убить себя и освободить душу или обречь эту душу на смерть.
Если же ничего не получиться, то просто любопытно будет посмотреть на этот интересный эксперимент.
Останется ли Алексион в стороне и позволит душе умереть или он покончит со своей жизнью, чтобы спасти невинного?
ГЛАВА 7
Дейнжер стояла в коридоре своего дома, наблюдая за Алексионом, который расположился в ее кухне. Она сказала, что ей надо выйти в ванну — ей не столько нужно было освежиться, как просто необходимо было отойти от его присутствия. И остаться одной, чтобы переосмыслить информацию, которую он на нее вывалил.
Она не знала чему верить, и ей претило это чувство неуверенности. Всю жизнь она гордилась своим умением отличать правду ото лжи.
Но вот что касается этого случая…
Она не знала, кто или что было правильным. Из того, что узнала от Алексиона, она не сомневалась, что он мог убить ее, если бы захотел, впрочем, он мог убить их всех. Пока же он воздерживался от подобных действий, что прибавляло немного правдоподобия его истории, о том, что он находился здесь, чтобы их защитить.
Может быть.
Тут не было однозначного ответа.
Вытирая лицо, она замерла, наблюдая, как Алексион поднял большую шоколадку Херши со стола и понюхал ее. Он провел рукой по коричневой обертке так, будто никогда до этого не видел ничего подобного. Затем он начал ощупывать шоколадку сквозь обертку, словно наслаждаясь ощущением шоколада в руке.
Дейнжер вскинула голову, озадаченная его действиями. Она обожала шоколад так же как и «Next person», но ей никогда раньше не приходилось видеть такое наслаждение шоколадом. В его осторожных поглаживаниях напомнило ей прикосновение любовника, и от этого он выглядел более уязвимым.
Да… похоже она совершенно запуталась.
— Мне оставить вас наедине?
Он поднял на нее глаза, словно напуганный ее вопросом, но никак не прокомментировал сарказм в ее голосе.
— Каков шоколад на вкус?
Ее удивление усилилось от этого неожиданного вопроса.
— Открой и попробуй сам.
Он тяжело вздохнул, прежде чем отложить шоколад в сторону.
— Это не принесет мне никакой пользы.
— Почему нет?
— Я не могу чувствовать вкус.
Это удивило ее. Она не представляла, как можно жить, не ощущая вкуса. Один Бог знал, как она обожала потрясающий вкус Херши и других лакомств, от которых она прибавила бы парочку килограммов, будь она человеком.
— Совсем ничего не можешь почувствовать?
Он покачал головой, снова взглянув на Херши.
— Я знаю, что Сими любит шоколад. Она все время об этом говорит, но она никогда не приносила мне домой ни кусочка, чтобы я мог на него посмотреть. Рядом со мной она только ест барбекю и попкорн, которые по ее словам очень вкусные и очень соленые.
— Сими?
Если бы она не знала лучше, она бы могла поклясться, что он засмущался, когда он осекся при упоминании этого имени. Не ответив ей, он поднял банку с кофе и тоже понюхал. Она могла бы поклясться, что это было для него столь же бессмысленно, как и попытка ощутить вкус шоколада, который он не чувствовал.
И это заставило ее еще больше забеспокоиться.
— Ну, раз ты не можешь чувствовать вкуса еды, то как ты тогда выживаешь, чем питаешься? Кровь? Души?
Он бросил на нее сверлящий взгляд, поставив кружку обратно на стол.
— Я уже говорил тебе, что я не даймон.
— Ну да, но когда я проткнула тебя ножом, ты взорвался как даймон. Ты блондин и не ешь еды…
— Я не даймон, — повторил он.
— Ну-ну, никогда не слышал поговорку, что если ты ходишь как утка и крякаешь как утка…
— Это не даймон.
Быстро же он ответил. Стоит отдать ему должное.
— Что же тогда ты ешь?
Он бросил на нее пронзительный, опаляющий взгляд.
— Женщин al dente [33].
Дейнжер была поражена этой неожиданной пошлостью. С отвращением она посмотрела на него.
— Это была неуместная шутка.
— Тогда перестань мне задавать вопросы.
Шарм очевидно не был его сильной стороной. Но с другой стороны, он, вообще-то, в нем не нуждался. Такая глубокая печаль была в его глазах, что она причиняла ей боль вопреки всякому здравому смыслу, который говорил ей, что она должна противостоять ему и дальше… чтобы сравнять счет.
Она придвинулась к нему так близко, что могла различить красивые черты его лица.
Он был совершенен. Мужественен. Темно-русые брови совершенным изгибом только подчеркивали его потрясающие, сверхъестественные глаза. У него были высокие скулы, покрытые щетиной. Это был тот вид щетины, который заставлял женщину пожелать встать на цыпочки и попробовать ее, пока ее губы не окажутся из-за нее в ссадинах.
И было еще кое-что, что она поняла…
У Алексиона, в отличие от нее и остальных Темных Охотников, не было клыков.
Как такое возможно?
Но это ставило вопрос о том, что он даймон в самый конец списка. Ни один чистокровный даймон не мог прожить без питания.
— Что ты такое, — спросила она, — только честно?
Он посмотрел на нее так, будто ее вопрос вызывал в нем смертную скуку.
— Мы это уже обсуждали.
Да, но они совсем не закончили.
— Ты уже просил меня доверять тебе. Замечательно. Я с радостью пойду на это. Но если я это сделаю, то заслуживаю хоть какое-то уважение в ответ, — она бросила на него выразительный взгляд. — Доверься мне, расскажи правду о себе.
Она увидела сомнение промелькнувшее в его зеленых глазах, до того как он окончательно принял какое-то решение и ответил:
— Давай просто скажем, что я «иной». Я и вправду уникален в этом мире. Я не человек. Я не Темный Охотник и я не даймон или аполлит. Я — это просто я. Вот такой простой и обычный.
Она старалась не рассмеяться в ответ на последнее утверждение. В этом мужчине не было ничего простого и обычного.
