Алексион снова притих.

Она чувствовала его беспокойство и все же он сидел совершенно спокойно. Она ела дважды в течение ночи. Он не ел. Он только сказал, что он не голоден. Но, учитывая тот факт, что он действительно не мог ощущать вкус еды, она могла понять его.

«Ты собираешься спать?»

Он глубоко вздохнул прежде, чем ответил. «Я лягу позже.»

«Алексион…»

«Я в порядке, Дэйнджер. Правда.»

Нет, не в порядке. Она не нуждалась в сфоре, чтобы увидеть это.

Сочувствуя ему, она подошла и стала возле стула на котором он сидел. «Тебе действительно нехорошо.»

Он посмотрел на нее. Его зеленые глаза преследовали своей красотой и болью. «Да, нехорошо.»

Его признание застало ее врасплох.

«Ты знаешь,» — сказал он спокойно, — «я тот, кто следит за электронной почтой Ашерона. Я нахожусь в Катотеросе, когда его мобильный начинает разрываться от желающих поговорить с ним, днем и ночью. Иногда, это доводит его до безумия. Но я завидую его хаусу. Человеческое общение. Я думаю, почему он никогда не жалуется мне на все это вслух. Он знает, что я убил бы за это.»

Ее сердце болело за него и за грусть, которую она увидела в глубине этих светящихся зеленых глаз.

«Моя жизнь так бесконечна,» сказал он голосом, который нес в себе всю тяжесть его страдания. «Единственные, с кем я контактирую, кроме Ашерона и Сими — это другие Тени. Те, кто прокляты, кричат во мне, чтобы помог им, потому что они знают, что я одно из немногих существ, которое может услышать их. Те, кто живет на Острове Падесъёз, не заинтересованы в том, чтобы дружить со мной. Они сторонятся меня каждый раз, когда я прохожу рядом с ними.»

«На каком острове?»

Он вздохнул. «Это — область в Катотеросе, где Ашерон предоставляет Теням точную копию рая. Их существование, как и мое, ограничено, но они не страдают. Не так, как другие. Хотя, я думаю, осознание того, что они никогда не смогут снова быть людьми, достаточное наказание. Я думаю, именно поэтому они так ненавидят меня. У меня, по крайней мере, есть некоторое подобие материальной формы. У них нет и никогда не будет снова.»

«Почему Эш не дает ее им?»

«По той же причине, почему он не посылает меня на землю, кроме тех случаев, когда вынужден. Это жестоко, быть почти человеком и знать, что ты не он. Что ты никогда не будешь им снова. Это только усугубляет страдания.»

Боль, которую он перенес, разрывала ее. Он выглядел потерянным, одиноким. Она понимала оба чувства. Она много раз испытывала их за прошедшие двести лет. Она могла только представить, насколько это было бы хуже, испытывать это более девяти тысяч лет.

Она положила свою руку на его небритую щеку. Щетина дразнила ее ладонь, вызывая дрожь по ее руке.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, словно наслаждаясь ароматом ее кожи. Чувством ее прикосновения.

Его одиночество коснулось незнакомой части внутри нее. Оно коснулось той части, которая была похожа на него. Вечно одинокая.

Ее сердце колотилось, она наклонила голову вниз, чтобы ощутить вкус его губ.

Алексион был ошеломлен ее поцелуем. Он желал, чтобы он мог по-настоящему вкусить ее. По- настоящему узнать полноту ощущения от ее дыхания, смешивающегося с его, как ее язык пронзается через его рот.

Его тело кричало к жизни, желая чувствовать ее обнаженной, прижатой к нему. Он углубил свой поцелуй за миг до того, как отстранился, чтобы посмотреть на нее. «Не делай этого со мной, Дэйнджер. Это жестоко, ведь ты знаешь как долго я был без женщины.»

Ее прерывистое дыхание скользнуло по его щеке перед тем как она стянула свою блузку через голову.

