— Какой у тебя срок?

— Сейчас он размером со сливу. Две недели назад был с орех.

Снова телефон. С точки зрения моего отца, все телефонные звонки, не содержавшие призыва о помощи, были просто посторонним шумом, наподобие телевизора, и следовательно, не могли претендовать на внимание. Времена меняются.

— Алло?

Скверная связь. Помехи на линии.

— Это Линда. Наконец-то. Где ты?

Женщины всегда об этом спрашивают. Мужчины — нет. Мужчинам достаточного того, что ты жив и в пути. Они знают, что остальное — детали.

— Я в такси, еду из «Ситака».

Джулия смотрит на меня. Вокруг судьи. Впрочем, я не то чтобы лгу. Если бы поездка пошла по плану, я был бы сейчас именно там — ехал бы от «Ситака». Честно говоря, я сильно к нему привязан. В смысле, к плану. В нем была своя красота, и я хочу его почтить. Возможно, на каком-то уровне он мне абсолютно соответствует — один из пинтеровских «артефактов сознания». В пример Пинтер приводит утраченные формулы алхимиков, которые он якобы видел во сне.

— Как странно. Кто-то видел тебя у нас, — говорит Линда. — В Денвере.

— Я вылетел оттуда.

— И не зашел?

— На этой неделе у меня много дел. А что случилось?

Линда что-то кому-то говорит. Она на работе — а значит, у нее могут быть важные новости. Она серьезно относится к делу. Думает, что стоять на страже у «Компас клаб» — важное занятие.

— Это снова я. Не сердись, просто послушай, ладно? Я попыталась найти тебя через компьютер, и я знаю, что ты не в Сиэтле. Ничего не говори. Прежде чем я объясню, зачем я проверяла твои рейсы, ты должен кое-что узнать… это касается твоего счета.

— Погоди, — говорю я и прошу Джулию остановиться. Не хочу выехать из зоны связи. И лучше стоять на месте, когда я это услышу. — Говори. Я слушаю.

— Я знаю, как ты охотишься за своим миллионом. Ты об этом говоришь почти безостановочно, поэтому я в курсе, насколько это для тебя важно. Некий символ.

Мне досадно, что Линда считает именно так. Это бестактно и небрежно, она меня унижает. Символ — «галочка» в логотипе «Найк», а у меня все не так. Мои мили — это жизнь, это я; и женщина, которой я якобы не безразличен, должна бы понять.

— Я знал. Они меня дурачили.

Я нашел своего «жучка». Я зол, взволнован и жажду справедливости.

— Линда, подожди. Не клади трубку.

Я поворачиваюсь к Джулии, которая смотрит в окно и по-прежнему держится за руль, хотя зажигание выключено. Она, по своему обыкновению, ушла в себя — так бывает, когда кто-либо начинает командовать, не посоветовавшись с нею и даже не удосужившись объяснить. Я подозреваю, что сейчас передо мной ее душа.

— Джулия! Джули! Кое-что случилось. Разворачивай машину, нужно вернуться в аэропорт.

Она качает головой.

— Да, ты устала, я знаю. Пожалуйста, поворачивай.

— Нет.

Я временно сдаюсь и снова заговариваю с Линдой. С моим «жучком».

— Что там стряслось? Выкладывай.

— Кто-то выкупал билеты в обмен на мили. Я тебя знаю — а потому поняла, что это не ты.

— Черт побери, конечно, не я.

— Гавайи. Аляска. Орландо. Первый класс. Три билета за три дня, на минувшей неделе.

— Билеты на предстоящие рейсы? Только не говори, что кто-то уже ими воспользовался. Ты хочешь сказать, что они пропали? Мои мили пропали?

— Расслабься.

— Кошмар. Хуже, чем кошмар. Это ненормально — то, что они делают. Вот дерьмо.

Джулия приоткрывает дверцу. Хочет подышать свежим воздухом?

