом думаю? Отправив вилкой кусок рыбы в рот, японец спокойно взглянул на него:

– Можешь говорить все абсолютно открыто. Мы с тобой пока еще в свободной стране, а не в Китайской Народной Республике.

– Мне кажется, что для тебя и твоих партнеров корпорация "Ю" важный конкурент в бизнесе и вы не прочь как можно сильнее им насолить. Бьюсь об заклад, что ваши ребята тоже работают в области электроники и вычислительной техники.

– Деловая конкуренция, говоришь?

– Не сами ли японцы когда-то заявили, что бизнес – это война? Не потому ли вам пришлась по душе наша демонстрация у их новой штаб-квартиры? Хотя я не могу до конца понять, какую особую выгоду вы собираетесь из всего этого извлечь.

– Что ж, любопытная гипотеза. – Японец глухо рассмеялся, прикрыв рот салфеткой, и поднялся со стула. Продолжая улыбаться, он достал из портмоне деньги и бросил их на столик. – У тебя развито воображение. В принципе это даже хорошо. Вот и подумай, как придать вашему пикетированию немного больше весу и значительности... Да, и вот еще что, – добавил он. – Если тебя вдруг арестуют, мы с тобой никогда не виделись. Думаю, не стоит говорить, как я буду огорчен, если вдруг узнаю, что ты кому-нибудь проболтался. Тебе все ясно?

Чен спокойно кивнул в ответ; Но когда японец покинул ресторан, он понял, что по-настоящему напуган.

Временный кабинет Митч оборудовал для себя на двадцать пятом этаже – в той части здания, которая была уже практически готова принять в свои великолепно оборудованные апартаменты ведущих руководителей и специалистов корпорации "Ю".

В большинстве комнат двери были выполнены из отлакированного дерева, с аппликацией серебристыми алюминиевыми полосами, изображающими логотип корпорации – китайский символ удачи. В некоторых кабинетах были уже уложены ковры – светло-серого цвета, приятно контрастирующего с темно-серым