Его сердце замерло при виде ее черного кружевного лифчика, который слегка прикрывал ее грудь. Ее розовые соски были тугими, только и моля о его устах.

Это была самая красивая вещь, которую он когда-либо видел.

Дэйнджер знала, что ей не следовало этого делать, и все же она не могла остановить себя. Как и у него, прошло слишком много времени с тех пор, как у нее был секс. И более того, она ощутила необычную связь с ним. Правильно это или нет, но она желала этого момента. По какой-то непонятной причине, она нуждалась в этом так же сильно, как и он.

Взяв его руку в свои, она притянула ее к своей груди.

Он резко вдохнул перед тем, как погрузить свои пальцы под кружево, чтобы прикоснуться к ней. Его кожа была грубой, но прикосновения были нежными, когда он слегка мял ее грудь.

Она немного приподнялась, чтобы страстно поцеловать его, когда неистово начала расстегивать его рубашку. Каждый дюйм плоти, которую она обнажала, был прекрасен. Ни единого шрама или пятнышка не было на его сильном мужском теле. Единственная метка, которую он носил, была странная татуировка на его левом плече, желтое солнце, пронизанное тремя белыми молниями. Она слегка коснулась ее, гадая, что за ряд символов был в середине. Это был алфавит, который она никогда не видела прежде.

«Что это?» спросила она, рассматривая его.

«Просто татуировка,» сказал он, его голос дрожал. «Она была на мне, когда я проснулся в этом облике.»

Выбросив это из головы, она вытянула его рубашку из штанов, затем сбросила ее и плащ с его плеч.

Он убрал руку от ее груди, чтобы позволить ей раздеть его.

Алексион дрожал от ее мучительного темпа. Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз испытывал желание, как сейчас. Дэйнджер буквально заползла на его колени, вернувшись к его губам, чтобы с жадностью целовать их.

Он зарычал от дикости поцелуя, от движения его затвердевшего тела, желая вкусить ее. Ее дыхание смешалось с его, когда она пробежала своими теплыми руками по его обнаженной спине. Он потянулся к застежке лифчика, чтобы расстегнуть его. Черное кружево свободно упало, позволяя ее небольшой груди дразнить его обнаженную грудь.

Его голова кружилась от ощущения ее твердых сосков на его плоти. Он никогда не желал женщину больше, чем желал ее прямо сейчас.

Она оторвалась от его губ, прокладывая путь своим ртом к его уху. Он мог поклясться, что видел звезды, когда ее язык ласкал чувствительную плоть. Не в силах выдержать это, он встал, притягивая ее к себе.

Она обвила ногами его талию, пока он нес ее к кровати. Ему нужна была эта женщина больше, чем жизнь. Он не знал, почему для него так важно обладать ей. Но это было и, если бы прямо сейчас кто-то попытался остановить их, он причинил бы им очень сильную боль.

Он в спешке сорвал одеяло прежде, чем положить ее на простыни. Со стучащим сердцем, он расстегнул молнию на ее штанах, желая видеть всю красоту ее тела без прикрас.

Дэйнджер застонала, когда Алексион погрузил свою руку в ее трусики, чтобы прикоснуться к ней в том месте, где она была в огне для него. Шипя, она выгнула свою спину и раздвинула ноги так, чтобы он мог облегчить сладостно-горькую боль, что жаждала его прикосновения. Пока его рука доставляла ей удовольствие, он немного отодвинулся, чтобы взглянуть на ее лицо.

Его глаза были темными от страсти и наполнены изумлением. Они на мгновение сверкнули необычным оттенком зеленого перед тем, как он стянул ее штаны и трусики, освобождая ее тело, и бросил их на пол. Прежде, чем она смогла пошевелиться, он вернулся на свое место между ее раздвинутых бедер. Его горячее дыхание опалило ее ногу, когда его рука вернулась, чтобы мучить ее.

Она не могла ясно мыслить, когда он убрал свою руку и заменил ее ртом. Дэйнджер кричала в экстазе.