— Билетами не воспользовались, можешь их аннулировать. Успокойся. Тебе придется поменять идентификационный номер. Вероятно, кто-то проник в систему. Хакеры.

— Все это идет сверху. Все это дерьмо — сверху. Не ошибись, Линда. Жалкие больные люди. Они теряют гордую, хорошо организованную крупную компанию грузоперевозок исключительно из-за своих нелепых желаний и сырых теорий — и в результате становятся ненормальными и отчаявшимися. Ты там работаешь, я знаю. Тебе нестерпимо это слышать. Я соболезную твоей дилемме. Но такова правда. Суровая неприкрытая правда.

— Послушай, я вошла в систему. Сейчас отменю эти билеты.

— Ты аннулируешь лишь последствия злоупотреблений, но не намерения, которые за ними скрыты. Намерения остаются.

— Самое странное здесь — даты. Поездки назначены через год — почти ровно через год. Кто-то намеревался посетить эти места, одно за другим, за три дня? Очень странно. А может быть, он просто оставил себе возможность выбора.

— Не пытайся понять логику извращенного сознания. Это ловушка. Бездонная бочка. Даже не начинай.

Дверца со стороны водителя хлопает, Джулия выходит и идет прямо по шоссе, аккуратно ставя ноги одну перед другой и балансируя руками. Мимо проносятся грузовики, и красивые волосы Джулии взлетают от ветра.

— Сказать тебе, почему я начала рыться в твоих заказах?

— Морс когда-нибудь смешивался с толпой? Ходил по аэропорту, жал руки, похлопывал рабочих по плечу? Это в его вкусе? Переодетый Папа Римский посреди своей паствы, и все такое.

— Ты имеешь в виду — видела ли я Сорена Морса? Видела. А что?

— Он обидчив или, скорее, сдержан? Может быть, искал незапертые окна? Когда-нибудь обедал в ресторанном дворике? Акт смирения. Подозреваю, Морс предпочел бы ту пиццерию, где не подают красный соус — только так называемый песто. Это в его стиле. Кедровые орешки. Тонкая подгоревшая корочка. Не такая пицца, какую едим мы с тобой. Или же он околачивается в «Макдональдсе»?

— Райан, по-моему, тебе плохо. Ты принимаешь энергетики? Я пила их, когда работала в ночной смене. И чувствовала себя примерно так же, как ты сейчас.

Джулия удаляется. Поверхность здесь ровная, поэтому нужно время, чтобы исчезнуть, но она в этом преуспевает, так что вскоре придется ее догонять. Есть правила поведения в тех случаях, когда женщина покидает машину и уходит. Мужчина должен позволить ей исчезнуть — таково ее право, — но не до такой степени, чтобы, обернувшись, вместо машины она увидела пятнышко. От этого женщины приходят в ярость.

— Я сейчас сижу на работе, — говорит Линда. — Клиенты показывают пропуска, а я их не вижу. Возможно, они просрочены. Вот что: ты упомянул Лас-Вегас, и так уж случилось, что компания завтра отсылает меня туда. Вот я и решила проверить, не сможем ли мы пересечься. Похоже, сможем. Где ты остановишься? Я — в «Острове сокровищ». Кажется, там двухкомнатный номер.

— В Лас-Вегасе почти везде двухкомнатные номера. Поначалу разочаруют, потом ошеломят. Похоже на рассылку каталогов. Сначала говорят, что он придет через пять дней, а он приходит через два, и ты чувствуешь себя принцем Марокко. В том-то и фокус.

— Я об этом не просила.

Джулия стала крошечной. Она, кажется, выставила большой палец. Мы уже миновали стадию пятнышка и погрузились в неведомое. Со временем это превратится в историю о том, как я бросил сестру в северном Колорадо или южном Вайоминге, и дойдет до Кары, укрепив ее моральный арсенал. В истории будет сорок градусов выше или ниже нуля, а Джулия — в одних носках; с течением времени, когда я уже позабуду подробности, Кара уберет и носки, а я не смогу ее поправить, и миф станет реальностью. Она